24-25 мая в Москве прошла конференция Демократического конгресса народов Российской Федерации, которая была посвящена вопросам федерализма. ООН объявила 2019 год — годом языков коренных народов и это послужило дополнительным поводом для обсуждения и анализа последствий принятых в 2018 году правок в закон "Об образовании" в части региональных языков, которые перевели языки республик из обязательных в разряд добровольных для изучения в школах. В конференции участвовали около 30 представителей народов России: из Башкортостана, Татарстана, Якутии, Адыгеи и других регионов. Также были представлены проживающие в Москве активисты удмуртского, чувашского, крымскотатарского сообществ. Целью конференции было подведение итогов работы Демократического конгресса за год; обсуждение актуальных вопросов положения языков малочисленных народов, межнациональных отношений и перспектив развития федерализма в России.
Сопредседатель Конгресса, журналист, общественный деятель Максим Шевченко напомнил, что деятельность организации направлена на предотвращение имперских устремлений российской власти, которая хочет использовать русский язык вопреки воли русского народа для реализации своих целей и задач по превращению России в транснациональную корпорацию, состоящую из чиновников, которым все равно, к какой национальности они принадлежат. По его словам, власть использует язык большинства, сознание большинства, то есть русских для установления политической системы, которая соответствовала бы интересам имперского руководства.
Журналист считает, что происходит превращение России в территорию, разбитую на промышленные округа, где люди будут жить не потому, что это их земля, которую им оставили предки, а потому, что так выгодно нефтяным, газовым или иным корпорациям.
— Но когда ты чему-то сопротивляешься, надо предлагать что-то конструктивное, позитивное видение будущего, — отмечает он.
Шевченко убежден, что развитие языков и защита прав народов России — это прежде всего развитие демократических процессов. Он считает, что демократия у каждого народа, у каждой нации является уникальной.
— Ее главный смысл в том, чтобы мнение людей донести до тех, кто принимает политические решения, кто берет на себя ответственность за политическое развитие государства или народа, — говорит он.
Шевченко также считает, что чиновники не собираются учитывать чье-либо мнение. Они, по его признанию, живут в совершенно ином измерении, они вернули ситуацию дореволюционной России, когда было два народа: народ господ и народ всех остальных.
— Именно эта ситуация и привела к трагическим событиям революции, которые закончились катастрофой для правящей верхушки и огромными жертвами, — утверждает он.
Журналист заметил, что люди осознают себя через язык, через миф, через образ будущего.
— Какой же образ будущего готовит власть? Все национальное должно уйти в сферу песен, плясок, посиделок. Татары должны лицом в простоквашу нырять под хохот приезжающего президента, русские — хороводы водить, украинцы — гопак плясать. Это все можно, а думать о том, какая у нас была история, почему так все случилось, какова роль нашего народа в истории — это уже под запретом. Как развивать язык, детей учить на родном языке — тут уже нельзя. Как готовить кадры, которые пойдут в управление, кадры, которые обладают национальным сознанием и будут защищать интересы своего народа — это уже полнейший запрет вообще, — сетует журналист.
Шевченко считает, что государство действует в корпоративных интересах.
— Мы хотим объединиться, создать конгресс народов России — ужас, кошмар, беготня, спецоперация, страшнее ничего нет. Потому что их замысел — превратить все в механическую корпоративную систему, лишенную национальных черт и поклоняющуюся только одному — золоту. Защита прав народов на развитие, на сознание, на историю — это вопрос политический, поэтому будьте готовы к серьезной и длительной, демократической, политической борьбе, — признается Шевченко.
Дамир Исхаков, член-корреспондент Академии наук Республики Татарстан, заявил, что появляются разные способы сопротивления на местах: люди уходят в исламскую сферу, языковые вопросы тоже туда начинают уходить.
— Во многих мечетях Татарстана родной язык преподается на курсах. Мечети имеют образовательные лицензии, и много татар записываются на курсы родного языка при мечети, — отмечает он.
По словам ученого, это вообще нонсенс, ведь речь идет о современном обществе.
В связи с тем, что в сельское хозяйство пришли крупные корпорации, многие люди оказались не нужны в селе. Для них просто нет работы. Они начали уезжать в районные центры и города. А там только русские школы, татарских школ нет
— У нас есть образовательная сфера, мы платим налоги и в стратегии написано, что государство должно удовлетворять национально-культурные потребности, в том числе языковые, а в реальности этого нет. В связи с тем, что в сельское хозяйство пришли крупные корпорации, многие люди оказались не нужны в селе. Для них просто нет работы. Они начали уезжать в районные центры и города. А там только русские школы, татарских школ нет. И детям негде учить татарский язык. Родители начинают собирать подписи, чтобы у них были татарские детские сады, татарские школы. И это в Татарстане! — приводит в качестве примера ученый.
Артём Малых, вице-президент МАФУН, представитель финно-угорских народов в своем выступление рассказал о теории языкового сдвига Джошуа Фишмана, американского лингвиста. Сдвиг — это такая ситуация, когда родной язык заменяется языком большинства. Самое главное для характеристики языковой ситуации — это как язык от одного поколения передается к другому — от бабушки к матери, от матери к ребенку. Существует 8 стадий состояния языка.
Восьмая — это худшая, когда на языке говорят только несколько стариков, но не используют его для общения между собой. Ну, например, водский язык. Тут самое важное — документировать и создавать курсы языка, чтобы передать его если не детям, то хотя бы людям среднего поколения. Далее идет седьмая стадия. При ней язык используют в межличностном общении только старшее поколение, но их дети уже не владеют языком. Для этой стадии релевантно тоже создавать курсы, сообщества, где бы люди могли встречаться, что-то делать и при этом общаться на родном языке. На следующих стадиях язык используется всеми тремя поколениями в неформальном общении: бабушки/дедушки, родители, дети. 1 — 3 стадии — наиболее благоприятные. В них язык представлен в разных сферах жизни, на нем существует развитая терминология, письменная традиция, язык используется в современных технологиях.
По словам Малых, сейчас российские народы находятся в парадоксальной ситуации.
— С одной стороны, есть развитые языки с развитой литературной традицией (например, татарский, башкирский, якутский). Но, с другой, из-за того, что государство минимизировало свое участие в системе школьного образования, это приводит к сокращению числа людей, которые способны использовать язык на уровне высоких носителей для того, чтобы читать научную литературу, прессу на родном языке. Возможна такая ситуация, когда язык функционально развит до такой степени, что на нем можно выпускать учебники по истории и химии. Но число тех, кто этими учебниками может воспользоваться, окажется крайне незначительным, — делится он.
Малых утверждает, что языки в России существуют уже вне системы государственных институтов. В финно-угорских республиках, по его словам, нет никакой системы поддержки этих языков как государственных.
— И все, что существует — это право для детей изучать родной язык. И нет никаких возможностей, чтобы использовать удмуртский язык, например, как второй государственный язык, как язык общества. Фактически, эта реформа привела к тому, что государственные языки лишили их официального статуса в своих же республиках, прировняв их просто к родным языкам малочисленных народов. Еще год назад, например, декларировали, что татарский язык наравне с русским — язык межнационального общения в Татарстане, язык делопроизводства, язык органов власти, общественной сферы, а сейчас — это просто язык татарского народа, — отмечает вице-президент МАФУН.
По словам Малых, это закрепило функциональную дифференциацию языков, когда родной является языком личного общения, развлечения. А русский — языком получения деловой информации, знаний, образования.
В такой ситуации, как отмечает общественник, поддержка языков ложится только на плечи активистов: появляются разговорные клубы, потому что очень важно встречаться и общаться на родном языке, родительские объединения для защиты прав на изучение родного языка и для создания языковой среды, чтобы дети общались на родном языке не только со своими родителями, но и со сверстниками на детской площадке.
Фанзиль Ахметшин, представитель общественной организации "Башкорт", заявил, что ситуация, когда у народа забирают язык, национальные ресурсы — привела к тому, что народ начал потихоньку подниматься, начал активизироваться.
Например, по его словам, на странице организации было менее 20 тысяч участников, а после митинга в Уфе в защиту языка прибавилось еще 30 тысяч.
— Эти люди сами проявляли интерес. Народ сам по себе начал собираться, то есть люди начали понимать, что они являются властью, именно той силой, которая может решить те вопросы, которые их волнуют. Молодежь приходит и начинает решать не только языковые проблемы, но и вопросы строительства спортивных клубов на свои деньги. Какое-то самоуправление на низшем уровне началось, — утверждает Ахметшин.
Народ сам по себе начал собираться, то есть люди начали понимать, что они являются властью, именно той силой, которая может решить те вопросы, которые их волнуют. Молодежь приходит и начинает решать не только языковые проблемы, но и вопросы строительства спортивных клубов на свои деньги. Какое-то самоуправление на низшем уровне началось
Он признается, что перестали ждать не только от федерального центра, даже от республиканского центра и от районного. Общественник отмечает, что власть теряет свои полномочия на местах.
— Молодежь берет на себя рычаги управления, запрещает продажу алкоголя, например. С осени прошлого года во всех районах Башкортостана прошли йыны — это сход народа. Люди сами по себе собирались и решали важные вопросы. Например, что делать с карьерами, которые просто раскапывают, все полезное забирают, а все вредное оставляют. Потом там начинают гореть шахты, остаются разрушенные территории. Такие общественные организации, по словам Ахметшина, могут решать много вопросов. Нужно активизировать народ на местах и работать не только в вопросах языка, но и в социальных, экономических вопросах, думать о сохранении природных богатств, леса, — резюмирует активист.
Андрей Бабушкин, правозащитник, член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека также был участником мероприятия и рассказал о заседании Совета по правам человека, которое прошло в Башкортостане.
По его словам, из 1 млн 584 000 человек, причисляющих себя к башкирскому народу, уже 9 лет назад своим языком владело всего 977 000 человек, то есть 65%.
— Сегодня эта цифра еще меньше. Когда началась борьба за добровольное изучение языка, в нескольких школах Уфы было просто прекращено изучение башкирского языка. Якобы он неперспективный и родители против его изучения. С учетом тенденции сокращения применения языка ООН еще 8 лет назад перевела башкирский язык в статус уязвимого. Что посоветовал совет: популяризацию башкирского языка, развитие Википедии, применение башкирского языка в сфере делового общения и создание страничек органов власти на башкирском языке, — говорит правозащитник.
В Башкортостане, как признается он, язык исчезает, а между тем количество бюджетных мест для подготовки преподавателей родного языка за 10 лет сократилось в 2,5 раза.
— И это актуально для всех республик России. Каждую неделю в мире исчезает по одному языку, то есть в год — 50 языков. Поэтому сегодня необходимо разработать программу повышения привлекательности языка, — считает он.
По словам Бабушкина, когда он пишет в администрации города или республики письма с просьбой организовать изучение родного языка, то ему часто отвечают, а зачем это нужно?
— И это серьезная проблема ложных ценностей, ложных приоритетов языковой политики. Сегодня от этого уже пострадала Скандинавия. Там растет поколение, не знающее норвежского языка, шведского языка. Они прекрасно говорят по-английски. Но когда к ним обращаются родители на родном языке, они не понимают. Поэтому очень важно в России развивать традиции позитивного двуязычия, когда устойчиво из поколения в поколение пользуются двумя языками, — призывает общественник.
По его словам, есть уникальный опыт Англии по воскрешению уэльского языка, которому предсказывали полное исчезновение.
— Тогда общественные организации в 80-ые годы добились его обязательного изучения в школе, а потом включения в итоговую аттестацию. Сегодня можно идти по улице и увидеть надпись на валлийском языке, молодых людей, которые разговаривают на родном языке. Важный мотивационный момент — чем для нас является национальный язык? Он может существовать в двух моделях. Первое — это элемент национальной гордости, когда есть гордость за свой язык, несмотря на низкий уровень владения, когда в отличие от других ты можешь 100 слов сказать на родном башкирском или чувашском языке. Но этого мало. Нужно, чтобы возможность говорить на родном языке — стала потребностью, — подытожил он.
Публицист Гильманов Наиль отмечает, что для противостояния попыткам вытеснить языки из системы образования, нужно четко понимать текущую ситуацию и иметь перспективную модель развития и систему изучения национальных языков. Он предлагает ежегодно готовить доклад о состоянии национальных языков: по каждой республике отмечать количество часов, которые отводятся на изучение языков, количество учащихся, составить список всех школ, в которых изучаются национальные языки. Это позволит отслеживать изменения. Кстати, такой статистики в России не ведется уже последние 15 лет.
Общественный деятель Гаяр Искандер выступил с предложением — запросом на новый фундаментальный учебник истории, который бы не обсуживал имперские интересы, а отвечал бы реальным историческим представлениям "российско-тюркского союза".
По итогам обсуждений был принят проект резолюции конференции Демократического конгресса народов Российской Федерации. Документ представляет собой 12 требований от органов государственной власти. Так, от Министерства просвещения России потребовали обеспечить возможность проведения итоговой аттестации в школах на языке обучения, отменив положение, предполагающее проведение экзаменов только на русском языке. Кроме того активисты призвали властей вернуть обязательность изучения госязыков республик всеми школьниками и рекомендовали ввести в республиках полилингвальную модель образования.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.
