Слабовидящий казанский юрист Ильнур Хамидуллин пересёк с семьёй границу Мексики и США и запросил политического убежища. Звучит невероятно, но это правда. В интервью корреспонденту "Idel.Реалии" Ильнур рассказал, что повлияло на его решение, как он устроился в Нью-Йорке и чем собирается зарабатывать там на жизнь.

Ильнур не раз становился героем моих репортажей, и мы давно уже перешли на "ты" — так что когда наш общий знакомый сообщил, что слабовидящий казанский адвокат уже в США и просит там политического убежища, я не поверил в услышанное: на то, что дело обернётся подобным образом, Хамидуллин даже не намекал.

Тем не менее его попытки бороться за права инвалидов в России в последнее время заметно политизировались. Как уже рассказывало наше издание, в сентябре Ильнур Хамидуллин с отцом мальчика-инвалида Юрием Никишиным заявили о старте бессрочного протеста на площади Свободы у Кабмина РТ: они по очереди, через день, пикетировали здание республиканского правительства, пытаясь привлечь внимание чиновников к проблеме дискриминации инвалидов в Татарстане.

После того, как местные чиновники проигноировали все их попытки, Хамидуллин заявил о намерении провести одиночный пикет в Москве. Судя по всему, результаты этого пикета и стали последней каплей, повлиявшей на его решение. Мы созвонились в WhatsApp, и Ильнур рассказал мне подробности.

— Честно говоря, услышав, что ты эмигрировал, я не поверил своим ушам. Скажи, это правда?

— Да.

— И ты уже получил вид на жительство?

— Я в статусе ожидания суда. У меня только через год-два будет рассмотрение. Суд будет решать, дать мне убежище или нет. Я пересёк границу и попросил убежища. Потому что визу не мог получить. Это если коротко. Но всё происходило с приключениями.

— Как, можешь рассказать?

— Поехал через Мексику. Границу пересекал в районе Тихуаны, этот мексиканский город граничит с Сан-Диего, штат Калифорния. И только с третьей попытки пересекли границу. При первой попытке автомобиль потеряли — купили машину в складчину с другой семьей, у нас её отобрали. Вторая попытка была тоже неудачная, а с третьей повезло… Чуть меньше суток провёл в миграционной тюрьме. Двадцать часов отсидел в камере для инвалидов с женой и ребёнком. Люди, кто тоже переходит, никто не верят. Чего ты, говорят, сказки рассказываешь? Обычно там мужчины с мужчинами, а женщины с детьми до 14 лет с женщинами сидят — и камеры под завязку. А я сидел в относительно хороших условиях. Даже кулер был с водой.

— Двадцать часов пробыли в миграционной тюрьме, а потом?

— Взяли анализ на ковид — и всё, сейчас в свободном плавании. Но попасть в Америку — одно, а здесь встать на ноги… Грубо говоря, начинаешь всё с нуля, с низов… Сложно.

— Дочке сколько лет?

— Семь.

— Она и жена — зрячие?

— Да. Только я у нас в семье такой, инвалид по зрению…

"СКРОМНЫЙ" ПОЛИЦЕЙСКИЙ И ПРИГРАНИЧНЫЙ ИНЦИДЕНТ

— Расскажи подробнее, как вы пытались прорваться в США. Ты говоришь, это было целое приключение?

— В первый раз мы купили за 1700 долларов Тойоту, поехали на границу. В районе 11 ночи нас американская таможня развернула: "У вас нет документов, мы вас мексиканской полиции отдаём". Машина у нас не была должным образом оформлена. Соответственно, машину забрали, а нас хотели вообще в депортационную тюрьму увезти. Пришлось водителю договариваться: "Вы нас отпустите и машину отдадите, а мы вам денег дадим". Ну, Мексика она коррумпированная страна… Полицейский говорит: тут камеры, машину в любом случае не сможем отдать, но вас отпустим. На предложение водителя "Нас тут пять человек, давай мы дадим вам пятьсот долларов" — честный мексиканский полицейский сказал "Трёхсот будет достаточно". Хотя по идее нас должны были отвезти: одиночек — в миграционную тюрьму, а семейных — в шелтер.

— Ты, наверное, имел в виду не "честный", а "скромный"? Полицейский оказался скромен в запросах своих.

— Ну, да. Скромен. Он оказался доволен даже 300 долларами. Хотя реально он мог взять и 500. Это было в его власти. А второй раз мы познакомились с другой семьёй, муж с женой. Купили второй автомобиль, поехали на другую границу, ночью, в пять утра — нас там тоже развернули. Но там не было мексиканской полиции, и я предложил водителю: "Там есть третий переход. Давай попробуем на другом переходе".

— И там вас не развернули?

— А там мы спрятались. Я максимально вниз спустился, чуть ли не на пол лёг, чтобы меня не было видно. И жена с дочкой — тоже. Пересекли границу — там типа лежачего полицейского, пупырками их называют. Американский офицер попросил документы показать — наш водитель не показал их, немножко проехал подальше. Офицер подбежал, начал ругаться, требовать, чтобы мы развернулись назад. Мы в ответ громко попросили политического убежища.

— И как отреагировала полиция?

— Сначала, видимо, хотели нас жёстко принять. Я вышел из машины — на меня надели сразу же наручники, думал, сейчас положат лицом в капот… Увидели, что в машине есть ребёнок, агрессивности сразу намного меньше стало, как жена потом рассказывала.

ПРОЩАЛЬНЫЙ ПИКЕТ НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ

— Скажи, а что всё-таки повлияло на твоё решение? Довольно неожиданное, кстати.

— Ну ты же знаешь, чем я занимался в последнее время. В Москве я на Красной площади на пикет в последний раз выходил… Во-первых, дали понять, что ничего не поменяется… Если даже дальше продолжать выходить — на Красную площадь, ещё куда-то — хоть каждый день выходи: ни на что не повлияет…

— Расскажи подробнее про этот пикет. Он ведь по большому счёту остался совершенно незамеченным — хотя место ты выбрал знаковое.

— Меня даже не оформили — хотя, по идее, должны были оформить — но дали понять, какие проблемы могут быть. Там, видишь, раз-два вышел — а потом "дадинская" статья, и всё. Я попросил одного человека, чтобы он записал видео, как я стою с плакатом напротив Мавзолея. Я где-то там пятьдесят секунд провёл. Сотрудники ФСО, МВД быстренько подъехали. Человек десять-двадцать было. ФСО начали искать, кто "пишет". Даже команду отдали росгвардейцам: "Ищите, кто его снимает!" Но не смогли найти. Просто человек так снимал, чтобы его нельзя чисто так визуально найти.

(Более подробно Ильнур пока отказывается обсуждать причины и мотивы, толкнувшие его на отчаянный шаг. По его словам, обстоятельно он расскажет об этом в суде, когда будет рассматриваться вопрос о предоставлении ему политического убежища — "Idel.Реалии").

— Тебя московские сотрудники полиции сколько промариновали в отделе?

— Да я недолго там пробыл, час где-то.

— И, собственно, это для тебя стало последней каплей?

— Ну, да. И вообще ничего в России не меняется, становится только хуже. Хотя меня никто в Америке не ждёт, я чувствую себя здесь в безопасности.

— Но у тебя же в России осталась масса дел. Есть жалоба, которую ты собирался подать в ЕСПЧ…

— Это я всё не бросаю. Я доверенность оставил, кто-то займётся этим здесь [в Казани]. В любом случае я дистанционно буду подавать… У нас же можно через Интернет в суды подавать. Я ещё собираюсь в принципе подать в суд на МВД РФ. То, что меня задержали на час, то, что изъяли плакат. Без протокола изъятия, без ничего. Грубо говоря, меня на час лишили свободы передвижения. На меня же протокол не составили, я даже ни одной подписи нигде не поставил. Меня час продержали просто. Поэтому я считаю, никаких законных оснований не было. Они должны были или привлечь меня, или какой-то протокол составить...

Я тут собираюсь тоже в одиночный пикет выйти к посольству. Просто пока времени нет, нужно немножко привыкнуть к этой жизни… Я с собой привёз плакат…

— Из России в США?!

— Да. Я заказал четыре плаката, один у меня на Красной площади незаконно забрали. Там была надпись "Нет дискриминации инвалидов" — белыми буквами на красном фоне.

ЧЕМ ЗАНЯТЬСЯ БЕЖЕНЦУ В НЬЮ-ЙОРКЕ

— Как ты вообще устроился в США? Как тебе там живётся?

— Снимаю жильё у русскоговорящих в частном доме. Официально я пока работать не имею права, разрешение на работу только через полгода-год будет. Если будет.

— А ты примерно представляешь сроки, в которые суд рассмотрит твоё дело?

— Года два. В среднем года два проходит. Тут же поток огромный. Сейчас вот из России люди пачками едут в США, даже у кого нет никаких оснований получить убежище… Я просто знаю, я с людьми общался: безо всяких оснований, из-за того, что не могут получить визу, через Мексику в США пачками валят просто. Никакой истории, преследований — ничего нет. А как же вы тогда хотите остаться тут, спрашиваю. — "Чего-нибудь придумаем..."

— А где ты в Нью-Йорке поселился?

— В Бруклине, недалеко от Брайтона. Будешь ходить по Бруклину — наверное, каждый пятый-четвёртый — русскоговорящий. Такое ощущение, будто ты не в Америке, а в бывшей республике СССР.

— Ни ты, ни твоя жена, ни тем более семилетняя дочь ещё долго не получите права законно работать на территории США. Возникает закономерный вопрос, а на что жить-то тогда?

— Это самый сложный вопрос. Я тебе не говорю за себя, я говорю в целом: многие просто работают нелегально. Но это запрещено законом. Я нарушать закон не собираюсь... На что жить? Ну, тут какая-то социальная помощь есть. Есть фудстэмпы, когда сколько-то денег в месяц на еду дают… Есть фудбанки — можешь прийти и бесплатно попросить еды. Тебе дают коробку-две. У нас, видишь, если бабушки в мусорных баках ковыряются, ищут там просроченную еду, а здесь можно бесплатно продукты нормальные взять… Я ещё здесь, видишь, не привык, я ещё только начинаю здесь адаптироваться… В Казани-то было понятнее, проще — но я надеюсь, со временем привыкнем и тут.

— А как учиться твоей дочке?

— Собираемся документы в школу оформлять. В принципе тут неважно, в каком ты статусе — у нас статус нормальный, легальный, мы попросили убежища, документы есть. Но если даже попросить по визе туристической, можно ребёнка устроить. Тут не спрашивают в школе, есть ли гражданство, туристы ли — надо предоставить лишь документ, что человек проживает поблизости. Либо квитанцию об оплате коммуналки, либо договор аренды.

— И у тебя, соответственно, договор аренды есть?

— Я попросил, чтобы нас включили в счет по коммуналке. Билл называется. Это будет доказательством, что мы проживаем недалеко от школы. Там русских особо нет. Американская школа…

— Ты хорошо знаешь английский?

— Знаю минимум.

— А жена, дочка?

— У жены такой же уровень. У дочки-то — вообще нет языка. Но здесь, знаешь ли, люди вообще не учат. Кто на Брайтоне живёт, там вообще английский не учат. Там он просто не нужен.

— Да, но одно дело жить на Брайтоне в зрелом возрасте, а другое — вот ты ребёнок и в американскую школу пошёл. Как общаться с учителями, со сверстниками?

— Вот я знакомился с людьми, кто уже с июня-июля здесь живёт. Ну, ничего, говорят, нормально. Через три месяца тоже дочка у них, тоже в таком же возрасте — начала разговаривать. Нормально, говорят, даже школа ей больше нравится, чем в России.

— Эти люди в статусе беженцев, мигрантов?

— То же самое. Они тоже попросили убежища. Народу много, очень много… В районе пяти тысяч в месяц, что ли, русскоговорящих в США приезжают через Мексику и убежища просят.

— Это откуда у тебя такая цифра?

— Это я слышал от американского русскоговорящего адвоката. Я сам точных цифр, конечно, не знаю…

— Но ты говоришь, что и сам лично встречал немало таких людей?

— Да. Кто-то, как я, бежит. Есть "Открытая Россия", уже признанная нежелательной в РФ. Ну, ничего — за два-три года уже на ноги встали, привыкли…

— Чем занимаются?

— Люди бизнесом уже занимаются. Кто-то ремонтом бытовой техники, кто-то — дальнобойщиком устроился… Но я-то не могу дальнобойщиком, сам понимаешь…

— Вот как раз об этом хотел спросить. Во-первых, у тебя профессия специфическая, которая при переезде в США тебе вряд ли пригодится, а во-вторых, у тебя всё-таки инвалидность по зрению. Ты уже прикидывал, чем бы ты мог заняться здесь?

— Если разрешение будет, я хотя бы грузчиком устроился бы. Даже если зрение плохое, оно позволяет вещи таскать. Ну, или хотя бы каким-нибудь упаковщиком. В США тоже есть общество слепых, они тут какие-то стаканчики складывают — ну, просто стаканы автомат, видимо, делает одноразовые, они их просто друг в друга вставляют и запаковывают. Хотя бы каким-то упаковщиком… То, где не требуется сильного зрения, я, думаю, мог бы делать — ничего такого сложного нет. А так — да, выбор у меня невелик. Спектр неширокий.

— А как дорого обходится вам жильё, которое вы снимаете?

— Полторы тысячи долларов в месяц. Если снимать на две семьи, в принципе, это нормально.

— А вы снимаете на две семьи?

— Ну, да. Тут однокомнатная, но однокомнатная по американским меркам. По нашим это — двушка.

— Получается, вы между собой поделили зал и спальню?

— Ну, да.

— Но всё равно — 750 долларов в месяц. Если ты не скопил большую заначку, средства могут скоро иссякнуть.

— Ну, да. Надо что-то думать. Я пока сам не знаю. Мы пока в раздумьях, как быть, что делать, у кого помощи просить…

ИЗ КАМЕРЫ ДЛЯ ИНВАЛИДОВ — В ОТЕЛЬ

— Ты, наверное, уже успел походить по Нью-Йорку. Можешь сравнить доступную среду Казани с тамошней?

— Начнём с того, что я оказался в камере для инвалидов. Меня посадили на 20 часов. Условия есть… Автобусы — низкопольные, правая часть чуть приспускается и сравнивается с тротуаром. А здесь, в Нью-Йорке, если на остановке инвалид, водитель просто нажимает на кнопочку (ему не нужно, как в Казани, выходить, что-то поднимать — аппарель или пандус, как это называется...) — и с передней двери откидывается аппарель. И всё, человек спокойно заезжает на коляске. Здесь, в США, законы действительно работают. И в том, что касается прав инвалидов — тоже.

И в аэропорту я сколько раз был — очень много людей на колясках просто. У нас в России такого количества я не видел, чтобы люди с инвалидностью массово перемещались. И даже в Мексике — я чего удивился, Мексика считается страной третьего мира! — в аэропорту было очень много людей на колясках. И в Мексике есть тактильно-рельефные плитки — в США-то само собой — даже на маленьких улочках, на перекрёстках…

Здесь даже на банкоматах на кнопочках по Брайлю написано.

После того, как нас из камеры освободили, мы жили в отеле. Людей должны были сажать в тюрьму, кто попросил убежища — но из-за того, что ковид, людей не везут в тюрьму, а везут в отель.

— ?!

— В Сан-Диего есть какая-то еврейская организация, [которая это обеспечивает]. Мы жили в отеле, бесплатно нас кормили три раза в день. Такой шикарный отель, нас просто просили не называть. Хотя название этой сети отелей на слуху. Так вот, в этом отеле прямо при выходе на контрастном фоне написан номер комнаты и по Брайлю написано — я когда пощупал это всё, увидел, я, конечно, удивился. Я такого в России не видел, чтобы номера отеля были ещё и по Брайлю набраны рельефным точечным шрифтом.

— А чем камера для инвалидов, которую ты упомянул, отличалась от обычных камер?

— В обычной камере людей больше. Она три на пять, три на шесть [метров] — и там может быть двадцать человек… Люди штабелями лежат. Им дают коврик для йоги тоненький и фольгированное одеяло — потому что там принудительное кондиционирование и холодно. У нас тоже было холодно, но у нас были маты — более толстые, сантиметра три-четыре — и одеяла из шерсти. И у нас был кулер. Я в одной группе в Телеграме про это написал, мне не поверили. Говорят: "Чего ты тут сказки рассказываешь?" Я, если честно, и сам бы не поверил. Думал, нас по разным камерам распределят...

Я сразу сказал: "Я плохо вижу, у меня есть капли". Так как у меня глазное давление, глаукома, мне надо постоянно капать. Если я два-три раза в день не покапаю, у меня зрение ухудшается, туман появляется в глазах… Я офицерам миграционной службы сказал, меня отвели к врачу. Спрашивает, какие капли ты капаешь? Всё — через переводчика. По телефону позвонили русскому переводчику. Я говорю, у меня такие-то заболевания глазные. Жена сходила с офицером, принесла капли мои. "Мы твои капли поставим возле двери в коридоре — когда будешь ходить на завтрак, обед и ужин — будешь брать и капать".

— Сколько суток после камеры ты пробыл в отеле?

— Четыре ночи, по-моему. Нам предложили сделать прививку от ковида. Johnson & Johnson и Pfizer. Pfizer в два этапа делается, я говорю: "Давайте Johnson & Johnson. Нам с женой сделали. Дочке — нет, там детям — с 12 лет лет делают только, по-моему.

— В Мексике вы были как туристы?

— Да. Через Москву полетели в Канкун, оттуда — в Тихуану. Там уже я принял окончательное решение. У нас [в России] как раз начали всё закрывать. И мы решили: лучше не возвращаться... Здесь, что интересно, нам дали справки, что мы привились. Мы в ТЦ ходили, в миграционную службу — и где бы ни были, никто не спрашивал ни куар-кода, ни есть ли вакцинация…

— А какие вообще меры предосторожности в США сейчас действуют насчет ковида?

— Маски — да и всё. В основном все носят маски.

— Социальную дистанцию соблюдают?

— Да. Люди не кучкуются. Стоят в метре-полутора друг от друга. Если мы привыкли впритык стоять, то здесь никто так не становится. Думаю, это не из-за ковида даже, менталитет такой. Мы ходили и в миграционную службу, где огромная очередь — люди стоят не впритык. Если где-то впритык становятся, сразу понятно, что это русские.

— Почему именно Нью-Йорк?

— Здесь есть русскоязычная мигрантская среда, легче найти жильё и в дальнейшем, если есть разрешение, и работу найти легче.

— Ещё не пожалел о принятом решении?

— Пока что нет. Хоть тут и не всё так просто. В Казани и работа была — но здесь я себя чувствую спокойнее, более безопасно, что ли…

— У тебя же папа с мамой тоже инвалиды по зрению?

Да. Понятно, они остались без моей помощи. Но в магазин за хлебом сами могут сходить. Единственное, если поездка куда-то — придётся просить кого-то из знакомых, друзей…

— Родители как отреагировали, когда ты позвонил им из Нью-Йорка?

— Обрадовались, что я смог добраться. Люди по пять-девять попыток на автомобилях совершают в США попасть.

— В американском суде тебя какой-то местный юрист будет представлять?

— Я хочу попробовать договориться с правозащитными организациями. Потому что частные юристы берут от пяти тысяч долларов — дорого очень. У меня просто таких денег нет.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram.