14 декабря — в годовщину смерти Андрея Сахарова — в Верховном суде России продолжатся слушания по иску Генпрокуратуры о ликвидации международного общества "Мемориал" (признано "иностранным агентом" в РФ). В этом же месяце в Мосгорсуде рассмотрят иск московской прокуратуры о ликвидации одноименного правозащитного центра (признан "иностранным агентом" в РФ). "Idel.Реалии" связались с некоторыми основателями уфимского отделения "Мемориала", которое активно работало в конце 1980-х-начале 1990-х, и поговорили с ними о том, как в Башкортостане начиналось движение за восстановление исторической памяти.
Уфимское отделение "Мемориала" просуществовало недолго. Некоторое время провозглашенные им цели выполняла созданная в 1991 году республиканская "Ассоциация жертв политических репрессий". Через некоторое время эстафету подхватили активисты, работающие по схожим проектам — "Молитва памяти" и "Последний адрес".
— Началось все с того, что в конце января 1989 года я поехал в Москву на учредительную конференцию Всесоюзного общества "Мемориал" делегатом от Уфы, — вспоминает Иршат Бикбулатов, работавший в 1989 году специалистом объединения "Башсельстрой" и ставший тогда главным инициатором основания уфимского "Мемориала". — На мероприятие такого характера я ехал впервые, хотя, конечно, из некоторых газет, из самиздата знал о создании такого общества в Москве и об уже проведенных им публичных акциях . Знал и о том, как пострадали от репрессий мой отец и его братья. Конференция проходила в актовом зале Московского авиационного института.
По словам Бикбулатова, на ней присутствовали в том числе академик Андрей Сахаров, историк Юрий Афанасьев, писатели Юрий Карякин, Алесь Адамович, поэт Евгений Евтушенко.
— Меня особенно впечатлил Сахаров: он сидел в президиуме, прикрыв глаза, как вроде бы очень уставший человек, но как только начинались острые дискуссии, сразу же включался в них,— продолжает Бикбулатов. — И он, и его жена Елена Боннер, и другие ораторы очень много и остро говорили про сталинские репрессии. В итоге общество "Мемориал" было официально создано, и я вернулся в Уфу с большим зарядом, с желанием основать отделение этого общества у нас, в Башкирии.
По приезду Бикбулатова в Уфу к нему присоединились представители городской интеллигенции, рабочие и студенты исторических факультетов уфимских вузов. Созданный оргкомитет запланировал провести учредительное собрание "Мемориала" в апреле 1989 года.
— Мы серьезно готовились к этому событию и одновременно делали тогда все на молодом задоре, — рассказывает ныне работающий в Москве историк и кинодокументалист Андрей Егоров, бывший в 1989 году студентом исторического факультета Башгосуниверситета. — Еще осенью мы вышли на ноябрьскую демонстрацию с плакатом "Переименовать улицы Жданова и Вышинского!" в Уфе (Андрей Жданов — секретарь ЦК ВКП (б) в 1934-1948 гг., ближайший соратник Сталина, ответственный за массовые репрессии, в том числе в Башкортостане; Андрей Вышинский — генеральный прокурор СССР, гособвинитель на так называемых "московских" процессах 1930-х годов — "Idel.Реалии"). В фойе дворца культуры "Юбилейный", где проходило учредительное собрание, мы разместили большую самодельную карту ГУЛАГа на огромном листе ватмана и на ней же написали список "преступлений коммунизма", как мы его назвали. Рядом с картой разместили книги о репрессиях, в том числе "Архипелаг ГУЛАГ" Александра Солженицына, коллажи из плакатов сталинского времени, изображавших "врагов народа".
Егоров отмечает, что актовый зал дворца уфимские художники украсили большой репродукцией из опубликованной в журнале "Юность" романа Владимира Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" — на репродукции был изображен один из героев романа, капитан НКВД Миляга с лицом секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева.
— И ещё с киностудии "Мосфильм" мы для проката в уфимских кинотеатрах привезли уже нашумевший фильм режиссера Марины Голдовской "Власть соловецкая" о Соловецких лагерях особого назначения для "врагов народа". Показ был очень успешным, — говорит Егоров.
Он вспоминает, что тогда со страниц центральной и уфимской прессы на читателей хлынул настоящий поток публикаций о судьбах людей, репрессированных в сталинскую эпоху, воспоминаний самих бывших заключенных, многие из которых тогда были ещё живы.
— Журналисты молодежной газеты "Ленинец" (тогда — орган Башкирского обкома комсомола — "Idel.Реалии") опубликовали интервью со сторожем Сергиевского кладбища, где массово захоранивали расстрелянных в 1930-е годы. В поисках могил принимали участие студенты и другие жители Уфы; вскоре обнаружили ещё одно захоронение жертв репрессий в микрорайоне, где сейчас располагается "Президент-отель". Позднее в архивах нашли свидетельства о том, что на месте дворца "Юбилейный" в 1920-е годы рыли рвы, в которых хоронили крестьян, умерших во время Великого голода в Поволжье 1921-1922 годов. Заградотряды их просто не пропускали в Уфу, и они умирали на подступах к городу, а кто прорывался — те умирали прямо на улицах, — рассказывает Егоров.
Сергиевское кладбище в Уфе
Сергиевское кладбище в 1930-е годы было одним из основных мест расстрелов в Уфе. В центре находится овраг, возле которого, по уверениям старожилов, в советское время приводили в исполнение смертные приговоры; здесь хоронили расстрелянных и заключенных, умерших в уфимских тюрьмах. Массовые расстрелы совершались здесь во времена сталинских репрессий, из-за чего кладбище прозвали "уфимским Бутово".
Места захоронений жертв репрессий находятся на разных участках кладбища, большая часть из них подверглась вторичным захоронениям. Точное число всех захороненных до сих пор неизвестно; по некоторым данным, в овраге в центральной части кладбища захоронены около 1000 человек. По другим данным, на Сергиевском кладбище, начиная с 1920-х годов и заканчивая уже послевоенными временами, было расстреляно в судебном и внесудебном порядках и захоронено более 30 тысяч человек.
В 2007 году на кладбище инициативная группа уфимских предпринимателей во главе с Игорем Бикбулатовым на собранные ими средства установили памятник уфимцам — жертвам политических репрессий.
Помимо поисков могил расстрелянных, уфимские энтузиасты записывали воспоминания выживших репрессированных и их родственников. Андрей Егоров рассказывает, что поисковики вышли на бывших ссыльных эстонцев, которые рассказали о судьбе президента Эстонии Константина Пятса, проживавшего в уфимской ссылке в 1940-1941 годах (ныне на доме, где жил Пятс — №7 по улице Коммунистической — установлена мемориальная доска — "Idel.Реалии"). Записывали и рассказы ссыльных латышей, которым после сталинских лагерей не разрешили вернуться на родину — поэтому они обосновались в Уфе.
— Энтузиазм тогда был большой, мы многое успели сделать. Но уже осенью 1989 года я уехал из Уфы преподавать в Бирском пединституте. А когда через два года вернулся, уфимского "Мемориала" уже практически не было. Почти все активисты ушли — кто в политику, некоторые в бизнес, а кто и просто в частную жизнь, — вспоминает Егоров.
Иршат Бикбулатов согласен с тем, что "к сожалению, в нашу деятельность сразу вмешалась политика".
— В принципе, и само образование "Мемориала", его борьба за восстановление исторической памяти также стали фактором политики. Но, кроме того, той весной проходили первые свободные в СССР выборы на Съезд народных депутатов, и члены "Мемориала" сразу приняли в них самое активное участие, поддерживая демократических кандидатов. Но политика — штука азартная и разделяющая людей; из-за этого в нашем движении и начался разброд. Нельзя было смешивать политику с правозащитным движением, — констатирует Бикбулатов.
Репрессированные в Башкортостане
По официальным данным, в Башкортостане за годы коллективизации было раскулачено 25,5 тысяч крестьян, репрессировано по ст. 58 УК РСФСР ("Антисоветская деятельность") 22,5 тысяч крестьян, выслано в Сибирь и северные районы страны около 32 тысяч человек, размещено в спецпоселках около 30 тысяч человек. Всего за годы политических репрессий в республике по обвинениям в политических преступлениях было приговорено к расстрелу и заключению в тюрьмы и лагеря 50 293 человека.
В Башкирской АССР по национальному составу было репрессировано: русских — 30%, башкир — 28%, татар — 24%, других национальностей — 18%; по уровню образования: неграмотных — 45%, начальное образование — 40%, среднее — 12%, высшее — 2,5%; по социальному статусу: крестьяне — 70%, рабочие — 14%, безработные — 3%, интеллигенция — 8%, духовенство — 3%.
В апреле 1989 года в Уфе группа интеллигенции, студентов и рабочих основала отделение Всесоюзного общества "Мемориал", провозгласившего своей целью увековечивание памяти жертв сталинских репрессий. В 1991 году была учреждена республиканская "Ассоциация жертв политических репрессий", созданная "для защиты прав, достоинства и интересов репрессированных и впоследствии реабилитированных граждан и их родственников".
В 1997-2011 годах в Башкортостане было издано семь томов "Книги памяти жертв политических репрессий", включивших в себя свыше 50 тысяч кратких биографических справок на репрессированных по политическим статьям Уголовного кодекса РСФСР граждан.
В 2000 году в Уфе установили "Памятник жертвам политических репрессий". В 2004 году приняли республиканский закон "О социальной поддержке жертв политических репрессий в Республике Башкортостан". С 2014 года в Уфе проходит "Молитва памяти", организуемая Преображенским православным братством. Участники, собирающиеся на Сергиевском кладбище (одно из основных мест расстрелов в Уфе в 1930-е годы — "Idel.Реалии") или у памятника жертвам политических репрессий, установленного на месте бывшего Ново-Ивановского кладбища, вслух читают имена репрессированных соотечественников и принимают участие в поминальной молитве.
Осенью 2021 года в Башкортостане объявили о старте проекта "Последний адрес", цель которого — увековечить память о жертвах сталинских репрессий. Группа активистов совместно с потомками репрессированных собирается устанавливать памятные таблички на домах, где до ареста жили люди.
В ноябре в Салавате открылась памятная выставка "Неперемолотые. Опыт духовного сопротивления на Урале в XX веке". Выставка в основном посвящена людям церкви, которые подверглись репрессиям в советское время. Специально для экспонирования в Башкортостане в выставку добавили раздел о гонениях на верующих-мусульман.
"ЭТО НЕ ПРОСТО ЗАКРЫТИЕ КАКОЙ-ТО ОБЩЕСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ"
Опрошенные уфимские активисты резко отрицательно отнеслись к попытке властей ликвидировать "Мемориал".
— "Мемориал" был учрежден самим народом, не властями сверху, — считает один из организаторов ежегодной "Молитвы памяти" жертв репрессий в Уфе, инженер Алексей Сердюк. — Обычные люди, повинуясь зову памяти и стремлению к правде, создали это движение. Поэтому то, что сейчас происходит с "Мемориалом", — это не просто закрытие какой-то общественной организации — это настоящий антинародный акт. Мы смотрим на такие события и каждый раз удивляемся: а где же границы всему этому, когда все это остановится? И есть ли эти границы вообще?
Активист предполагает, что после ликвидации "Мемориала" власти, формально продолжив осуждать прежние репрессии, попытаются "полностью взять процесс восстановления исторической памяти под свой контроль", тем самым выхолостив его содержание.
— Известие о возможной ликвидации "Мемориала" вызывает сожаление и тревогу, — говорит правозащитница, куратор проекта "Последний адрес" в Башкортостане Кристина Абрамичева. — Государство начинает преследовать граждан, которые пытаются сохранить память о нашей реальной истории. Я беспокоюсь о том, будет ли сохранена та громадная накопленная база о политических репрессиях, которую на протяжении многих лет создавал "Мемориал". Я также тревожусь за судьбу проектов, которыми занимаются активисты и волонтеры по всей стране — разыскивают места захоронений жертв репрессий, продолжают работать в пока не закрытых окончательно архивах, расследуя старые преступления советских карательных органов.
Один из старейших уфимских демократов "первой волны", пенсионер Радик Рахматуллин считает попытку ликвидировать "Мемориал" следствием того, что в России так и не была проведена люстрация функционеров советского режима.
— В начале 1990-х годов мы полагали, что Россия вышла из своей несчастной колеи и теперь пойдет по демократическому пути развития. При всех трудностях, всех ухабах на этом пути мы и не думали, что страна может через 30 лет вернуться к тому, что людей вновь начнут преследовать за мысли, что реализация конституционных прав на свободу слова, печати станет буквально уголовно наказуемым делом. Скажи мне кто-нибудь об этом в августе 1991 года, когда я, оказавшись в Москве, пошел на защиту Белого дома, что в стране вновь появятся политзаключенные, "иностранные агенты", я бы не поверил, — говорит Рахматуллин.
По его мнению, главная причина этого в том, что демократы "не смогли убедить Бориса Ельцина дать оценку тому, что произошло в России при советской власти".
— Мы не смогли убедить президента принять закон о люстрации бывших функционеров КПСС, сотрудников КГБ и других советских карательных органов, хотя и указ, и соответствующий законопроект уже были готовы. Сам же Ельцин и его окружение недооценили опасность чекистско-номенклатурного реванша. И пока эти промахи и ошибки не устранены, Россия обречена получать эту картину снова и снова, — констатирует Радик Рахматуллин.
О том, что демократизация страны не была проведена в полной мере, говорит и Иршат Бикбулатов:
— В свое время открытие отделений "Мемориала" по всей стране послужило таким цементом для сплочения нации на основе чувства справедливости. Люди, узнавая нашу общую историю, захотели создать прочные гарантии, чтобы это больше не повторилось. Чтобы больше никого не объявляли "врагом народа" или, как теперь — "иноагентом". К сожалению, эта работа так и не была доведена до конца.
Историк и кинодокументалист Андрей Егоров отмечает, что в Башкортостане за последние 30 лет было мало сделано для сохранения памяти о жертвах советских политических репрессий.
— Очень многие улицы, районы, города и другие населенные пункты до сих пор носят советские названия. Да, издана "Книга памяти", но и это было сделано по распоряжению Москвы. Конечно, публикаций, передач о жертвах репрессий было в республиканских СМИ много, но обращу внимание на то, что большая их доля — как и во времена хрущевской реабилитации — была посвящена судьбам представителей башкирской советской элиты. Самое главное — так и не были проведены расследования мест захоронений жертв репрессий. Они едва обозначены и практически никак не облагорожены. Все это можно было сделать в 1990-е годы; сейчас же вновь усложняется доступ во многие архивы, содержащие свидетельства о захоронениях, да и в целом ситуация для таких расследований становится все хуже и хуже, — говорит Егоров.
***
Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество "Мемориал" было внесено в реестр НКО-"иностранных агентов" в 2016 году, Правозащитный центр "Мемориал" — в 2014 году, став одним из первых НКО, признанных в России "иноагентом".
Седьмого декабря глава комиссии по правам человека Совета Европы Дуня Миятович обратилась в Генпрокуратуру России с призывом прекратить процесс ликвидации правозащитного центра "Мемориал" и международного общества "Мемориал".
Как следует из недавнего опроса "Левада-центра" (признан в РФ иноагентом), треть россиян знакома с деятельностью "Мемориала", среди них более половины относятся к организации положительно. 46% опрошенных из этой группы считают дело против "Мемориала" политическим процессом, направленным на подавление деятельности независимых от власти общественных организаций.
На сайте change.org опубликована петиция "Руки прочь от "Мемориала", которую уже подписали более 123 тысяч человек.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
