В Казани завершился XIII международный театральный фестиваль тюркских народов "Науруз". В этот раз в его программу вошли 18 спектаклей, сыгранных театральными труппами из Татарстана, Якутии, Чувашии, Хакасии, Башкортостана, Тывы и Казахстана. Специальным гостем фестиваля стал театр не тюркоязычный – эстонский проектный театр из Таллина R.A.A.A.M. Прибалтийская труппа привезла на казанский "Науруз" спектакль "Оборотень", который по пьесе эстонского классика Аугуста Кицберга поставил якутский режиссер Сергей Потапов.

Про казанский "Науруз" важно понимать, что это не один только фестиваль. Это проект-движение казанского татарского Камаловского театра, который объединяет две международные инициативы: помимо фестиваля тюркоязычных театров это еще и театрально-образовательный форум. По чётным годам проходит форум с мастер-классами, лабораториями, лекционными циклами, а по нечётным –фестиваль с показом лучших спектаклей тюркоязычного мира. В чередовании программ (оно началось с 2010 года) – принципиальное отличие "Науруза" от всех других театральных проектов.

Долгое время афиша фестиваля "Науруз" составлялась по принципу "Все флаги в гости к нам": в Казань приезжали тюркоязычные труппы, подавшие заявку, и играли здесь лучшие, на их собственный взгляд, спектакли. Специальных гостей – именитую труппу, необязательно тюркоязычную, – приглашали организаторы. Так, в разное время специальными гостями "Науруза" были актеры Малого драматического театра – Театра Европы из Санкт-Петербурга, московской "Школы драматического искусства", вильнюсской труппы Эймунтаса Някрошюса Meno fortas...

Концепция изменилась в 2015 году: спектакли для "Науруза" отбирает программный директор фестиваля – театральный критик Нияз Игламов (он же – заведующий литературно-драматургической части Камаловского театра). Теперь афиша состоит из трех компонентов: спектакль специального гостя + лучшие тюркоязычные спектакли последнего времени + спектакли из тюркоязычного региона N, которому оргкомитет фестиваля решил посвятить очередной "Науруз". В 2015 году, например, казанский фестиваль посвятили театрам Казахстана, в этом году – театрам Якутии, в 2019 году посвящение будет адресовано театрам Башкортостана.

Незаменимый консультант казанского "Науруза" – театральный критик Олег Лоевский. Это один из крупнейших экспертов по современному драматическому театру в России, которого многие знают как основателя Всероссийского фестиваля "Реальный театр" (Екатеринбруг), а некоторые – как киносценариста, драматурга и даже киноактера. С Лоевским, этим гуру театрального мира, мы поговорили накануне его вылета из Казани в Ростов-на-Дону, где его ждали как руководителя творческой лаборатории при академическом молодежном театре. После Ростова у Лоевского рабочая командировка в Саратов...

– Олег Семенович, где находится ваша трудовая книжка?

– В Екатеринбургском театре юного зрителя, где я работаю заместителем директора по творческим вопросам.

– А вы там как часто появляетесь?

– А зачем мне там появляться? Это советский подход – ходить каждый день на работу. Если я появляюсь в родном театре, значит, я ничего полезного не делаю – хожу, болтаю с артистами. А если я вне театра, то постоянно решаю какие-то рабочие проблемы или выполняю задания директора – кого-то нахожу, с кем-то о чем-то договариваюсь, придумываю... В театре-то мне что делать? Я вне театра – на фестивалях, лабораториях, семинарах, – работаю на театр.

​
– Театральный фестиваль "Науруз" придумали еще в СССР в 1989 году. Сначала это был фестиваль драматических театров республик Средней Азии и Казахстана, он проходил в Алма-Ате. Потом кочующий "Науруз" принимали Бишкек, Душанбе, Ташкент и Ашхабад. После распада СССР фестиваль не проводился в течение пяти лет. В 1998 году "Науруз", как фестиваль театров тюркских народов, решили возродить в Казани...

– Совершенно верно. Сегодня в театральном мире "Науруз" четко ассоциируется с Казанью и с Камаловским театром.

– Вы помните, каким был "Науруз" во времена СССР?

– Нет. В то время я занимался, в основном, детским театром. В Советском Союзе было очень мало театральных фестивалей. И они все были тематическими – ну, например, "Образ коммуниста на советской сцене". Или "150 лет Александру Николаевичу Островскому". Помню, наш Свердловский театр юного зрителя играл на таком фестивале "Доходное место", спектакль поставил известный всем сейчас по кино замечательный режиссер Дмитрий Астрахан. У него был очень свежий, непривычный взгляд на Островского, и, конечно же, на фестивале мы сразу получили по голове. Потому что это был советский театральный фестиваль, "охранительный" – нужно было воспроизвести Островского, который у всех в головах. Усредненного Островского.

А что касается национальных театров во времена СССР, то фестивалей глобальных, которые бы объединяли не одну-две, а многие республики, – такого я не помню. Помню, что советская власть была не склонна выделять тюрков. Как только произносилось слово "тюрки", от чиновников в ответ можно было услышать обвинения в национализме. Думаю, это логично, что "Науруз" возник в СССР в уже перестроечные времена. Замечательно, что он начал объединять тюркские народы – через понимание общих корней, языковую близость. И прежде всего – через ощущение общего мистического происхождения.

– До сотрудничества с фестивалем "Науруз" у вас уже был огромный опыт работы с театрами Якутии, Хакасии, Тывы...

–​ Да-да, с этим опытом я попал на "Науруз" и сразу влюбился в этот фестиваль. К тому времени я сам был директором пяти или даже шести театральных фестивалей.

– Не только екатеринбургских?

–​ Нет, конечно. Мало того, я же работал на "Золотой маске": шесть лет в дирекции фестиваля и девять лет в экспертном совете премии. Меня потому в "Маску" и позвали, что в те времена я был одним из немногих, кто постоянно ездил по российской провинции и всех там знал. Это сейчас, слава богу, когда мне уже много лет, и скоро я перестану, может быть, всем этим заниматься и жить на свете, количество молодых критиков, которые знают, где находится Буинск, а где – Норильск, огромно. И они по-другому относятся к провинции.

– "По-другому" – это как именно?

–​ Без высокомерия. Высокомерие по отношению к национальному театру, национальной культуре, национальному искусству, – оно ведь очень долго в нашей стране существовало. Я когда учился на филологическом факультете Свердловского университета, у нас был курс "Литература народов СССР", который называли "дикой литературой".

– Официально так называли?

– Это был неофициальный, но очень распространенный термин, который все спокойно произносили вслух. Отчасти это ведь тоже закладывалось советской властью: все народы из союзных и автономных республик именовались "младшими братьями". Не равными! Но что это такое – "младший брат"? Это кто кому младше еще...

Конечно, преодоление этого высокомерия – огромный плюс. И "Науруз" –часть этого преодоления, часть изменения недопустимо высокомерного отношения к национальным культурам и к каждой нации в отдельности. Потому что изменился еще и глобальный подход во времени. Цивилизационный подход – он ведь и сейчас жив.

Смотрите также видео с церем​онии открытия фестиваля "Науруз"

– Что вы имеете в виду под цивилизационным подходом?

– Это когда задаются, например, вопросом: а что эвенки дали мировой культуре? Да ничего они не обязаны никому давать! Эвенки должны существовать, потому что у них уникальная культура, уникальный язык, уникальный быт. И в этом их прелесть. А что касается вклада в мировую культуру, то пусть кто хочет, тот и вкладывает. Как будто цивилизация живет за счет вкладов. Эвенки жили без цивилизации, и жили чудно. Это цивилизация вмешалась в их жизни и кое-что там порушила, и немало порушила... Сейчас этот цивилизационный подход постепенно уходит, ему на смену приходит понимание уникальности каждой нации и бережное к каждой из них отношение. И, опять же, "Науруз" – пример и демонстрация этого понимания и бережного отношения.

На фестиваль "Науруз" приезжают тюркские и не только тюркские народы со своим типом театра, со своим представлением о театре. И совершенно неважно, гастролировали ли они в Париже, есть ли у них премия "Золотая маска". Какое это все имеет значение? Имеет значение сохранение родного языка и культуры. А культура внутри себя сама разберется, что ей сохранить, а что потерять. Если культуре не мешать навязчивым телевизором, то тогда ей будет проще с этим разобраться, потому что агрессивное вторжение СМИ деформируют и язык, и культуру.

Помню, когда рухнула Берлинская стена, а я как раз был в Берлине в те дни, я спросил своих берлинских друзей: отличается ли немецкий язык ГДР от немецкого языка ФРГ? Для меня было огромной неожиданностью услышать, что еще как отличается. Оказалось, что в немецком языке ГДР было много бюрократизмов, канцеляризмов и советских слов типа "компартия". Думаю, вот это вторжение чужого языка – наше время это вторжение англицизмов, как правило, – переживают сегодня и русский язык, и наверняка, татарский.

С одной стороны, язык должен развиваться, меняться. Я с этим не спорю. Но есть, на мой взгляд, совершенно искусственно насаждаемые в язык бессмыслицы (благодаря СМИ, прежде всего). И "Науруз" как идея – он шире театрального фестиваля. "Науруз" – это миссия, идея сплочения и даже идея самозащиты национальной культуры и языка. В глобальном смысле это охранная грамота и России в целом. Потому что опасно не поддерживать разные культуры, не давать возможность самореализации в культуре. Это чревато межнациональными проблемами.

Стоящий у руля "Науруза" главный режиссер Камаловского театра Фарид Бикчантаев – настоящий, на мой взгляд, идеолог (но без навязчивой презентации своей идеологии) объединения тюркских народов на основе театрального искусства. Он выполняет эту миссию вместе со своей замечательной командой камаловцев – директором театра Ильфиром Якуповым, завлитом Ниязом Игламовым...

"Всегда можно ничего не делать" – это особенность любого театра. Ну, поставили две сказки и три комедии – и живите себе спокойно. А такие люди, как Фарид, Ильфир и Нияз – они сами придумывают себе работу. Что, они плохо бы жили без этого "Науруза"? Да чудно бы жили! Выпустили бы сейчас какой-нибудь спектакль, поехали бы с ним на гастроли в Сочи, сидели бы себе на берегу Черного моря. Но они работают. На "Наурузе" всегда масса общения, знакомств, приемов – это все работа.

– В этот раз самым заметным героем "Науруза" стал режиссер Сергей Потапов: его постановки привезли на фестиваль труппы из Якутии, Хакасии, Казахстана, Эстонии... Режиссер-кочевник, "якутский Тарантино" – так называют этого востребованного мастера журналисты. А кто он для вас?

– Якуты для меня – гости из космоса. А Сережу Потапова я еще и очень люблю. Его мышление – всегда открытие для меня. Фантастически как-то устроена его голова. Незабываем его "Вишневый сад" в исполнении актеров театра из Астаны. Особенно финал спектакля, когда перед зрителями появляется внезапно постаревшая – седая Раневская. Как Ольга из "Трех сестер", помните ее реплику "В эту ночь я постарела на десять лет"? Раневская стала старухой, и это ошарашивает: ты понимаешь, насколько мощный стресс она пережила. И переживаешь вместе с ней. У Сережи Потапова много таких неожиданных открытий.

​
– Олег Семенович, помимо "Науруза", вы курируете в Казани фестиваль молодой режиссуры "Ремесло", который тоже придумала и проводит команда Камаловского театра, и все проекты фонда поддержки современного искусства "Живой город".

– Это правда. Зная всю российскую провинцию, я думаю, что Казань сегодня становится лидером нового театрального движения, это главным образом связано с фондом "Живой город", который создали Диана Сафарова, Артем Силкин и Инна Яркова. Ребята из "Живого города" в равной степени и в разных направлениях занимаются тем, что то новое искусство, которое возникает не только на просторах нашей родины, но и всей земли, они пытаются стянуть и аккумулировать внутри Казани.

– С вашей помощью.

– Да хрен с ней, с моей помощью. Важно вот что. "Живой город", занимаясь приездом в Казань самых интересных режиссеров и художников, преследует благородную цель: чтобы в Казани возникла среда, из которой выросли бы интересные не только в Казани казанские творческие люди. Результаты, кстати, уже есть – это казанский режиссер Регина Саттарова. Ее последняя работа с известнейшим российским драматургом Михаилом Дурненковым "Время роста деревьев" –серьезный шаг в ее профессиональном росте.

Смотрите также Регину Саттарову в проекте, посвященном региональным говорам русского языка

А еще в Казани, благодаря проектам "Живого города", появился зритель, воспринимающий сложные современные сценические тексты. Выросло количество людей, которые могут заниматься искусством, и тех, которые могут помогать его творить. Это все – разные люди. "Живой город" их объединяет.

– Знаю, что вы снова будете курировать уже традиционную летнюю театральную лабораторию "Живого города" в Свияжске. Уже известно, что там будет?

– Да. Тему будущей свияжской лаборатории мы обозначили так: монастырь – тюрьма – психушка. В этих словах – вся история Свияжска, но в тоже время это история свободы и несвободы, история замкнутых и разомкнутых пространств. На эти темы меня натолкнул документальный фильм о Свияжске "Остров", который снял мой друг Александр Виленский.

– Вы как-то говорили, что Виленский познакомил вас с Балабановым.

– С Лехой? Мы бухали вместе, так и познакомились. Виленский работал на Свердловской киностудии, потом там появился Балабанов. Но как? Я знаю, что Леша, закончив институт военных переводчиков и проработав долгое время в Сирии и Венгрии, написал в письме своему другу-переводчику из Африки анекдот про Брежнева. Он прекрасно знал, что все письма за границу читаются. Ему было важно, чтобы письмо прочитали, потому что уже давно хотел покинуть эту военную, армейскую среду. Так и произошло: после письма в Африку его уволили. А его папа, Октябрин, работал на Свердловской киностудии. И Леху взяли туда работать – в киножурнал "Советский Урал". Там как раз работал Саша Виленский. А я тогда помимо того, что работал в театре юного зрителя, много что делал на телевидении тогда – снимал сюжеты, маленькие фильмы. Ну и образовалась у нас компания.

– Балабанов ходил в театры?

– Очень редко. Он ненавидел театр. Я не могу сказать, что у нас с ним была тесная личная дружба. На какой-то период мы сближались, потом ссорились, потом снова сближались... Несколько лет общались беспрерывно, был такой период. Тогда все его друзья были женаты, а он был не женат и у него была однокомнатная квартира. И вот когда мы ссорились с женами, приезжали к нему – я, Слава Бутусов, Егор Белкин... Творческая компания собиралась. Было весело. И продуктивно: Леша начал снимать тогда свое выдающееся кино. Во втором его фильме "У меня нет друга" я уже снимался. Потом у него был фильм "Егор и Настя", где я играл одну из главных ролей. Их там всего четыре было – Егор, Настя, пьяный Бутусов и пьяный Лоевский. Вот я играл пьяного Лоевского. Потом мы то встречались, то не встречались. Однажды встретились и подрались. Перестали общаться. Примерно через год помирились... Он присылал мне свои сценарии, спрашивал совета, потом посылал меня с моими советами. Про актеров спрашивал, я же их всех знаю...

– Вы и режиссеров всех знаете. Возвращаясь к теме летней театральной лаборатории в Свияжске: кого из режиссеров вы уже на нее пригласили?

– Достаточно сказать, что приедет Михаил Бычков – основатель и художественный руководитель Воронежского Камерного театра и директор международного фестиваля искусств имени Андрея Платонова. Этот крупнейший режиссер будет участвовать в нашей лаборатории – ставить "Палату №6" Чехова, где будут заняты не только казанские артисты. Еще Бычков привезет в Свияжск совершенно потрясающего артиста из своего театра – Камиля Тукаева. Кто еще приедет? Сейчас не могу сказать точно – перезваниваюсь с критиком Мариной Давыдовой (хочу, чтобы она лекции читала в Свияжске), режиссером Митей Черняковым (может, найдутся у него свободные в августе дни)...

– Олег Семенович, для очень и очень многих вы – учитель, гуру. А кого вы считаете своими учителями?

– Я работаю с молодыми режиссерами и бесконечно у них учусь. Еще я учусь у Инны Ярковой, у Дианы Сафаровой, у Артема Силкина, у Фарида Бикчантаева, у Нияза Игламова... Я у всех учусь! Каждый умеет что-то такое, что я не умею. И это нормально! А своими главными учителями считаю Зиновия Корогодского – великого режиссера и организатора, и критика Виктора Калиша. Калиш научил меня любить провинцию.

– А вы не любили?

– Я жил в провинции, а это значит – я не любил провинцию. Это же такие детские комплексы – всерьез думать: что интересного может происходить в Свердловске? Все интересное происходит в Москве! И только с годами постепенно понимаешь, что и в Набережных Челнах, и в Альметьевске – да где угодно! – что-то может быть интереснее, чем в самой Москве. Виктор Яковлевич Калиш обожал провинцию, обожал национальные театры. Он меня познакомил с ними и заразил ими. Я начал вглядываться, много ездить, смотреть...

​
– Известно, что два года назад на казанском "Наурузе" вы познакомили якутского режиссера Сергея Потапова с эстонским продюсером Мертом Меосом. Результатом знакомства стал спектакль "Оборотень" театра из Таллина R.A.A.A.M. А в этот раз на "Наурузе" вы что успели придумать?

– В этом году получилось так: во время спектакля по шекспировской пьесе "Ричард III", который играли артисты казахского театра "Дарига-ай", эстонский продюсер Мерт Меос обронил слово, которое у меня в голове перевернулось и... Уже в антракте я позвонил главному режиссеру Норильского театра, сказал ему это "перевернутое" слово, он сразу все понял, загорелся, позвонил одному продюсеру, тот тоже загорелся и уже начал искать деньги. Все произошло буквально за полчаса!

– Так что именно произошло?

– В следующем году исполняется сто лет независимости балтийских стран. А в Норильске есть такое место, которое называется "Голгофа". Это мемориал жертв политических репрессий, он расположен у подножия горы Шмидта на месте кладбища, где в безымянных общих могилах хоронили расстрелянных и умерших заключенных – узников Норильлага. Их десятки тысяч. Там сейчас стоят отдельные памятники погибшим в Норильске во время сталинских репрессий эстонцам, латышам, литовцам, евреям, полякам, русским... Всем по отдельности памятники есть, а общего памятника почему-то до сих пор нет. И вот мы хотим – нет, не памятник поставить. Мы с Мэртом хотим инициировать в Норильске маленький фестиваль трех прибалтийских стран, чьи люди погибли на этой земле. Чьи люди отдали своим жизни за бессмысленные идеи социализма и насильственно были уничтожены. Хотим позвать Мариуса Ивашкявичюса – одного из лучших, пожалуй, драматургов, пишущих сегодня. Сделаем читку его пьес. Позовем режиссера Элмо Нюганена, который недавно снял фильм "1944": картина выдвигалась на премию "Оскар" в номинации "Лучший фильм на иностранном языке", но в заявочный лист не попала. Мы покажем его картину на фестивале –это драма, в которой все ужасы войны зритель видит глазами эстонских солдат, воюющих друг с другом по разные стороны фронта... Короче говоря, мы хотим радостную дату столетия независимости балтийских стран и печальное место смерти людей как-то соединить.

– Эта идея родилась на казанском "Наурузе", я правильно понимаю?

– Правильно. Казанский "Науруз" – место рождения самых интересных идей. И место силы.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram и первыми узнавайте главные новости.​