"Idel.Реалии" попытались разобраться, кто и зачем переезжает из России в Латвию и что об этом думают местные жители. Мы побеседовали с гражданским активистом Мартином Левушканом, который уехал в Латвию в раннем детстве как этнический латыш-репатриант, и со студенткой из России Евгенией Скворцовой, которая учится в магистратуре одного из рижских университетов.
Среди направлений для эмиграции россиян, бегущих от мобилизации и политических последствий развязанной Владимиром Путиным войны, выделяются страны Балтии, включая Латвию. Попасть туда россиянам гораздо сложнее, чем в безвизовые Грузию, Армению и Казахстан. Большинство граждан РФ, которым удалось переехать в Латвию в 2022 году, помимо родственников местных жителей — независимые журналисты, оппозиционные активисты и другие обладатели гуманитарных виз и просители убежища.
Несмотря на антивоенные и антипутинские взгляды большинства новоприбывших россиян, многие латвийцы относятся к их притоку с недоверием — во многом это объясняется памятью о травмах советской русификации Латвии. Некоторые политики, как, например, депутат от партии "Национальное объединение" Янис Домбрава, и вовсе призывают депортировать из Латвии всех обладателей вида на жительство с российским гражданством.
Латвия и Россия
В 1918 году, в период распада Российской империи, Латвия провозгласила независимость. Спустя два года ее признал Советский Союз. Следующие 20 лет Латвия была самостоятельным государством, которое ориентировалось на Запад и активно развивалось: в стране работала высокотехнологичная промышленность, производились, среди прочего, самые компактные фотокамеры в мире. Государство популяризировало латышскую культуру, общество функционировало на государственном латышском языке, который стал лингва-франка для населяющих его народов — не только латышей, но и балтийских немцев, евреев, поляков, русских. Последних на тот момент в стране было менее 200 тысяч — в основном крестьяне восточных районов и потомки бежавших из России старообрядцев.
В 1940 году Советский Союз аннексировал территорию Латвии вопреки воле местных жителей по договору с нацистской Германией, известному как пакт Молотова — Риббентропа. В латвийской и мировой историографии последовавший за этим период известен как оккупация, и лишь российские учебники продолжают говорить о "присоединении" без коннотаций насилия над независимым государством и его народом. Советская оккупация ознаменовалась падением статуса латышских языка и культуры — главным языком общества стал русский. В то же время СССР активно переселял уроженцев РСФСР и других союзных республик на аннексированную территорию Латвии. К 1989 году число этнических русских в стране выросло почти в пять раз — до более чем 900 тысяч человек.
Сегодня в Риге работает Музей оккупации Латвии, в котором массовое переселение иностранцев на оккупированную территорию представлено как одно из преступлений советского режима против латышского народа. Экспозиция рассказывает, что латыши были вынуждены жить в одних коммуналках с людьми, которые отказывались учить их язык и интегрироваться в общество и наоборот — ожидали от латышей погружения в культуру завоевателей.
Даже после распада Советского Союза многие потомки советских переселенцев из России сохранили неуважительное отношение к латышскому языку, вновь получившему статус единственного государственного. Многие из них до сих пор не получили латвийского гражданства, из принципиальных соображений не желая сдавать необходимые для этого экзамены по знанию языка и истории страны (второй подразумевает, что экзаменуемый должен согласиться с оценкой советского присутствия как оккупации). Напряжение в обществе подогревается и тем фактом, что российская пропаганда постоянно обвиняет Латвию в русофобии, многие русские националисты требуют "наказать" ее военным путем или заново аннексировать.
"ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ"
Мартин Левушкан родился в селе Молчаново Томской области в 2001 году. Когда ему было три года, его семья репатриировалась на этническую родину — в Латвию, поскольку предки Мартина по отцовской линии — выходцы из Латгалии. В Латвии Левушкан провел большую часть своей жизни, окончил школу и художественное училище по специальности "Рекламный дизайн". Сегодня он занимается гражданским активизмом и политикой.
— Как активиста меня интересует в том числе проблема конфликта на национальной и языковой почве внутри латвийского общества. Эта проблема на самом деле очень сложная и многоуровневая, и даже людям, которые живут здесь всю жизнь, трудно разобраться во всех ее перипетиях. Решить ее тоже не так просто, как некоторым людям кажется. Для меня это во многом личная история, поскольку у меня долгое время были проблемы с формулированием собственной идентичности. У меня латышские корни, латгальская фамилия, я себя считаю в первую очередь латышом, но при этом мой родной язык — русский. У меня есть и русские предки, я родился в России, там до сих пор живут мои родственники, а еще одна часть моей семьи — украинцы, — объясняет Левушкан.
По словам активиста, все его родственники так или иначе пострадали от репрессий царского, советского или путинского времени — и это главное, что их объединяет: "Мои прабабушка и прадедушка — русские, прошли через ГУЛАГ, по украинской линии были расказаченные и раскулаченные люди. Мои латышские предки переехали в Сибирь в 1909 году как добровольные переселенцы. Им была обещана широкая культурная и языковая автономия, но при Сталине они были насильственно согнаны в колхозы и русифицированы. По сути, они забыли родной язык, потому что их заставили его забыть. Ненависть к чекизму и диктатуре всегда сплочала моих родственников, и это позволяло им не иметь конфликтов на национальной почве. Все эти идентичности уживаются во мне достаточно гармонично — мне комфортно быть латышом, который говорит по-русски и имеет родственников в Украине. Конечно, проблемы, связанные с вторжением России в Украину, как и напряжение между русскоязычным и латышскоязычным секторами латвийского общества — для меня в том числе личная история".
"РУССКИЙ ГОЛОС ПРОТИВ ВОЙНЫ"
Сегодня Левушкан помогает украинским транзитным беженцам, которые едут с оккупированных территорий Украины в Латвию через Россию, и организует антивоенные пикеты совместно с украинской диаспорой. Он также активно участвует в латвийской политике, поскольку связывает свою дальнейшую судьбу с этой страной и считает себя ее патриотом. В 2022 году активист стал сооснователем движения "Русский голос против войны", которое объединяет русскоязычных латвийцев, выступающих против российской агрессии.
— Пока что нашим самым успешным мероприятием был митинг у памятника Свободы в Риге 23 апреля. Он собрал около тысячи человек — для Латвии это огромное количество. На этой акции люди с латвийскими, украинскими и бело-сине-белыми флагами выступили против вторжения России в Украину, в этом участвовали Виталий Манский, Чулпан Хаматова и много других известных людей, включая и местных латвийских политиков. На тот момент довольно большая часть русскоязычного населения Латвии, к сожалению, поддерживала российскую сторону в этой войне, и потому это мероприятие было особенно фундаментальным — раньше такого просто не было. Потом мы делали еще несколько пикетов, в том числе акцию под названием "Русский голос против путинизма".
ЧЕМ ПЛОХИ ШКОЛЫ ДЛЯ НАЦМЕНЬШИНСТВ
Несмотря на статус этнического латыша-репатрианта, Левушкан учился в русскоязычной школе, поскольку домашним языком в его семье был русский. Сегодня он выступает против сохранения нынешней билингвальной системы образования — зная ее устройство по собственному опыту, он считает ее контрпродуктивной и способствующей разделению русскоязычных и латышскоязычных латвийцев.
— Я окончил 9 классов в так называемой "школе нацменьшинств" в городе Елгава и могу сказать, что это провальная схема, по сути, создающая в обществе сегрегацию — я сам через это прошел. Детей с самого начала разделяют по языковому принципу, и дети, которые учатся в русскоязычной школе, практически никак не пересекаются с латышскоязычными. Контакт есть, только если они рядом живут и играют вместе во дворе. Если таких соседей нет, русскоязычные дети до 18 лет полностью замыкаются в совершенно изолированном пузыре, не понимают, как мыслят их латышскоязычные сверстники и зачастую просто забывают об их существовании. Я тоже жил в этом пузыре, и это ужасно: государственный язык там выучить практически невозможно, — делится активист.
По словам Левушкана, в те годы, когда он учился в школе для меньшинств, закон требовал, чтобы 60% преподавания велось на латышском и 40% на русском. На практике, однако, доля русского приближалась к 100% — на нем велись даже уроки латышского языка. Так было потому, что русский был родным и основным языком для абсолютного большинства как учеников, так и преподавателей — и использовать его было удобнее. В результате латышский появлялся только "для галочки" — для проверяющих комиссий.
— Все это прекрасно понимали, но зачем-то продолжали утверждать, что у нас билингвальное образование. По факту у меня были большие проблемы с латышским языком, в 9 классе я сдал экзамен по нему на A2 — это очень плохо. Тогда я понял, что так продолжаться не может, ведь это моя страна — и я планирую здесь жить. Я решил самостоятельно интегрироваться и поступил в латышскоязычное училище в Лиепае на дизайнера. В то же время я начал заниматься активизмом, вступать в молодежные организации, преимущественно латышскоязычные. В общем, я самостоятельно создал вокруг себя латышскоязычную среду, полностью в нее погрузился и благодаря этому за три-четыре года выучил латышский на весьма хорошем уровне. Если такое желание есть, это не так сложно, но у многих русскоязычных его просто не возникает, — объясняет латвиец.
ЯЗЫКОВАЯ ИНТЕГРАЦИЯ ИММИГРАНТОВ
В то же время Левушкан оценивает опыт языковой интеграции иммигрантов из России как неплохой. По его словам, многие из россиян, переехавших в Латвию в 2014 году или еще раньше, выучили латышский на достойном уровне. Молодые люди зачастую поступают в местные вузы, заводят латышских друзей — это способствует изучению языка.
— Что касается тех, кто приехал после 24 февраля, — прошло не так много времени, чтобы делать выводы. Так сложилось, что из России в Латвию приехали в основном журналисты. Многие из них воспринимают ее как временное убежище — зачем им учить язык, если они скоро вернутся в Россию, когда там что-нибудь изменится, или переедут в другую страну? В общем, сейчас они не воспринимают Латвию как постоянное место жительства, но понятно, что они прожили всю жизнь в совершенно другой среде и пока прошло не так много времени, а интеграция — долгий процесс. Впрочем, я знаю, что дети некоторых журналистов пошли в местные школы и проявляют больший интерес, имеют мотивацию изучать государственный язык — есть такие примеры. Чем моложе люди, тем легче им это дается, — рассказывает активист.
Украинские беженцы, по словам Левушкана, быстро осваивают латышский: "Государство дало им отсрочку в один год, после чего им нужно будет сдавать экзамен по языку, чтобы продолжать работать в Латвии, так что они замотивированы. Недавно я ехал на поезде из Елгавы в Ригу, и у меня за спиной украинцы учили латышские слова. Или, например, заходишь в магазин, а там продавщица говорит несложные предложения на латышском — с акцентом, конечно, но я бы не догадался, что это иностранка, решил бы, что русскоязычная местная жительница, — выдает только значок с украинским флагом".
ОТНОШЕНИЕ К РОССИЯНАМ
Говоря об отношении латвийцев к переезжающим в страну россиянам, Левушкан уточняет, что его трудно отделить от внутреннего общественного конфликта между латышами и русскоязычными местными жителями, который существовал задолго до прибытия новых иммигрантов.
— Конечно, как и везде, у нас есть люди, которые радикально высказываются о русскоязычных. В том числе в Сейме есть такие политики, не будем называть имен. Особенно сильно этот конфликт обострился после начала войны. Далеко не все русскоязычные латвийцы осудили оккупацию и аннексию территорий Украины, есть даже целые партии, которые отказались это сделать. Есть ряд политиков, которые строят свой образ на том, что они якобы представляют интересы всего русскоязычного меньшинства, и при этом позволяют себе совершенно людоедские высказывания. Они формируют образ русскоязычного населения как ксенофобов, имперцев и сторонников войны. Многие латышскоязычные люди видят такие высказывания и при этом не знают, как обстоят дела на самом деле, не пересекаются с русскоязычными людьми других взглядов, — объясняет активист.
К тому же, отмечает латвиец, есть латышскоязычные люди, которые обижены на то, что их много лет заставляли учить русский язык в советские годы, и проецируют эту травму на всех русскоязычных сегодня. Но основную проблему он видит именно в разделенности общества: "Всего 10 лет назад у нас проходил референдум о признании русского вторым государственным, это тоже была очень конфликтная ситуация. Плюс к этому выступления отдельных — и очень громких — представителей русскоязычного сообщества, которые происходят каждый год 9 мая. На фоне серьезной сегрегации люди просто не знают, о чем на самом деле думают, чем живут их соседи, говорящие на другом языке, и это приводит к напряжению, к вере в стереотипы. Можно сказать, что часть латышей полностью разочаровалась в самой возможности диалога и построения единого общества".
— И всё же нужно понимать, что подавляющее большинство латвийцев придерживается более нейтральных позиций. Как и в любой стране, 90% населения в повседневной жизни думает о других вещах — о растущих ценах на коммуналку, например. У нас, кстати, очень много смешанных браков — заметно больше, чем в Эстонии, например. Чуть ли не половина русскоязычных латвийцев носит латышские фамилии, поскольку они из смешанных семей. Люди соседствуют друг с другом, живут в одних домах, поэтому всё не так страшно. Просто у каждого есть какие-то свои обиды, и многие не хотят слышать другую сторону. Сейчас из-за войны в Украине это, конечно, обострилось. По-моему, сейчас во всем мире люди не очень настроены на диалог: мало конструктивного, много эмоционального, все обиды, которые раньше копились и были скрыты, после 24 февраля всплыли наружу, — заключает Левушкан.
"НУЖНО УЧИТЫВАТЬ ДЕМОГРАФИЮ"
Не стоит сравнивать новую волну иммиграции россиян в Латвию с ситуацией в Казахстане, Армении или Грузии, считает Левушкан. По его словам, принципиальное отличие в том, как советская и постсоветская история поменяли демографию этих стран — ту общественную почву, на которую сейчас приезжают новые русскоязычные иммигранты. Если в странах Центральной Азии и Южного Кавказа их коренные и титульные народы составляют абсолютное большинство, то Латвии приходится учитывать наличие огромного русскоязычного сегмента, который присутствовал там задолго до событий, приведших к массовому исходу россиян.
— Ситуации абсолютно разные. В Риге, например, соотношение латышей и русскоязычных — почти 50 на 50. В Лиепае, Елгаве и других крупных городах русскоязычных по 40%. В Даугавпилсе — в восточной части Латвии — русскоязычных вообще большинство. Я имею в виду тех, кто живет здесь не первое десятилетие или вообще всю жизнь, а не недавних иммигрантов. Среди постоянных жителей Латвии и в том числе ее граждан очень высока доля этнически русских и русскоязычных людей. Сейчас к тому же приехало много беженцев из Украины, которые не знают латышского. Это создает огромную нагрузку на общество и экономику, поскольку государство вынуждено организовывать и оплачивать всем новоприбывшим языковые курсы, — объясняет активист.
Говоря о притоке русскоязычных иммигрантов и беженцев, Левушкан проводит параллели с историей массового переселения русскоязычных советских граждан в Латвию: "В Музее оккупации Латвии подробно об этом рассказывается — как проходила колонизация и насильственная русификация Латвии, как сюда привозили людей из других республик. Конечно, у многих возникают ассоциации между нынешним потоком иммигрантов из России и тем, что происходило в советские годы. Люди видят параллели, и у них возникает острая реакция на новоприбывших из-за этой советской травмы".
В сочетании с радикализацией части русскоязычных местных жителей, поддержавших российскую агрессию, эти ассоциации вызывают крайне негативную реакцию, считает активист: "Для среднего латышскоязычного латвийца, который живет в своем пузыре, разница между местным русскоязычным "ватником" в спортивках из Даугавпилса и антивоенным хипстером из Москвы минимальна. Людям сложно объяснить, что есть "плохие" русские, а сейчас приедут какие-то другие — "хорошие", адекватные".
— В целом сейчас у меня позиция простая: Латвия — маленькая страна со своими особенностями, которой физически трудно было бы принять у себя еще больше новых иммигрантов из России, например, бегущих от мобилизации. У нас сейчас десятки тысяч украинцев, сотни российских журналистов и политэмигрантов. Учитывая такую нагрузку на общество и государство, особенно в условиях, когда наша экономика тоже пострадала от войны, я понимаю нежелание властей и общества усиливать этот поток. В условиях войны также остро стоит и вопрос национальной безопасности. Конечно, каждый отдельный случай должен рассматриваться индивидуально, и я рад, что некоторые другие страны принимают этих людей, но понимаю, что Латвия уже не в состоянии их принять. Разумеется, я не настроен ксенофобно, это чисто рациональная позиция, — заключает Левушкан.
"ПОЛУЧИЛОСЬ ТАК, ЧТО МОЯ ЖИЗНЬ СВЯЗАНА С ЛАТВИЕЙ"
Россиянка Евгения Скворцова переехала в Латвию в 2018 году, чтобы получить высшее образование. Тогда латвийские университеты еще имели право преподавать на русском языке, поэтому она смогла поступить и закончить русскоязычный бакалавриат. При этом, как отмечает Скворцова, она получила стандартный диплом европейского образца, напечатанный на латышском и английском — "удобно поступать куда-то дальше без лишней бумажной волокиты".
— Сейчас я продолжаю учиться — теперь в магистратуре Рижского технического университета по программе "Цифровые гуманитарные науки", по окончании курса планирую продлевать вид на жительство для поиска работы. Закон позволяет выпускникам магистратуры и докторантуры аккредитованных латвийских вузов продлить срок пребывания в стране на 6-9 месяцев, чтобы было время закрепиться за счет работодателя или открыть собственное дело, — рассказывает Скворцова.
Выбор Латвии как места учебы не был случайным, объясняет студентка: "Еще до переезда мы часто ездили в Латвию с родителями. Для них эти места связаны с хорошими воспоминаниями о молодости. Получилось так, что и моя юность, и почти вся сознательная жизнь связаны с Латвией, особенно с Ригой".
"РУСОФОБИЯ КАЖЕТСЯ ИСКУССТВЕННЫМ КОНСТРУКТОМ"
— Я никогда не сталкивалась с враждебностью со стороны местных жителей. "Русофобия", о которой говорит российская пропаганда, кажется мне искусственным и ядовитым конструктом, а муссирование этой темы лишь создает мнимость того, что она действительно что-то значит и является проблемой, Рига — большой мультикультурный город, в котором всегда сосуществовали разные общности и группы людей, — считает Скворцова.
Действительно, по официальным данным 2020 года, в Риге около 37% этнических русских, еще почти 9% составляет сумма украинского, белорусского и польского населения столицы. Большинство представителей этих народов в Латвии также относят себя к русскоязычным. В результате русскоязычных и латышскоязычных горожан в Риге почти поровну.
— Сейчас из-за войны сюда приезжает еще больше людей. Конечно, международные отношения безумно обострились, и, если учитывать, что Россию признали страной-спонсором терроризма, то увеличение количества проверок на границе и дополнительные бюрократические проволочки для граждан РФ вполне ожидаемы. Это не фобия, а реалии военного времени, — объясняет студентка.
По словам Скворцовой, для иммигрантов в Риге нет недостатка социальной жизни: "Здесь можно найти сообщества по любым интересам. Если ваш рабочий язык английский, латышский или русский — проблем вообще не должно возникнуть. Просто полистайте календарь мероприятий на Facebook. В Риге есть замечательная институция — Латвийский центр современного искусства. Помимо художественных проектов с богатой публичной программой, они делают бесплатные интеграционные курсы с походами в кино и городскими прогулками. Благодаря этому центру можно узнать много любопытного о стране и влиться в среду. Но и внутри среды новоприбывших россиян тоже полно сообществ и тусовок. Так или иначе люди помогают друг другу сориентироваться".
— Я выучила латышский язык на базовом уровне, хорошо понимаю его на слух, но до сих пор стесняюсь разговаривать. В публичных местах и на учебе я говорю по-английски. Выучить латышский хотя бы чуть-чуть необходимо, если живешь в стране больше одного-двух лет. Иначе получается, что ты живешь в пузыре, и нельзя сказать, что ты прижилась и понимаешь местный контекст, — заключает россиянка.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
