На XIII Казанском международном фестивале мусульманского кино, который продлится до 11 сентября, работает самое большое за всю его недолгую историю жюри: в его составе — 20 человек. Председателем жюри КМФМК-2017 стал известный российский режиссер и сценарист Николай Досталь — обладатель "Серебряного леопарда" на международном кинофестивале в Локарно (за фильм "Облако-рай"), национальной кинопремии России "Золотой орел" (за фильм "Завещание Ленина"), главного приза Московского международного кинофестиваля "Золотой Святой Георгий" (за фильм "Петя по дороге в царствие небесное")... Пока идет фестиваль, о работе жюри говорить нельзя. Но о мусульманском кино, совсем не мусульманском конфликте в связи с фильмом Алексея Учителя "Матильда", своей карьере и планах Николай Досталь поговорил с удовольствием.
— Николай Николаевич, вы в курсе, что произошло в Екатеринбурге накануне открытия в Казани фестиваля мусульманского кино? Один из православных активистов протаранил на автомобиле УАЗ вход в кинотеатр "Космос"и устроил поджог. Свои действия он считает формой протеста против фильма Алексея Учителя "Матильда", который, кстати, еще не видел.
— А я видел. Я же член российского Оскаровского комитета: "Матильда" — одна из российских картин, которая может в следующем году бороться за "Оскар" в номинации "Лучший фильм на иностранном языке"... Послушайте, нет в "Матильде" никакого оскорбления чувств верующих. Депутат Госдумы Наталья Поклонская, устраивая кампании против "Матильды", ведет себя как неадекватный человек.
— Вы с ней никогда не сталкивались?
— Слава богу, не сталкивался и не хочу сталкиваться. Хорошо, что она к моему фильму "Монах и бес" ничего не приплела. Но она не могла бы этого сделать, так как все иерархи наши главные картину смотрели, и она им понравилась. И владыка Тихон Шевкунов ее смотрел, и даже патриарх. Они в целом оценили картину позитивно. И они, я думаю, меня бы от нее защитили бы. Если бы.
— "Монах и бес" открывает на казанском фестивале ретроспективу ваших фильмов. Почему в эту программу, кроме "Монаха и беса", вошли еще только "Петя по дороге в царствие небесное" и "Коля-Перекати поле"?
— Я сам предложил свою последнюю картину "Монах и бес" и фильм "Петя по дороге в царствие небесное", потому что он завоевал "Золотого Святого Георгия" на московском кинофестивале в 2009 году, но его мало кто видел. А дирекция казанского фестиваля предложила включить в ретроспективу "Облако-рай", на что я сказал: давайте тогда уж и продолжение этого фильма включим — "Коля-перекати поле". А потом так получилось, что не достали хорошую копию картины "Облако-рай". Она же древняя у меня — 1990 года. Тогда хранение исходных материалов, негативов, было очень плохим...
— Мне бы очень хотелось, чтобы в ретроспективу вошло ваше "Завещание Ленина"...
— Это невозможно, там 12 серий! Это фильм-роман, на фестивале его трудно показывать.
— Но он сейчас очень актуален, мне кажется. Вы снимали его по мотивам автобиографических произведений Варлама Шаламова, который 17 лет провел в лагерях на Колыме, куда попал за распространение письма Владимира Ильича Ленина с критикой Сталина.
— Да, я тоже считаю, что сегодня это снова актуально... У меня все телевизионные работы всегда несли не только художественные задачи, но и просветительские. Сериал "Штрафбат" рассказывал о солдатах штрафных подразделений во время Великой Отечественной войны, о которых широкий зритель мало знает. Многосерийный фильм "Раскол" — о расколе русской православной церкви в XVII веке. Солженицын считал, и это мало кто знает, что если бы не раскол в XVII веке, не было бы и революции 1917 года...
ВОЗВРАТ К МИФОЛОГИИ НА ВОЛНЕ ПАТРИОТИЗМА
— Вы как-то сказали, что Солженицын, как писатель, затмил Шаламова.
— По-моему, это так. И это несправедливо. Шаламов всегда был немного в его тени, а ведь как писатель он покрепче Солженицына. Солженицын предлагал Шаламову вместе писать "Архипелаг ГУЛАГ". Но Шаламов отказался, он был волк-одиночка, хотел сам писать обо всем, что знает и помнит. А Солженицын не зря хотел пригласить именно Шаламова в соавторы: опыт Шаламова и Солженицына несравним. Шаламов почти 20 лет провел в сталинских лагерях, Солженицын - восемь. И взгляд разный у них был на этот опыт. Солженицын считал, что это полезный опыт, что страдания делают людей лучше. А Шаламов полагал, что жизнь в лагере портила людей, что этот опыт — античеловечен.
— Вам удалось лично познакомиться с Шаламовым?
— Нет. Но последняя его квартира, и это какая-то мистика, находилась в моем дворе. Я переехал в четвертый дом на Васильевской улице в 1994 году, когда Шаламова уже не было в живых. Но он, оказывается, жил во втором доме... Я был хорошо знаком с его, можно сказать, музой — Ириной Сиротинской. Она была правопреемником Шаламова, хранителем его наследия. Сиротинская разрешила мне и с архивом Шаламова поработать, и продала право на экранизацию его рассказов.
— Как вы думаете, сегодня "Завещание Ленина" может попасть в эфир российского телевидения?
— Думаю, что не может, к сожалению. Время сейчас немножко другое. Сейчас и "Штрафбат" вряд ли покажут. Потому что у нас сейчас на волне патриотизма происходит возврат мифологии. И Сталина стали преподносить уже не как преступника и монстра — а в моем понимании он преступник, монстр! — а с какими-то дикими пояснениями: у него, конечно, есть преступления, но....Для меня, что касается Сталина, никакого "но" нет и быть не может. Если он истребил столько своего народа, какое может быть "но"? Войну не он выиграл, а народ. Без него, возможно, он выиграл бы ее с меньшими потерями... Да, я бы очень хотел, чтобы сейчас показали в первую очередь "Завещание Ленина". Но ведь не покажут...
— Верите ли вы, что времена, когда на официальных телеканалах страны перестанут с опаской относиться к антисталинскому "Завещанию Ленина", настанут, скажем, в ближайшее десятилетие?
— Был такой врач Альберт Швейцер, лауреат Нобелевской премии. И он говорил: "Мой опыт пессимистичен. Но моя вера оптимистична". Вот я могу так же ответить. Может, мои правнуки будут жить в другой России? Более сбалансированной, без расколов, крайностей радикальных в ту или иную сторону. Сейчас все иначе, к сожалению. Много моментов, которые не радуют.
— Один из таких моментов — то, что сейчас творится с режиссером Кириллом Серебренниковым и некоторыми его коллегами по труппе "Седьмая студия". Вы интересуетесь этой историей?
— Да, конечно. Я считаю, что Кирилл должен быть на свободе. Необходимо его освободить — под залог или еще как. Чтобы он мог работать. Никуда он не убежит! А что касается самого преследования, то здесь вот какая штуковина: у нас — и в театре, и в кино — настолько несовершенные законы по всяким там финансово-бухгалтерским отчетностям, что нарушения очень часто встречаются. И это нарушения не ради наживы, а только ради дела — чтобы выпустить картину, спектакль... Я не вижу в истории с Сербренниковым политического заказа, хотя... Для власти он неудобный художник. Но он не собирается уезжать из России, в какой-то степени он ее прославляет на международных фестивалях. Его знают в мире. Ценят. Что же здесь плохого? Если власть видит в нем какого-то врага, то она ошибается.
— А вы когда-нибудь хотели покинуть Россию?
— Нет, никогда. У меня нет ни запасного гражданства, ни запасной Родины. Я уж где родился, там и пригодился. Тем более с моей профессией. Была бы у меня профессия — компьютерщик, например. Или ученый. Они еще востребованы "там". Но кинорежиссер, да еще и без знания языка! О чем вы говорите...
ИНВЕСТОРЫ И ФИЛЬМ О ПУТИНЕ
— Вы — один из немногих режиссеров, кто не боится рассказывать о своих планах. И делаете это специально, полагая: вдруг прочтет потенциальный инвестор и заинтересуется?
— Совершено верно. Но, к сожалению, еще ни разу не было, чтобы после интервью, где я рассказываю о своих планах, меня находили инвесторы.
— Расскажите, пожалуйста, о проекте, в который вы задумали пригласить юмориста и пародиста Максима Галкина.
— Не Галкина, а Грачева! Знаете такого? Дмитрий Грачев, он пародирует Путина и похож на него. Идея снять фильм с Грачевым родилась у моего старого друга Геннадия Хазанова. Полгода назад он мне позвонил и говорит: "А давай с тобой еще одну картину снимем?". Я, если вы помните, снимал Хазанова в "Маленьком гиганте большого секса" по новелле Фазиля Искандера, этот фильм был в лидерах проката, а главное, и я этому особенно рад, комедия понравилась Фазилю Искандеру... Ну так вот, Хазанов предложил мне снять фильм о судьбе пародиста, конкретно — о судьбе пародиста Грачева, который пародирует Путина. Мы уже написали сценарий, он называется "Лицо". Придумали слоган: "Ты родился оригиналом. Не умри копией".
— А кто будет играть Грачева? Сам Грачев?
— Да. А Хазанов, как он мне сам признался, уже рассказал о проекте "Лицо" президенту страны, ведь он там так или иначе задействован, хотя фильм и не про него. Так вот, Хазанов говорит, что президент смеялся. Ему понравилось. И он сказал Хазанову: "Валяйте!". Мы уже получили деньги от фонда кино, но меньше половины необходимого. Нужно искать инвестора опять...
— Когда приступите к съемкам?
— Весной начнем снимать в Москве и Кандалакше, родном городе Грачева. Это будет комедия, но не в духе Гайдая, а, скорее, как у Данелии. Данелия — мой любимый учитель, я учился у него на Высших режиссерских курсах... Для Грачева комедия "Лицо" станет дебютом в большом кино. Он волнуется. Я ему говорю: "Хочешь, будешь в фильме не Грачевым, а, допустим, Соловьевым?". Но он решился под своей фамилией сниматься.
— Ваши любимые артисты — Роман Мадянов, Ирина Розанова и Александр Баширов — будут заняты в этом проекте?
— Да. Еще из "моих" артистов там будет занят Сережа Баталов. Есть маленькая роль у замечательной актрисы Юлии Пересильд. Может, Виктор Сухоруков будет сниматься. И Анна Ардова.... Там у всех "по чуть-чуть", большая роль — у Грачева. И у Мадянова, он будет играть отца Грачева.
— Николай Николаевич, а Максима Галкина вы все же приглашали однажды в свой проект. Я имею в виду сериал "Штрафбат".
— Да, но у нас же не получилось с ним ничего. Я хотел его снимать. И он даже согласился. Получил, насколько я знаю, благословение у Аллы Борисовны Пугачевой. И она спрашивала даже: может, у Досталя там есть для меня роль медсестры?.. Но в последний момент Галкина остановил Константин Эрнст: Максим, ты — лицо канала, и будешь играть еврея-штрафника? И Максим тихонечко — хоп-хоп-хоп! И скрылся. Была даже статья в одной центральной газете — "Лучше быть миллионером у Эрнста, чем штрафником у Досталя". Он тогда передачу "Кто хочет стать миллионером" вел. Эрнст не комментировал ничего, а Максим придумал уловку и сказал, что график его гастролей так составлен, что никак не найти время для съемок. Геннадий Хазанов, когда узнал об этом, говорил: "Зря он так. Надо было "передернуть карту" — уйти с эстрады и сняться в драматической роли. В его возрасте еще не поздно. А потом будет поздно...". Как видим, в большое кино на драматические роли Галкин так и не пришел. Но он все равно талантливый артист, идет своей дорогой...
МУСУЛЬМАНСКОЕ КИНО В ЕВРОПЕЙСКОМ ГОРОДЕ
— Когда вы были в Казани в последний раз?
— В прошлом веке. Был такой фильм "Я в полном порядке" — про брачного афериста с Андреем Толубеевым в главной роли. Я снимал его в Казани и Йошкар-Оле. Очень хорошо помню, что Казань тогда была совсем другой — запущенной абсолютно. А сейчас это практически европейский город.
— Когда вас пригласили возглавить жюри XIII Казанского международного фестиваля мусульманского кино, вы уже знали, что это такое — мусульманское кино?
— Да я и сейчас не очень хорошо понимаю, что это такое — мусульманское кино. Мне интересно любое кино, если оно интересное. Я, хоть и крещеный в православную веру, полагаю, что Бог един.
— Единство бога — один из постулатов учения бахаи. У вас ведь мама была бахаисткой?
— Да, но смотрите, как получилось: я родился в мае 1946 года, а моя мама умерла в августе 1946 года. Ее звали Джахантаб Сарафи, она была персиянкой. Отец мой с ней познакомился в Ашхабаде: семья мамы там жила, они были эмигранты, беглецы из Ирана. Бахаи преследовались в Иране... В Ашхабаде в 1942 году родился мой старший брат, оттуда отец ушел на фронт и пропал без вести. Когда это случилось, мама с братом переехали в Москву к сестре отца. А в 1945 году отец вернулся — он был в плену, выжил.
— Сталинские репрессии его коснулись?
— Я долгое время говорил, что в моей семье репрессированных, к счастью, не было. А года три-четыре назад нашел документы в архивах правозащитной организации "Мемориал", касающиеся своей семьи, и узнал, что отец моей мамы, мой дед Сарафи Али, ни за что погиб в сталинском лагере. Просто он не захотел во время войны выезжать из Ашхабада в Иран — Сталин тогда ввел войска в Иран, и была договоренность, что он всех сбежавших из Ирана бахаи вышлет обратно. Деда на его родине ждала бы тюрьма. А в СССР его арестовали, как шпиона, приговорили к расстрелу, а потом заменили меру наказания на 15 лет лагерей. Сначала его сослали в Павлодар, а потом в Сыктывкар, где он и умер в 1943 году от истощения. Но все это, повторю, я узнал сравнительно недавно. Как я понимаю, маму от лагеря спасло то, что она вышла замуж за моего отца — русского. К тому же она очень хорошо училась в музыкальном училище по классу виолончели... А бахаи в Иране до сих пор не в почете. Их там считают еретиками...
— Николай Николаевич, чего вы сегодня боитесь?
— Болезней нехороших. Хорошо бы умереть от старости, а не от болезни. Но страха смерти у меня нет. О смерти, я считаю, надо думать. В дореволюционном учебнике русской грамматики был такой прекрасный текст: "Дуб - дерево. Роза - цветок. Олень - животное. Воробей - птица. Россия - наше отечество. Смерть неизбежна". Это хорошие фразы, правильные. Полезно знать и понимать их с самого детства...
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.
