Распада России можно избежать, но если выпадет шанс, татарстанские элиты в числе первых поставят вопрос об отделении, уверен российский оппозиционный политик Илья Пономарёв. Он рассказал корреспонденту "Idel.Реалии" о том, почему россияне покорно терпят мобилизацию, когда наступит второй 1917-й и почему "Национальная республиканская армия", которая, по его словам, стоит за убийством Дарьи Дугиной, больше никак не заявила о себе.

"НЕ ИХ ВОЙНА"

— Илья, в 1945 году была Ялта, где обсудили послевоенное устройство мира, а до нее был Тегеран — Тегеранская конференция 1943 года, на которой союзники договорились о стратегии дальнейшей борьбы с Гитлером и его союзниками. Когда будет новая Ялта, как вы себе представляете нынешнее аналогичное соглашение и что мешает коллективному Западу к этому соглашению прийти?

— Я считаю, что его не будет просто — и поэтому я себе никак его не представляю. Ровно потому, что, на мой взгляд, второй Тегеран может произойти, только если Путин применит ядерное оружие. На Западе нет никакого желания и готовности воевать непосредственно с Россией. Общий подход — Вашингтона, Брюсселя, Лондона — заключается в том, что есть война Украины с Россией, и они в этой войне на стороне Украины, но… Это война Украины с Россией, а не их война. И чтобы им выйти за пределы этой парадигмы, должно произойти что-то, что они воспримут в качестве непосредственной угрозы себе. Как они сами много раз говорили, это, например, применение бактериологического или ядерного оружия.

— Даже на территории Украины?

— Да. Потому что оно будет распространяться за пределы Украины — и, соответственно, это будет восприниматься как угроза миру в целом, и что надо мочить Путина. А всё остальное… "Мы будем помогать Украине, мы будем выполнять просьбы Украины, но мы не будем действовать самостоятельно..."

— Насколько, на ваш взгляд, мобилизация, объявленная Путиным в сентябре, может ускорить центробежные процессы внутри России?

— Она, безусловно, может ускорить. Например, в Дагестане [где прошли самые массовые в РФ акции против мобилизации] считают, что за их счёт решаются чужие задачи. Там самое большое количество погибших на душу населения… И мы видим, что Кадыров, например, лжёт: "У меня в регионе мобилизации не будет". Но Кадыров — единоличный командир у себя. И, кроме того, у него достаточно личного ресурса, чтобы послать Москву и решать по-своему, его за это не накажут. А в Дагестане, конечно, такого ресурса у руководства нет.

— Но в то же время Кадыров заявляет, что Чечня уже перевыполнила план на 254 процента. А реально, сколько кадыровских гвардейцев было в зоне боевых действий?

— Очень мало. Вся Украина над этим смеётся: "Тик-ток войска". Ну, у Кадырова есть, конечно, тренировочный лагерь и т.д. — но пиара там многократно больше, чем реального действия. Посмотрите статистику погибших, сколько в Дагестане и сколько в Чечне…

— И Дагестан, который вы упомянули, на ваш взгляд, уже явный кандидат на выход?

— Есть целый ряд регионов. Есть Бурятия, которая ощущает то же самое. Я не говорю, что это кандидат на выход, я говорю, что это регион, в котором точно уровень напряженности резко вырос из-за этой самой мобилизации. Перейдёт ли это в стадию сепаратизма или нет, я не знаю. Это большой вопрос. Дагестан вообще в этом плане регион очень особый. На эту тему была очень хорошая фраза дагестанского поэта Расула Гамзатова: "Дагестан никогда добровольно в Россию не входил, и никогда из России добровольно не выйдет".

"АНКЛАВ ВНУТРИ РФ"

— То есть вы не считаете, что распад России неизбежен?

— Он совершенно не неизбежен. Распад СССР был предрешён тем, что в СССР экономический потенциал республик был в значительной степени сбалансирован. И практически все республики были экономически самодостаточны. И элитам было за что драться — за те финансовые потоки, которые там рождались. В условиях нынешней России уровень развития регионов очень неравномерен. Есть регионы, которые являются огромными донорами, а есть регионы, которые являются огромными реципиентами.

Самые большие доноры — это Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский АО, Красноярский край, в состав которого входят два бывших национальных округа — Эвенкийский и Таймырский, Коми, Татарстан и Якутия. С другой стороны, есть абсолютно дотационные регионы. И это тоже национальные республики: Тыва, Бурятия, все республики Северного Кавказа, Калмыкия… Здесь нет такого критерия — национальное или ненациональное — главное в данном случае — позиция элит. Потому что, например, Ичкерия сама по себе, в Татарстане элиты тоже сами по себе…

— Они демонстрируют сейчас полную поддержку Путину.

— Они много чего могут демонстрировать. Я говорю, как оно есть на самом деле. Они как раз вообще ни на секунду не задумаются, чтобы отделяться. Просто им нужна возможность, они не хотят быть анклавом внутри Российской Федерации. Якутия, очевидно, тоже является в этом отношении "зоной риска".

А, например, Осетия или Кабардино-Балкария… Совершенно неочевидно, что они захотят отделяться. А для Дагестана, например, вопрос отделения является опасным. Почему так говорил Гамзатов? Это очень сложносочиненный регион, и как только исчезнет внешнее имперское воздействие, то он просто может внутри взорваться, и там может быть большая резня между всеми этими народностями… Там 120 народностей. И именно поэтому я говорю: всё может пойти очень по-разному.

В других условиях может ненациональная республика поставить этот вопрос. Например, сибиряки. При советской власти они были белой костью, а при ельцинской и тем более путинской власти они просто превратились в людей второго сорта — колонию, которая должна кланяться метрополии.

— Можно вспомнить ещё противостояние пропагандиста Соловьёва и Екатеринбурга, когда даже вполне системные представители уральских элит в своих отповедях чётко давали понять: "Мы — хребет России, а не вы, не москвичи"…

— Абсолютно. Всё национальное богатство там. Я сам как сибиряк могу сказать: "На*** они нужны?" Другое дело, что и внутри Сибири-то есть разные истории. Сибирский федеральный округ — это не то же, что и Сибирь. Если считать территорию за Уралом, так туда входит и Екатеринбург, например... Но Сибирь-то включает и Красноярск, и Иркутск. Там столько разных нюансов, что предсказать, как это будет развиваться, я сейчас вообще не могу.

На мой взгляд, единственный разумный процесс — такой: необходимо как можно раньше сформировать принципы существования будущей России. Уже, скорее, не Российской Федерации, а Российской республики, например. Потому что её нужно будет пересоздавать как государство. Предложить эти принципы, а дальше каждая территория должна решить, поддерживает она эти принципы или не поддерживает. Причём решать это надо на референдуме, потому что есть, например, ингерманландцы, но, извините, это территория, в которую входит Санкт-Петербург. Какое количество людей там разделяет эти идеи?

Это же ещё вопрос ситуативный во многом. Мы можем вспомнить нашу любимую Украину, которая в марте 1991 года с энтузиазмом проголосовала за то, чтобы остаться в составе СССР, а через полгода с неменьшим энтузиазмом проголосовала за то, чтобы оттуда выйти. Потому что ситуация изменилась.

"ХОРОШИЙ ПАЦАН" ПУТИН

— У спикеров на Форуме свободных народов я часто слышал такую мысль: если Россия не распадётся, а останется в прежних границах, то рано или поздно с ней произойдёт то же самое, что с Веймарской республикой: на свободных выборах политики оседлают тему ресентимента, тоски по былому величию — и поведут страну к новым войнам.

— То, что сейчас произошло, это и есть проявление Веймарского синдрома (форма Веймарского синдрома великой нации, чье достоинство и интересы были растоптаны — NYT). Мы присутствуем как раз на аналоге Второй мировой войны, когда поражение будет очень горьким, и будет происходить процесс денацификации…

— Да, но не обречена ли Россия снова это повторять?

— Нет, я не думаю. В данном случае придётся долго каяться, потому что были Буча, Мариуполь и т.д. Моё мнение: будет процесс, похожий на послевоенную Германию. Людям доброй воли, думаю, именно на это нужно ориентироваться.

— Но для этого стране потребуется внешнее управление, полагаю? Или сами по себе возьмём и покаемся?

— Я думаю, революционное правительство решит эту задачу.

— Вы всё ещё надеетесь, что будет революция?

— Мы над этим работаем. А там посмотрим, как это произойдёт. Давайте делать то, что от нас, от каждого зависит, чтобы всё было хорошо. Может быть, хорошо не будет — но во всяком случае надо будет максимально постараться. А размер страны не влияет на это [имперские амбиции]. Есть США, а рядом есть Канада. Канада больше США, но их поведение на международной арене совершенно разное. Про США можно говорить, что она такая своеобразная империя, про Канаду нельзя. Многим из тех людей, которые говорят, что Россия должна быть империей, нравится то, что есть в Америке: "Почему в США это возможно, а здесь нет?" Я считаю, что это вопрос политического устройства. У нас всё время люди правила пишут под себя. В 1993 году некоторые товарищи решили, что демократия — это власть демократов, а не власть народа. И написали Конституцию, которая была бы властью демократов. И сами же выбрали этого Путина, который тоже назвался демократом и замечательно этой властью воспользовался. Я имею в виду, демократы выбрали, не народ: "Вот, хороший пацан". Сманипулировали общественным мнением, чтобы его избрать. Причем сманипулировали путём терактов — взрывов домов (серия террористических актов в российских городах — Буйнакске, Москве и Волгодонске — 4–16 сентября 1999 года. В результате терактов 307 человек погибли, более 1 700 человек получили ранения различной степени тяжести. Согласно официальной версии и приговорам судов, теракты организованы и профинансированы руководителями незаконного вооружённого формирования Исламский институт "Кавказ" — "Idel.Реалии")...

— А сейчас этот "хороший пацан", который вовсю размахивает ядерной дубинкой, на ваш взгляд, блефует или нет?

— Я думаю, что блефует. Потому что этот пацан гораздо больше про деньги, чем про что-либо другое. Но, кроме всего прочего, есть такой фактор, что в данном случае угроза гораздо более страшна, чем её реализация. Потому что после того, как он её реализует, не дай бог, то всё уже, больше нечем будет грозить. И тогда уже это будет просто уничтожение, причем уничтожение всего и вся на этой территории.

— Но вдруг он думает, что Запад не вмешается, потому что (вернёмся к началу разговора) Запад воспринимает всё происходящее именно как войну России с Украиной и никем больше.

— Ну ему как раз и надо, чтобы Запад не вмешивался. Для этого он и должен грозить. Потому что не вмешаться после того, как он это применит, гораздо сложнее, чем не вмешаться, если он просто грозит. Он должен очень убедительно блефовать. А убедительно блефовать он вполне может. Может провести ядерные испытания где-нибудь на заметном месте… Может привести в боевую готовность ядерные силы… То есть блеф может уйти достаточно далеко. Но непосредственный шаг, когда Байден или кто-то другой дадут команду на его убийство… Потому что на данный момент этой команды нет. А если он что-то подобное сделает, он будет бен Ладеном, за которым будет охотиться весь мир.

— И Путин это тоже осознаёт, на ваш взгляд?

— Да, конечно.

"СЕЙЧАС ТАМ 1916 ГОД"

— Раз уж вы затронули тему революции, мне хотелось бы узнать ваше мнение о том, почему люди в России в большинстве своем покорно подчиняются воле власти и едут на войну, даже если этого не хотят?

— Подавляющее большинство людей думает, что оно отвертится. И это касается не только мобилизации, это касается всего. Бизнес считает, что он отвертится. Люди в правительстве считают, что они отвертятся…

— Да, но ведь мобилизация — это уже вопрос жизни и смерти.

— Это вопрос жизни и смерти, когда человек эту смерть непосредственно видит. До этого ещё иллюзии про "отсидеться" есть, к сожалению.

— А вот эти люди, которым удастся избежать смерти и вернуться, это как раз и будет та самая революционная сила, на ваш взгляд?

— Да, он делает ситуацию Первой мировой. Сейчас там 1916 год. И да, в 1917 году мало не покажется. Эти люди, которые на фронте… Я не знаю, будет ли там братание, как это было тогда, но в том, что вопрос мира станет центральным вопросом повестки дня, я убежден.

— 1917-й это уже 2023-й?

— Ну да.

— Те люди, которые, как вы говорите, вышли с вами на связь после ликвидации Дарьи Дугиной... Почему в случае с ней так всё прогремело, а больше их не слышно и не видно как будто?

— Это просто ограничение ресурса. Они говорили, что максимум раз в месяц могут что-то делать, это ж вопрос возможностей. Это сложно. Они это готовили четыре месяца, с апреля… В последний раз, когда я с пацанами связывался, они сказали: "В сентябре должно быть следующее..." Посмотрим (разговор происходил меньше чем за неделю до конца сентября — "Idel.Реалии").

— А горящие военкоматы — это они или нет?

— Какие-то они, какие-то — нет. Там был целый ряд военкоматов, которые делали они. Но больше половины — это чисто снизу, которые вообще не знают, кто. Но по-прежнему я больше половины акций не знаю, кто делал.

— То есть постепенно в России люди сами, без организации переходят к деятельному сопротивлению?

— Да, абсолютно стихийные процессы уже.

​Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.