Первые эмигранты. Жители Поволжья — о том, как изменилась их жизнь после отъезда из России в начале войны

С начала войны и первой волны эмиграции из России прошло уже более семи месяцев. В сентябре из страны из-за объявленной мобилизации выехало еще больше людей, чем весной этого года. Однако никто из экспертов не может оценить наверняка количество россиян, которые покинули родину из-за войны. "Idel.Реалии" решили поговорить с теми, кто оставил дом еще весной, и спросить их, как они чувствуют себя сейчас вдали от привычной жизни и смогли ли они начать строить новую.

Эмиграция из-за войны

С начала войны России против Украины 24 февраля и всю весну россияне стали массово покидать свои дома и уезжать в другие страны — Грузию, Армению, Турцию, Казахстан, Узбекистан и т.д. Основные группы, которые приняли такое решение, — независимые журналисты, активисты, оппозиционные политики, IT-специалисты, средний класс и т.д. Часть из них боялась мобилизации, другие — преследований за позицию, третьи — недовольны уходом зарубежных компаний с российского рынка, четвертые — отправились вслед за работой.

Вторая волна эмиграции случилась позднее — осенью. 21 сентября Владимир Путин объявил мобилизацию. В тот же день на границах России у КПП образовались многокилометровые пробки из желающих покинуть страну, чтобы не попасть под мобилизацию. По данным Forbes, 700 тысяч человек покинули Россию после 21 сентября. Из них 200 тысяч уехали в соседний Казахстан. При этом сколько из уехавших — туристы — и планируют ли эти люди вернуться — неизвестно.

Социолог Любовь Борусяк провела собственное исследование новой волны эмиграции из России. Первый его этап прошел в апреле, второй — в сентябре (до мобилизации). Как выяснилось, за эти полгода в этой среде произошли серьезные изменения.

Вот несколько выводов из ее исследования:

До 24 февраля Россия относилась к странам с очень средним уровнем отъездов, точное число уезжающих неизвестно, но за все постсоветское время из страны, по наиболее реалистичным оценкам, уехали примерно три миллиона человек. По сравнению со многими соседними странами из России уезжало довольно мало людей.
За полгода существенно снизилась напряженность среди тех, кто уехал в первые месяцы. Те страхи, которые были характерны для марта, к сентябрю очень ослабли. Закрытия границ уже почти никто не боялся, скорее расстраивались из-за того, что Европа закрывает эти границы. Страх мобилизации оставался, но гораздо менее выраженный.
Главными причинами для отъезда в начале войны были: релокация вместе с компаниями, страх и паника. Большая часть из тех, кто уезжал, еще до войны были не согласны с тем, что происходило в стране.
Часть из тех, кто уезжал из России с начала войны, летом приезжали погостить или решить дела, а некоторые — вовсе вернулись в страну, чтобы подготовиться и снова уехать.
Большинство образованной публики, которая уехала из России, ориентировано на Европу, а не на Казахстан, Узбекистан или Армению.
В первые месяцы с начала войны россияне уехали в те страны, куда у них получилось, но через полгода часть из них разъехалась по европейским странам или уехали в США.
За рубежом оказался высокий спрос на айтишников, тех, кто работает в консалтинге, учителей, работников бьюти сферы, слесарей, водопроводчиков и т.д.

"Idel.Реалии" не ставят перед собой задачу проводить исследование и делать какие-то выводы. Но мы решили поговорить с теми, кто уехал в начале войны по тем или иным причинам. Некоторые из них говорили с корреспондентами весной, кто-то в начале лета, а кто-то только сейчас впервые общается с журналистами издания о том, как они решились на эмиграцию, как переживали ее в самом начале и что чувствуют сейчас.

"ЧЕЛОВЕК, КОТОРОМУ НЕДОСТУПЕН ГЕРОИЗМ"

Анне (имя изменено, редакции известно настоящее имя собеседницы) 29 лет, родом из Перми. В самом начале войны она решила уехать жить в Грузию. Работает в журналистике и благотворительности, ведет YouTube-канал, воспитывает дочь.

— Я уехала из России в самом начале войны, после того, как закрылось издание, с которым я сотрудничала. Отец моей дочери решил, что точно покинет Россию, и было логично, что он заберёт ребёнка. Я мысленно представляла, что по каким-то причинам я не смогу выехать, а границы закроются. И я больше никогда не увижу свою дочь. Тогда был страх, что выехать из России будет невозможно, да и у тех, кто уезжает сейчас, он тоже есть, — рассказывает она.

Анна вспоминает, что в первые дни войны она еще работала в одном федеральном издании и могла рассказывать о том, что происходит в Украине. 24 февраля девушка выходила на площадь с плакатом "Нет войне". Но через несколько дней издание пришлось закрыть из-за закона о "фейках":

— Было тогда страшно в том плане, что я из-за этого не смогу уехать из России и не увижу дочь. В остальном — честно говоря, было как-то не до страха. Сейчас я даже с трудом вспоминаю, что тогда происходило — помню, что я просто неделю блевала и плакала, чувствовала панику, тоску и печаль.

Анна рассказывает, что когда-то давно думала об эмиграции, ей хотелось попробовать пожить в другом месте. Но в последние пару лет девушке стало нравиться жить в России, она почувствовала, что может быть полезной.

— Я не смогла выехать с первого раза — внутренний перелёт задержали, поэтому сгорели все остальные билеты. Но потом вполне удачно выехали. У меня был один рюкзак, причём не потому, что была какая-то нехватка времени на сборы. Была нехватка сил. Так что — вот, рюкзак есть, какие-то вещи есть — едем, — рассказывает она.

Ее мама с самого начала войны говорила, что мечтает, чтобы Анна уехала из России:

— Когда я прилетела в Армению, я позвонила ей и сказала, что её мечта сбылась. Она ответила: "Слава богу!" Дальние родственники долгое время не знали, что я уехала, а некоторые до сих пор считают, что я просто путешествую. Друзья меня поддерживали и говорили, что главное, что я в безопасности.

Изначально, приехав в Грузию, Анна с семьей поселились под Батуми — сняли часть дома. А после переехали в другой дом. Сейчас — живут в третьем и еще дальше от города.

— Мы сейчас в Аджарии — это очень влажный регион. У нас тут сыро, много дождей. Мы живём в доме, а не в квартире, и в деревне, а не в городе. Так что жизнь здесь очень отличается от Перми. В деревне мне нравится, она меня очень спасает в моральном плане. Если меня ничего не вынудит уехать, я хочу остаться здесь, — делится девушка. — Сложно говорить, что мы выбирали страну. Вариант с Грузией был самым понятным: я была здесь раз пять-шесть, я много ходила в походы по Грузии и пожила в разных её частях. Я знала, что здесь красивая природа и прекрасные люди. Но вот так, чтобы я сидела и думала: "В Грузии прекрасные люди, поедем туда" — такого не было. Просто почему-то эта страна оказалась единственным вариантом, о котором я думала.

Она рассказывает, что когда только приехали, был "жуткий курс рубля, молоко могло стоить в пересчёте порядка 400 рублей за литр". Но потом и курс подуспокоился, и они немного на ноги встали.

— Мне сложно сказать, сколько я сейчас зарабатываю, доходы с канала (она ведет YouTube-канал — "Idel.Реалии") бывают очень разными. Но я знаю, что мне хватает на аренду жилья, на еду, и сейчас существенно легче в финансовом плане, чем вначале. Сложно оценить, как изменился уровень жизни. Качество жизни точно подросло — мне больше не страшно, я живу в красивом месте возле моря. Доходы, может, немного подросли, но увеличились затраты, например, жильё теперь нужно арендовать. А в Перми у меня своя квартира, — отмечает она.

Анна рассказывает, что никогда не сталкивалась в Грузии с негативным отношением к себе:

— Мы живём в маленьком посёлочке, у хозяина дома — флаги Украины на заборе и дома, очень чувствуется поддержка Украины. Когда мы только приехали, хозяин дома сказал: "Это не потому, что я не люблю русских, а потому, что Путин — х***о". Мы согласились и ответили, что поэтому, собственно, мы и здесь. "Путин — х***о" звучит здесь ежедневно и постоянно, в том числе и от нас. Никакой русофобии тут нет: нас принимают как родных, кормят ухой, каштанами и мидиями, зовут на дни рождения.

Сравнивая то, как она чувствовала себя в России и что испытывает сейчас в Грузии, Анна отмечает, что в этой стране все намного дружелюбнее:

— У меня есть родственница, которая иногда спрашивает: "Вас там не обижают?" На такой вопрос я обычно отвечаю: "Смотри, сегодня соседка Софа учила меня грузинскому языку, дочка у неё во дворе пересаживала цветы и притащила к нам целый сад, а Яко варит сейчас кофе, и мы будем пить его уже пятый раз за день. Как думаешь, не обижают ли нас здесь?" На этом вопросы, как правило, и заканчиваются.

Анна рассказывает, что когда уезжала, испытывала чувство то ли вины, то ли досады за все, что бросает.

— Оно прошло, когда со временем я утвердилась в правильности решения, — объясняет она. — Понимаете, есть люди, которым доступен героизм, а есть те, кому он недоступен. Так вот, мне недоступен героизм. Может, я человек слабый, а, может, дело в том, что у меня есть семья. Но раз уж героизм недоступен, надо делать так, чтобы твоя работа была эффективна. И мне кажется, что я сделала всё, что могла, чтобы моя работа оставалась эффективной. Я продолжаю работать в благотворительной организации, мы делаем свой проект на YouTube. Понятно, что во время отъезда были мысли, что нужно оставаться в России до самого конца. Сейчас же у меня есть убеждение в том, что я как человек, которому недоступен героизм, всё сделала правильно.

"ПРИНЯТЬ ПРАВИЛА ИГРЫ"

Даавр Дорҗин

Даавру Дорҗину 26 лет. Он юрист, родом из Элисты. В последнее время молодой человек жил в Москве, а в начале войны решил уехать в Ереван. В начале марта он уже говорил с корреспондентом "Idel.Реалии" о своем решении уехать из страны. Тогда, правда, он использовал псевдоним, сейчас — говорит, используя настоящее имя:

— Я счастлив, что эмигрировал. Для меня открылись новые возможности как для общественно-политического деятеля моего народа, политического консультанта и правозащитника. Я в относительной безопасности, у меня есть любимая работа, а самое главное — я нахожусь в обществе, которое меня приняло, и среди людей, считающих меня своим другом.

В марте Даавр говорил, что принял решение об отъезде на следующий день после начала войны: "Сама война и была причиной отъезда, находиться в России дальше было и страшно, и неприятно". Он выбрал Армению, так как в этой стране у него есть друзья и потому, что "еда вкусная, народ замечательный и достаточно легко оформить документы, сделать ВНЖ".

— А также потому, что это единственная демократия региона, куда я счел морально приемлемым переехать на постоянную основу. Сейчас я не рассматриваю вариантов выезда в третью страну, — добавляет собеседник.

Тогда, весной, Даавр говорил, что никаких проблем из-за его гражданства или национальности не испытал в первые дни приезда в Армению — он калмык. И до сих пор "нет ни единого случая", когда бы он испытал там что-то подобное. "Отношение ко мне в Армении абсолютно благожелательное", — отмечает Даавр.

Весной он столкнулся с бытовыми проблемами — не мог быстро найти квартиру: "Тут уже десятки тысяч россиян, цены на квартиры очень сильно выросли, да и свободных мест физически осталось немного. Кто-то так отчаялся, что уже ищет дома в глухих сёлах". Сейчас он добавляет, что прекрасно обустроил свой быт на новом месте:

— Как я уже говорил, мне удалось интегрироваться, принять правила игры. Я активно учу армянский язык, делаю прогресс. Недавно я был на концерте Рубена Ахвердяна по его личному приглашению в честь награждения "Мемориала", в которой я работаю, Нобелевской премией мира. Я счастлив. Доходы, конечно, несколько снизились, но я всегда умел жить по средствам.

О том, собирается ли он возвращаться в Россию, Даавр отвечает, что "хотел вернуться в родную свободную Калмыкию, которую мог бы вместе с единомышленниками превратить в процветающее государство с развитой экономикой, независимыми судами и передовой наукой".

Даавр выделяет всего несколько пунктов среди того, что ему не хватает в эмиграции: "Тоскую по близким и родным. И по Калмыкии. Но я вернусь".

Летом в "Idel.Реалии" вышло интервью с Даавром Дорҗином, в котором корреспондент издания побеседовал с ним о его взглядах, проектах и текущем положении дел в Армении и Калмыкии.

"НЕЛЬЗЯ ПОМОГАТЬ СТРОИТЬ ПУТИНУ ЖЕЛЕЗНЫЙ ЗАНАВЕС"

Олег Родин

Олег Родин родился в Нижнем Новгороде. Там он получил высшее образование. С 2017 года — магистр юриспруденции. Еще в 2016 году вступил в партию "Яблоко", а через год пытался баллотироваться в депутаты городской Думы Нижнего Новгорода, но безуспешно.

В 2018 году Олега Родина избрали председателем регионального отделения партии "Яблоко" в Нижнем Новгороде. В 2020 году его выдвинули кандидатом в депутаты городской Думы Нижнего Новгорода, но избирком вновь его не зарегистрировал. В последнее время перед отъездом политик занимался юридической практикой в российских общественных проектах. В марте — уехал из России.

— Я уехал из России в начале марта, сначала пробыл две недели в Казахстане, потом три месяца в Армении и сейчас уже больше трех месяцев живу в Польше. Уехать пришлось из-за угрозы уголовного преследования со стороны силовиков.

С 16 февраля партия "Яблоко" начала кампанию "Нет войне". Активисты начали собирать подписи в офисе регионального отделения в Нижнем Новгороде. На этой площадке люди имели возможность безопасно высказаться против действий Владимира Путина, раздавали антивоенные значки, знакомились, общались. На третий день Родину позвонила арендодатель и попросила прекратить сбор подписей, потому что ей позвонили из МВД:

— Сбор подписей мы не прекратили, и тогда на офис было совершено нападение провокаторов. Их было восемь человек. Они кричали, что они за Донбасс, "где мы были восемь лет назад", что мы продажные и прочее. Эти люди разгромили имущество, скрутили нашего охранника, девушке сборщику подписей вывихнули руку. Интересно, что нападавшие все сняли на камеру, видимо для отчета — и только после этого ушли, — рассказывает он.

Партийцы вызвали полицию, но их интересовали не нападавшие, а деятельность "Яблока" и сбор подписей против войны, уверен Родин. Полицейские в тот вечер сидели в офисе до полуночи. В итоге изъяли жесткий диск из компьютера. "А еще спустя время установили наружное наблюдение за сборщиками подписей и за мной. Я после этого понял, что нужно уезжать. На свободе я буду полезнее, чем в тюрьме", — считает политик.

Окончательное решение об отъезде, вспоминает Родин, он принял спустя несколько дней после нападения на офис, когда заметил, что за ним ведут наблюдение "люди в камуфляже на минивене с номерами "ДНР":

— В этот же день я стал смотреть билеты на самолеты. И мои соратники по политической борьбе предложили уехать вместе. Раньше я думал уже об эмиграции. В 2011 году мне предлагали уехать учиться в Чехию, но я не стал этого делать. В стране как раз были протесты по поводу выборов, и я верил в их успех. Тогда я считал, что нужно оставаться и быть в такой момент со своей страной, оптимизм и вера в перемены не покидали меня еще долгие годы. Сейчас я верю только в поражение Путина в войне и надеюсь на скорую смену власти. Раньше была вера в людей, в силу мирного протеста. Верил в то, что люди будут активно заниматься политикой и начнут ходить на выборы.

Родин рассказывает, что кто-то из друзей поддержал его решение уехать, а кто-то счел, что он торопится.

— Из близких только мама меня поддержала и отец бы поддержал, если был бы жив. Но остальные отнеслись негативно, кто-то по политическим причинам, кто-то просто переживал за меня, якобы "кому ты там нужен?", "а как же работа?" — рассказывает он.

На вопрос, изменились ли его доходы с тех пор, как он покинул Россию, политик отмечает, что в Нижнем Новгороде у него была работа мечты:

— Так как политика мне не приносила никаких доходов, зарплаты председатели реготделений не получают, я работал по специальности корпоративным юристом в группе компаний, которые занимались строительством. Для меня это была работа моей мечты. Я чувствовал себя на своем месте. У меня был замечательный начальник. Тогда мой доход от юридической деятельности составлял в среднем 65 тысяч рублей в месяц. Первые четыре месяца после эмиграции было сложно найти новую работу, были мелкие подработки, теперь нашел новых клиентов, работаю над новым IT-проектом в сфере рекламы.

Родин отмечает, что решил уехать в Польшу, так как эта страна активно выдает гуманитарные визы тем, кто бежит от преследований в России:

— Сейчас я живу в Варшаве. По сравнению с Казахстаном и Арменией, в Польше все очень дешево, есть интересные социальные гарантии и пособия, образование для детей бесплатное. Есть планы о возвращении в Россию, но только после свержения действующего режима, когда в нашей стране перестанут преследовать за политику.

Олег Родин

В начале лета этого года "Idel.Реалии" уже говорили с Родиным и задавали вопрос о том, при каких обстоятельствах он готов вернуться в Россию. Тогда он сказал, что для начала должна закончиться война. "Пока война будет идти, в России будут жестко реагировать на инакомыслие, оппозицию в целом. Посмотрим, что будет дальше. Если станет посвободнее, конечно, вернусь в Россию. Потому что очень скучаю", — говорил он.

Сейчас же Родин собирается работать над тем, чтобы европейские политики смогли лучше понять, что происходит в России:

— Польша продолжает помогать россиянам, которые выступают против Путина, несмотря на риторику о запрете виз для жителей РФ. С русофобией я лично не сталкивался, но некоторые политики в Европе часто выступают за то, чтобы депортировать наших граждан бороться с путинским режимом. Нужно им объяснить, что нельзя помогать строить Путину железный занавес, что много россиян преследуют за антивоенную позицию и необходимо спасать их и не дать репрессивному молоху их перемолоть.

"ВЕРНУСЬ, ЧТОБЫ ПРЕДПРИНЯТЬ ПОСЛЕДНЮЮ ПОПЫТКУ ЧТО-ТО ИЗМЕНИТЬ"

Вадим Никифоров

Вадим Никифоров — чувашский активист. Ему 25 лет. Он работал в штабе Навального в Чебоксарах, а после признания деятельности оппозиционных организаций "экстремистской" сообщил о прекращении сотрудничества. По решению чувашских судов, Никифоров признан организатором протестов в поддержку Навального в Чебоксарах.

Ранее в интервью "Idel.Реалии" оппозиционер рассказывал об учебе в "президентской" гимназии, как складывалось понимание о социальном неравенстве в обществе, службе в армии и разочарованиях. Из-за давления правоохранительных органов в мае активист покинул Россию и живет сейчас в Кыргызстане. Сейчас Вадим Никифоров является автором Telegram-канала "Сердитая Чувашия".

В мае о своем отъезде он сообщил публично. Вот что он говорил тогда об этом "Idel.Реалии":

— Я долго оттягивал отъезд, мне хотелось остаться в Чувашии, несмотря на уговоры соратников и предупреждения об опасности. Когда мой самолёт приземлился в Бишкеке, стало понятно, что уехал я вовремя. Мне сообщили, что в Чебоксарах проходят обыски у тех, кто оставлял комментарии в "Сердитой Чувашии", кого полиция смогла идентифицировать.

Вот что о своем отъезде он говорит сейчас:

— Я уехал из Чувашии в мае. Были мысли уехать и раньше. Были до последнего надежды, что смогу продолжать работу даже в экстремальных условиях. Но ждать было уже нельзя, и в мае я принял решение уезжать. Если бы не уехал, меня или посадили, или мобилизовали.

Он уточняет, что постоянно проводил опросы среди людей, интересовался их позицией по поводу войны в Украине и сам все комментировал в интернете. При этому он уточняет, что тогда уже перестал бояться, так как в этом больше не было смысла.

Никифоров делится, что никогда серьезно не раздумывал об эмиграции и всегда "хотел быть со своим народом до конца". "Но спонтанно пришлось уехать. В противном случае мне бы просто не дали работать и писать правду о Чувашии", — уверен он. Близкие активисты с пониманием отнеслись к тому, что ему нужно было покинуть Чувашию.

— Ни с кем из друзей связи не потерял, на выходных созваниваемся и сейчас. Общаемся, делимся новостями. Я рассказываю как здесь, в Кыргызстане. Они же делятся, что нового у них, в России, в Чувашии, — рассказывает он, добавляя, что пока не собирается уезжать куда-то еще.

При этом он отмечает, что выбрал Кыргызстан, потому что тут "все говорят на русском языке, приемлемые цены, примерно как в довоенной России":

— Ещё тут интересные местные ребята и крутые эмигранты, с которыми можно обменяться опытом. Мне было проще простого обустроить быт здесь. Это во всех смыслах. В плане поиска друзей, обустройства, жизни. Проще, чем в России. Я ни разу не сталкивался даже с косвенными проявлениями русофобии. Местные дружелюбны и прекрасно относятся к русским и к чувашам. Вообще к людям любой нации. Здесь нет такой националистской пропаганды, деления общества по этому признаку.

Сейчас активист занимается работой удаленно. Говорит, что все эмигранты, которых он знает, работают именно так. "К сожалению, это необходимое условие выживания, как мне кажется", — уточняет он.

Никифоров уверен, что его доход за это время не изменился, а вот уровень жизни вырос. Причина в том, что цены на услуги ЖКХ и аренду — заметно ниже. "Сейчас я могу позволить себе снимать дом с друзьями", — делится он.

Пока Никифоров не планирует возвращаться в Россию и не ездил в страну с тех пор, как покинул ее в мае. Однако он не исключает, что может поехать домой: "Вернусь, чтобы предпринять последнюю попытку что-то изменить, но когда это случится, не знаю".

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.