С начала войны и первой волны эмиграции из России прошло уже больше девяти месяцев. В сентябре из страны из-за объявленной мобилизации уехало еще больше людей, чем весной этого года. Однако никто из экспертов не может наверняка оценить количество россиян, которые покинули родину из-за войны. "Idel.Реалии" решили поговорить с теми, кто оставил дом еще весной, и спросить их, как они чувствуют себя сейчас вдали от привычной жизни и смогли ли они начать строить новую. Это третья часть серии, первую и вторую читайте тут и тут.

"Пропаганда транслирует миф, что нас якобы здесь ненавидят"

29-летний IT-специалист Артём Валеев из Татарстана вспоминает, что проснулся утром 24 февраля, прочитал новости и испытал шок. Уже на следующий день он вместе со своей женой принял решение выехать из страны.

— Ещё до войны у меня была дилемма: уезжать ли из России? Многие друзья и коллеги давно покинули страну. Но я решил, что останусь, чтобы запускать свой стартап. Хотел сделать что-то хорошее, улучшить таким образом мир и общество. Из-за войны стартап так и не смог взлететь, хотя перспективы были отличные. У нас были инвесторы, которые собирались в марте вложить около двух миллионов долларов. В общем, когда я решил, что уеду, спросил у работодателя, возможна ли релокация. Просили ждать, а чуть позже нас попросили выбрать страну и отправили в "командировку", — рассказывает Валеев.

Восьмого марта он вылетел в Стамбул, а его жена осталась в России, чтобы оформить документы на их собаку. Встретились они только спустя три месяца. За год Валеев успел пожить в трёх странах: сначала в Турции, затем — в Грузии, а сейчас пара обосновалась в Литве и строит жизнь здесь.

— Маршрут начался со Стамбула. Это было довольно-таки странно: приехал, а там — куча полиции, потому что феминистки хотели устроить марш. Я шёл в отель, всё было перекрыто. Пытался что-то спросить у полицейских, кое-как нашёл англоговорящего, он объяснил, как пройти до отеля. Через месяц после Стамбула я уехал в Тбилиси, где прожил ещё два месяца. Я тогда знал, что поеду в Литву, и начал оформлять документы. Получал визу в Минске, — рассказывает собеседник.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

"Мы прошли границу, присели у сломанного чемодана, опустили головы и начали плакать"

Артём Валеев выбрал Стамбул как безвизовый хаб, из которого можно улететь в любую точку мира. Литва — потому что в своё время он с женой бывал в странах Балтии, и паре там очень понравилось: умеренно-мягкий климат, определённый ритм жизни и особенности местной культуры им оказались очень близки.

На новом месте устроиться было гораздо легче, чем в Турции. Не приходилось жить в отелях, появилась определённость. Валеев наконец воссоединился со своей семьёй, по которой очень тосковал. С бытовыми сложностями справиться не так сложно. Но мужчине тяжело даётся литовский язык.

— Литовский не похож ни на русский, ни на английский, ни на татарский, который я учил в школе. Поэтому он даётся тяжело. Конечно, спустя два месяца изучения я уже могу условно заказать что-то в кафе. В Турции по крайней мере слышал знакомые слова. Например, как-то раз турок в автобусе уступал место дедушке и сказал: "отур". Я подумал, что на татарском "садитесь" будет почти так же, "утыр". Не особо помогало, но было интересно, — вспоминает Валеев.

За время эмиграции он ни разу не сталкивался с негативным отношением. Он вспоминает, что и в Турции, и в Грузии он встречал многих людей, которые старались ему помочь и поддержать, и их не волновало, что он — россиянин.

— Они понимают, что это общее горе, и все страдают. Забавно, что российская пропаганда говорит о "русском мире", хочет его построить. Но он уже был — в том смысле, что в каждой из стран я встречал тех, кто говорил и продолжает без проблем говорить на русском. Столько людей знают наш язык и пользуются им! И в Балтии в том числе, а пропаганда транслирует миф, что нас якобы здесь ненавидят. Но нет. Россиян здесь ненавидят не больше, чем в любом регионе России, — полагает собеседник.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

От советской русификации к активистской эмиграции. Кто переезжает из России в Литву и что об этом думают литовцы

За время эмиграции Артём Валеев один раз возвращался в Россию на пару недель, чтобы собрать вещи, завершить все дела и попрощаться с близкими. Он обсуждал с женой, что должно случиться, чтобы они вернулись на родину. Они пришли к выводу, что нужны хотя бы какие-то изменения.

— Все мои планы были разрушены. Было очень тяжело психологически, потому что я пытался что-то изменить, а мне вставляли палки в колёса. Я не мог из-за внешних обстоятельств реализовать то, чего давно хотел. А когда началась война, стало ещё больнее. Как-то просто понял, что я не могу там оставаться, — говорит он.

Артём Валеев продолжает работать в той же компании, с которой сотрудничал в России. Уровень доходов семьи снизился, но он был к этому готов. Главная проблема — ипотека и долговые обязательства, по которым сейчас стало сложнее рассчитываться.

— Конечно, я скучаю по дому, но я гораздо больше тосковал в Стамбуле и Тбилиси. Теперь у меня есть ощущение, что, даже если вернусь, это уже будет не мой дом. Боюсь, что поменялось всё, что я так любил. А эмиграция — интересный и классный опыт. Это возможность начать что-то новое, изменить полностью свою жизнь, — заключает Валеев.

"Мы переехали сразу в США. Других вариантов у нас и не было"

Чувашский активист Станислав Арсентьев в июне сообщил "Idel.Реалии", что вынужден был покинуть Россию из-за преследований "за политические взгляды", находится в Лос-Анджелесе и намерен обратиться к властям США за политическим убежищем. Арсентьев в Чебоксарах был организатором антивоенных стихийных пикетов и сам участвовал в протестах.

Telegram-канал "Сердитая Чувашия" сообщал, что 24 февраля Арсентьева задержал с плакатом "Посигналь, если против войны". Его доставили в полицию и составили на него протокол за нарушение коронавирусных ограничений (статья 20.6.1 КоАП РФ — "невыполнение правил поведения при чрезвычайной ситуации или угрозе ее возникновения"). Ленинский районный суд признал Арсентьева виновным, но штраф выписывать не стал, ограничившись предупреждение.

— Мы уехали с женой из России 8 мая. Чувствовалось, как усиливалось давление на несогласных. С самого начала наша семья относилась к войне резко негативно. Нападать на соседей, да и вообще на любого в современном цивилизационном мире — нонсенс, — рассуждает Арсентьев.

Активист публично выразил свое мнение еще в первый день войны.

— Когда я все узнал, не было сомнений, что сегодня буду стоять на главной площади Чебоксар с пикетом. Никакого объявления о митинге от местной оппозиции я не ждал. Это было спонтанное решение, — вспоминает он.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

"Это как похороны". Россияне — о своем бегстве из страны

Станислав (ему 23 года) и его жена Светлана (ей 22 года) и раньше думали об эмиграции.

— Думали, что переедем со временем, когда захотим улучшить условия жизни, и не более. Можно отчасти сказать, что быстрее приняли это решение из-за давления властей в Чувашии. Наши друзья и близкие отнеслись к нашему решению положительно, понимая, что если мы уедем, нам будет только лучше. Родные понимали, что здесь, в России, нам будет угрожать опасность преследования, а там — нет. Естественно, близкие скучают. Постоянно пишут и спрашивают, как у нас дела. Интересуются, как мы устроились, — говорит Станислав.

До войны у семьи был общий бизнес. Семья зарабатывала примерно по 100 тысяч рублей на человека в месяц.

— Мы переехали сразу в США. Других вариантов у нас и не было, мы их даже не рассматривали. Просто мы посчитали, что эта страна наиболее комфортна для нас в плане работы, менталитета, уровня жизни. Мы здесь находимся до сих пор и уезжать никуда не собираемся. В Россию мы точно не собираемся возвращаться. С работой сейчас все хорошо. Хотя первое время, когда не было документов, приходилось работать в разных местах. Того бизнеса, который у нас был в России, уже нет. Доход, если переводить в рубли, конечно, увеличился, но и в принципе этого хватает, чтобы с комфортом жить здесь, — рассказывает Станислав Арсентьев.

Семья смогла устроиться в чужой стране, хотя поначалу были свои сложности:

— Единственное, что напрягает — это цены на жилье в Лос-Анджелесе. Они одни из самых высоких по стране. А так в остальном все хорошо. Как только ты пересекаешь границу США и запрашиваешь политическое убежище, у тебя нет никаких документов, только формы, которые выдают на границе, а без документов, без кредитной истории, без карты социального страхования снять жильё, выпустить банковские карты — трудно. При этом в США есть проблемы с бюрократией: здесь нужно собрать много всяких бумажек, пройти разные департаменты, которые между собой вообще никак не связаны. По сути, сложности были только в этом. Сейчас все документы сделали — и все в порядке. Стало, конечно, гораздо легче жить.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

"Отъезд не остановит войну". Почему несогласные остаются в России?

Активист из Чувашии отмечает, что к россиянам здесь относятся хорошо.

— Язык мы знаем, в общении здесь никогда не скрывали, что мы из России. Да и здесь особо неважно, откуда ты, потому что здесь в основном живут эмигранты. Единственное — негативно относятся к тем, кто за войну, кто против современных ценностей. Наши близкие об отношении к русским тоже не спрашивали, потому что я сам все рассказал, как есть на самом деле, — рассказывает он.

В целом Станислав доволен, что оказался в Америке, и благодарен "служителям порядка, которые подтолкнули его семью на решение об эмиграции":

— Когда тебя похищают на улице и увозят в полицию на допросы за какой-то одиночный пикет, любой дурак задумается, надо ему уезжать из этой страны или нет. Это жесть, это беспредел, что происходило со мной в Чувашии. Сейчас в наших планах одно — получить политубежище и жить без страха. Ничего в нашей жизни особо не изменилось. Только теперь мы уверены, что завтра не придет кто-то и не скажет, что надо "проехать поговорить".

"В Израиле как человеку мне хорошо, но как гражданину — естественно, плохо"

Активист из Йошкар-Олы Антон (имя изменено по его просьбе) в начале мая этого года уехал в Израиль — после того, как полиция привлекла его к проверке в рамках уголовного дела (он называет его сфальсифицированным) о ложном сообщении о террористической угрозе. Антон проходил по делу в качестве свидетеля, у него изъяли компьютер и телефон. Через некоторое время его вызвали на допрос уже по другому уголовному делу, фигурантом которого стал уже он сам (оно не связано напрямую с его политической деятельностью, Антона обвинили в неуведомлении о наличии у него вида на жительство в одной из стран).

— Недавно узнал, что моя фотография висит на стенде "Их разыскивает полиция" среди фото людей с таким, знаете, специфическим взглядом — бандиты бандитами, — рассказывает Антон. — А тут я — радостный, улыбаюсь. Где хоть они такую фотографию откопали, я даже и не знаю.

Он считает, что претензии к нему появились у полицейских не случайно, а связаны с его участием в протестных акциях в Йошкар-Оле после начала вторжения российской армии в Украину.

— Новость про нападение на Украину я узнал с утра, когда начал проверять сообщения, которые пришли на телефон, — говорит активист. — Это как ушат холодной воды… У меня два раза такое было в жизни. Первый — когда мне сообщили, что умер мой одноклассник, с которым мы дружили ещё с дошкольных времён. Это случилось весной 2014 года. Он тогда говорил о захвате Крыма Россией, но его многие не понимали. Он объяснял, доказывал. Это тоже, считаю, такая жертва, связанная с этой войной. То же самое я испытал 24 февраля.

О своей антивоенной позиции йошкаролинец написал в своих соцсетях. В марте он вышел на центральную площадь города с черным прямоугольником в руках.

— Зашел в магазин и купил такую черную основу для картин, — вспоминает Антон. — На ней ничего написано не было, но и так было понятно, по-моему, что все это означает. Без пяти минут два я купил эту картоночку, в два вышел на площадь, а в два-ноль-два меня уже увезли. Не было такого, чтобы ждали, пока наберется автозак.

Антон говорит, что не боится возбуждения уголовного дела, но этого опасаются его близкие.

— Это тот самый случай, когда я лично знаю, что не боюсь. Но очень переживаю, что боятся мои родные и переживают из-за всего. Что тут поделать? Понимают, соглашаются, но боятся. В данный момент я не в России. Не парюсь из-за этого, не переживаю. Знаю, что в любом месте я найду дело, работу, которые будут меня кормить. С работами и зарплатами тут все нормально. На так называемом "коллективном Западе", в любой развитой стране нет проблем с тем, чтобы пристроить человека. Не испытываю и проблем из-за того, что я из России, русский. Я тут даже работал с украинцами. Одна из моих новых знакомых поехала недавно к своим родным в Одессу. И в это время как раз снова начались ракетные атаки городов в Украине и Одессы в том числе.

Антон рассказывает, что уехал из России в том числе потому, что здесь ему было бы гораздо сложнее зарабатывать.

— Мне нужно было выполнять свои обязательства, которые есть и в России. Есть общественная работа, твоя гражданская ответственность. Из-за своей, скажем так, общественной, гражданской активности я уже, наверное, последние лет пять понимал, что в России работу найти мне почти невозможно. Кроме случаев, когда это никак не связано с работодателями, службами безопасности. Это проверено и опытным путем: я обычно проходил все этапы собеседования, кроме службы безопасности. "Вы что, упали что ли?", — примерно так реагировали они на мое появление.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

"До этого приходилось спать на полу". Как в Казахстане работает шелтер для бежавших от мобилизации россиян

Друзья и близкие восприняли историю с его отъездом "нормально":

— У меня тоже есть друзья, которые поддались на пропаганду и говорят всю эту ересь из телевизора. Для меня это было удивительно: неглупые вроде люди глотают эту ложь и не замечают всех нестыковок. Но и те, кто против войны, и те, кто за, понимают, что мой отъезд — единственная возможность оставаться на свободе и иметь возможность говорить.

Рассказывать о своей работе в России Антон не очень хочет —переживает, что текст могут прочитать те, кто преследует активистов.

— И они получат подсказку — где еще можно прикрыть эти рычаги самофинансирования. В нашей стране уже многое сделано для того, чтобы закрыть возможность активистам работать в местах, где они могут получать достаточное количество денег, чтобы чувствовать себя независимыми, — констатирует активист.

Возможность зарабатывать ему дают ноутбук и наличие доступа в интернет. Но уехав из России, Антон нашел работу, на которую нужно ходить ежедневно.

— У меня сохраняется комбинация разных видов деятельности, — поясняет Антон. — Онлайн-работой я занимаюсь для поддержания этого бизнеса, открытого еще в России, — это интернет-магазин. Я, конечно, реагирую на новые заказы, но не более того — развития никакого нет. А здесь — зарабатываю деньги. Оплата труда в Израиле, куда я приехал, даже не на квалифицированной работе очень высокая. Местные налоги вычитаются из моей зарплаты, а российские я даже и не думаю платить. С чего? Тем более сейчас, когда деньги идут не просто не туда, не просто в карманы этих воров, а на убийство. Убийство братского народа и своих же парней и мужиков.

После переезда основной для него стала оффлайновая работа. "Она дает возможность понимать, сколько будет получаться, на что хватит", — говорит Антон. Он работает в кафе помощником официанта — "в общем, обеспечиваю их всем необходимым".

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

"По себе знаю, как это тяжело, когда ты внезапно уезжаешь из страны". Что стало с шелтерами для россиян в Казахстане

Антон отмечает, что уже полгода живет в Израиле и не знает, останется ли здесь дальше. Выбор именно Израиля был связан с тем, что в эту страну можно было быстро выехать и так же быстро устроиться. "Это особая страна, мне кажется, многим она просто не подойдёт", — полагает Антон.

Он рассказывает о том выборе, который стоял именно перед ним.

— Я рассматривал несколько вариантов: США, Канада, Германия, Италия. Во всех случаях были решены или быстро решаемы вопросы с финансами и документами, и везде была принимающая сторона: друзья, бывшие коллеги, с которыми сложились хорошие отношения, или родственники. Выбрал самый быстрый и удобный — Израиль. Здесь все естественно и комфортно, — отмечает Антон.

Он считает, что быстро привыкнуть к новому месту ему помогает навык переезда, который у него сформировался еще в России.

— Навык переезда, смены окружающей тебя среды не проходит бесследно, он с тобой. У тебя уже отточено, что нужно взять, если собираешься уезжать. Английский по умолчанию везде применяется как минимум как второй язык. Зная его, ты не чувствуешь себя неловко, — говорит Антон.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

"Это история про сохранение этноса"

С переездом в Израиль ему помогли местные жители — его хорошие знакомые. В этой стране россиянину (без оформления ВНЖ) можно пробыть три месяца. После того, как это время истекло, Антон подал заявление на предоставление политического убежища:

— По факту его здесь не дают никому. Последний раз его получали давно, около двадцати лет назад. Но выдают так называемую синюю бумагу — это как подтверждение, что процесс работы над заявкой об убежище идет, и ты законно находишься на территории страны. Обычно документ выдается на четыре месяца, затем этот документ продляют. Теоретически — до бесконечности.

Антон рассказывает, что главная его задача сейчас — сделать так, чтобы у него не возникало личных проблем.

— Здесь, в Израиле, как человеку мне хорошо, но как гражданину — естественно, плохо, — объясняет Антон. — Заработать, адаптироваться к новому месту — на это уходит много усилий. Если буду переезжать, этот период продолжится. Возможность зарабатывать сейчас необходима еще и для того, чтобы помогать тем, кому это нужно. Когда я уезжал, мне тоже помогли деньгами. Думаю, сюда нужно ехать с запасом наличных хотя бы на два месяца — на оплату жилья, еды, интернета что-то около трех тысяч долларов. И плюс билеты.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Эмигрировавшие в Армению IT-специалисты рассказали о трудностях интеграции

Помогать в такие сложные времена нужно, уверен Антон. У него нет ощущения, что его активизм куда-то пропал — в этом он и заключается, в помощи: "У одной знакомой телефон сломался, другой — остался без денег в незнакомой ему стране — не у всех же сто друзей по всему свету".

— Вернуться хочу, конечно. Но нынешняя ситуация — неприемлема для меня. Я не готов разменять свою жизнь на противостояние с государством на уровне полицейского преследования. Но мне кажется, отъезд — наиболее удобный и эффективный способ из доступных мне. Я могу продолжать свою работу. Если бы я оставался под прессом полиции, объем этой работы был бы гораздо меньше, — считает гражданский активист из Йошкар-Олы.

"Это наши братья, наши друзья, наши родственники. Как с ними воевать?"

Чебоксарец Дмитрий Гаврилов — первый привлеченный к ответственности за антивоенный пикет в Чувашии. В марте активиста оштрафовали на 35 тысяч рублей. Уже 28 апреля Дмитрий улетел из России, испугавшись преследования. Сейчас активист живет в Чикаго, куда перебрался из Майами. Там он снимает номер в гостинице, потому что "так удобнее".

— Я не мог молчать и все равно бы высказывал своё мнение если не на протестах, то в интернете. К войне с Украиной я относился с самого начала крайне негативно. Это наши братья, наши друзья, наши родственники. Как с ними воевать? Это просто безумство, — считает Дмитрий Гаврилов.

Когда началась война, Дмитрий был в Москве. Несколько раз он выходил на протесты в столице, был задержан, но позднее полиция его отпустила. 13 марта активист вышел на пикет в Чебоксарах.

— Хотя в этот день планировалась массовая публичная акция многих людей, — продолжает Дмитрий. — Никто не пришёл в итоге. Мне пришлось стоять одному с плакатом "Нет войне". Меня задержали практически сразу. Когда меня везли в ментовском бобике, чуть руки мне не переломали. Страшно было. Честно говоря, может, я ступил, что тогда не стал никаких заявлений писать и просто промолчал. Не знаю, чем я заслужил такое обращение со мной полиции, но при моем задержании ко мне применили физическую силу.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

"Бежать в США было страшно, но возвращаться в Россию — еще страшнее"

После этого случая Дмитрий задумался об эмиграции и в тот же день купил билеты. На сборы ушло полтора месяца.

— Близкие отнеслись по разному, — говорит эмигрант. — Некоторые не поняли. Другие поддерживали. Друзья мои сами уехали, многие в Европу. Я же запросил политическое убежище у американских властей.

До войны Дмитрий Гаврилов более 25 лет занимался программированием.

— Можно сказать, что в профессии достиг пика, моя зарплата в среднем в месяц составляла около 200 тысяч рублей. Продолжал первое время работать на удаленке в том же месте, что и до войны. И до сих пор продолжаю делать часть работы для прежних заказчиков. Налоги в Россию принципиально не плачу. Год до войны я платил налоги как самозанятый. У меня уже накопился огромный долг, шлют предупреждения, но это уже неважно. Сейчас мой доход увеличился, улучшился уровень жизни, все стало прекрасно. Это и в плане питания, и условий проживания, — уточняет активист.

Выбор страны для эмиграции не был случайным. Ранее Дмитрий уже бывал в США.

— В этой стране я бывал два раза, и она меня изначально приятно удивила количеством свободы. Люди здесь ничего не боятся, могут высказываться в любом месте, могут собираться в любом месте, и полиция их не разгоняет, а охраняет людей, вышедших на акции протеста, — отмечает собеседник.

Дмитрий не скрывает, что первое время после эмиграции ему было сложно.

— Сталкивался с разным. Кто-то украл номер с машины, прокалывали колёса. И делали это несколько раз с периодичностью раз в три недели. Но после того, как я переехал в отель (здесь с охраной все прекрасно и камеры кругом стоят), все прекратилось. Могу с уверенностью сказать, что в Россию я возвращаться не собираюсь. Наоборот — стараюсь вытащить сюда всех своих знакомых, друзей и близких. Хотя изначально уезжать было очень страшно. Пугала неизвестность. Думал, а вдруг не получится. Сейчас я понимаю, что решение было правильным и верным, что это нужно было сделать в самом начале войны, не ожидая каких-то провокаций со стороны госорганов, — резюмирует Дмитрий Гаврилов.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.