"Минниханов всё понимает, но он не всесильный"

25 июля в татарстанских СМИ появилась статья Рустама Минниханова об особом пути татар, поисках "врагов", исчезновении народов и ответственности за сохранение языка. Татарстанский политолог Руслан Айсин считает, что статья гораздо шире по своему посылу и охвату, чем просто часть предвыборной кампании. Он также отмечает, что Минниханов не всесилен и давление Москвы на татарский язык президент РТ не мог остановить.

—​ Рустам Минниханов выступил с публикацией, которая напоминает предвыборную. И это при том, что закон не разрешает вести агитацию в СМИ раньше, чем за 28 дней до выборов. Как вы думаете, почему Минниханов пошел на такой шаг?

— Я думаю, что это связано не только с выборами. Сама общая обстановка в стране, вокруг национальных республик, вокруг вопроса языке и их месте в образовательной системе, вопросы федерализма, вопросы взаимоотношения Москвы и федерального центра в связи с последними событиями в Хабаровске, Архангельской области, Башкортостане. Они так или иначе вынуждали Рустама Минниханова как одного из региональных лидеров выступить с какой-то программной речью, в данном случае со статьей. Я думаю, что это общее собрание всех этих вещей. И в том числе и предвыборных. Потому как, когда Минниханов два года назад заявил о необходимости создания стратегии, о чем мы до этого говорили где-то год, наверное, активно с различными татарскими деятелями, Минниханов понял, что такая бумага нужна, такой документ и он такую инициативу проявил. Но спустя два года, вроде как на днях, этот документ должны явить Úrbiet órbi (буквально, "к городу (Риму) и к миру" — название торжественного папского благословения. С выражения
Urbi et orbi начинались важные объявления в Древнем Риме). Поэтому этот документ, вернее, статья, с которой Минниханов выходит, она, на мой взгляд, шире, чем сугубо предвыборная акция. Она некая заявка на место и роль татар, Татарстана и самого Минниханова в общефедеральной политической системе координат.

—​ Говоря о сохранении татарского языка и культуры, президент Татарстана не упомянул нынешнюю московскую политику, ограничившись лишь общими словами о глобализации, стирании территориальных границ и миграционных потоках, повсеместной унификации и цифровизации, а также о личной ответственности каждого. Означает ли это, что Минниханов не видит вреда в той политике Москвы, которая реализуется центром, в том числе руками татарстанской власти в отношении татарского языка?

— Я думаю, он все знает, все понимает. Но есть определенные правила игры, которые он не может нарушать. Когда прямая критика федеральным центром воспринимается как крамола. Сила это или слабость региональных руководителей, сказать достаточно тяжело, потому что вот, например, Кадыров сверхлояльный, он также считается региональным тяжеловесом. Он чуть ли не каждодневно присягает Владимиру Путину, всячески подчеркивая личную с ним химию, и то, что он — его пехотинец, а Путин является главковерхом, и Рамзан Ахматович в любой момент готов выполнить любой его приказ. С Татарстаном сложнее, потому что Татарстан вписан в очень сложную архитектуру взаимоотношений. Конечно, для татарстанской политической элиты решение 2017 года было сродни грому среди ясного неба, очень болезненно это было воспринято, ничего не смогли сделать, по сути говоря, потому что вся туша федеральной силовой системы навалилась на Татарстан. Я был в центре, эпицентре многих событий. Общественных, по крайней мере. Видел изнутри, что происходит. Но при этом татарстанское руководство не оставило желание сохранить статус татарского языка. Конечно, все, что может Татарстан, это апеллировать прежде всего к татарской общественности и, собственно говоря, к возможностям Республики Татарстан. Потому что образование, так сложилось с 1990-х гг, кстати говоря, находится в прямой компетенции федерального центра. Мы не можем формировать собственную образовательную политику. Это как назвала ее в свое время ныне уже крамольная фигура Матвиенко: "В Татарстане татарский язык является фактором этнической мобилизации". И вот эта вот установка сидит в головах многих федеральных чиновников.

—​ Да, но Минниханов ни слова об этом не сказал в своей статье.

— Ну, не сказал, да, все-таки мы не должны как бы свои завышенные требования воспринимать очень остро, потому что Минниханов все-таки человек, который находится в определенной ситуации в системе. И где-то он может что-то не договаривать. И это вполне нормально, потому что мы все понимаем, в какой политической системе координат мы находимся. Поэтому мы-то там можем говорить (эксперты, общественники), а где-то наши чиновники не могут себе позволить чрезмерной критики Москвы. Не сказать, что Минниханов не отвечает. Он же говорит там, что Татарстану многие предъявляют претензии, даже открыто говорит, что есть враги. Я думаю, что под этой его мыслью многих можно вписать во враги.

—​ Особое место в статье Минниханова занимают реверансы в отношении учителей. Между тем существует мнение, что Рустам Минниханов во время прокурорских проверок не заступился за учителей татарского, и они таят обиду на него. А теперь голоса и участие учителей ему нужны. Простят ли преподаватели?

— Хороший вопрос. Я думаю, что с учетом того, что в учительской среде толстовщина вещь еще с советских времен хорошо интегрированная. Я думаю, что они попытаются его простить. Но Минниханов не мог защитить напрямую их от прокурорских наездов, просто в силу того, что прокуратура не подчиняется региональным властям. Просто в 2017 году, когда мы вышли к Госсовету, протестуя против этого решения, я столкнулся ситуацией, когда на меня завели административное дело по этому поводу и следователь, которая вела это дело, мне говорит: "Я не знаю, что вы сделали такого, потому что полстраны звонит, из прокуратуры звонят и требуют немедленно наказать Айсина и всех организаторов". То есть, это просто было такое решение федералов, которое проводилось руками прокуратуры. И мы помним, что и Минниханов, и потом Шаймиев выступили, обращаясь к прокуратуре, говоря о том, что что же вы творите. Тогда это был один из серьезных кризисных явлений вообще в проекте Татарстана, потому что было ощутимо видно, как одна из ветвей, которая долгое время была частью могучего древа татарстанизма, она заняла открыто враждебную позицию. Но там неважно было, что Нафиков там татарин или не татарин, просто он выполнял волю своего начальства. Субординацию соблюдал как в военном смысле.

Я думаю, что, конечно, вы правильно подчеркнули, учительское сообщество является сильнейшим и мощнейшим социальным низовым институтом, и мы знаем, что через них многие вещи проходят. И система избирательная опирается в том числе не в малой степени на них. И агитационные вещи. Поэтому, конечно, учителя, через школу которых проходили абсолютно все взрослые люди, их голоса важны. Это еще и в связи с тем, что, по сути говоря, учителя татарского языка, например, в сельской местности, которых сейчас переформатировали, они же являются представителями сельской интеллигенции, которая формирует на низовом уровне татарское интеллектуальное и культурное пространство. Конечно, ссориться с ними нежелательно. Ну и все-таки надо учитывать, что еще Минниханов пытается нести ответственность за большой татарский мир. Татар-то в Татарстане всего лишь там чуть более 25% проживает и огромное количество школ и учителей татарского языка, которые за пределами Татарстана, они находятся в тяжелых условиях, потому что Татарстан практически ничем им помочь не может.

Даже учебники, которые мы вот, например, отправляли в регионы, регионы могут их просто не принять под любым предлогом. Поэтому Татарстану не очень просто. Я часто слышу критику иногда оправданную, иногда нет со стороны наших кавказских друзей и братьев. Вот вы татары расслаблены и все такое. Но надо учитывать, что мы-то не проживаем компактно. Мы в условиях таких уже находимся порядка 500 лет. Татары вынуждены подстраиваться, хорошо это или плохо, под разные политические режимы, под разные политические формации. При этом не терять некое наследие.

—​ В тексте Минниханова слово "развитие" и производные от него использованы 9 раз, а слово "сохранение" (в том числе в форме глагола) использовано 18 раз. Как вы думаете такая разница о чем-то говорит?

— Это тоже очень хороший вопрос. Я всегда подчеркиваю, что слово сохранение означает стагнацию. Нужно всегда говорить о развитии, о стратегии, о движении. В данном случае это в определенном смысле консервативная внутренняя установка аппарата. Я думаю, вряд ли, конечно, Минниханов
сидел высчитывал, сколько раз, но то, что эта пропорция один к двум, говорит о неком видении его аппарата того, как следует действовать. Я бы, конечно, в большей степени говорил о развитии, о прорывных вещах. Потому что вопрос о формировании идентичности и национальности, гражданской нации или политической нации в особенности — это процесс текущий, то есть он не является таким схваченным в одномоментность. Это постепенное развитие. Все постоянно нужно поддерживать.

Если его попытаться законсервировать, тогда мы останемся просто в архаичном виде. Например, я не сторонник, я не знаю, как там у Рустама Нургалиевича, с этим обстоит. С тем, чтобы сохраниться.. Вот была у нас золотая эпоха, когда все ходили в каляпушах, ели чак-чак и играли на гармонях. Вот давайте мы это время сохраним. Я, конечно, не сторонник, понятно, что это определенная мифология, которая присутствует в головах людей, что вот обязательно у национальности должны быть какие-то вот такие внешние атрибуты. Это, конечно, не совсем, на мой взгляд, правильно. Все-таки национальное бытие — это состояние внутридуховное, не только внешнее.

—​ Именно первое, о чем вы сказали, Минниханов в своей статье называет "сувенирной" нацией.

— Ну да. Я сначала грешным делом прочитал ее "суверенной" нацией. Видимо, что мы хотим, то и видим.

—​ Президент в своей статье говорит, что татары видят свое будущее в энтузиастах: общественных организациях и отдельных активных сыновьях и дочерях татарского народа. Это звучит как серьезное стратегическое смещение приоритетов. Получается, государство самоотстраняется от решения нацпроблем. Это происходит под давлением Москвы?

— Наверное, отчасти да, потому что некоторые вещи власть наша не может прямо говорить, действовать открыто. Во-вторых, сил татарстанской административной машины не хватает на все. Конечно, нужно включать ресурсы и потенциал общественников. Благо их очень много, но только вопрос в том, чтобы выстроить правильную коммуникацию с ними. К сожалению, должен констатировать, что в Татарстане бюрократическая система неконтролируемая, начинает все поедать, является таким големом (персонаж еврейской мифологии, существо одной из основных стихий, или их сочетания, оживлённое магами-каббалистами с помощью тайных знаний, наподобие Адама, которого Бог создал из глины) и поэтому отношение с общественниками часто складывается в режиме как в СССР. Союз беспартийных и коммунистов. Как ногу какую-то вторую прикручивают и вот давайте шагать вместе.

А ведь, о чем говорит Минниханов, это прорывная на самом деле. Для этого должно быть гражданское общество. Это первое. Второе, должны быть сподвижники, мнением чьих власть бы считалась. У нас часто происходит так, что не всегда этих людей слышат, не всегда их мнения, их проекты, их дела поддерживаются. Для этого, видите, придется перестроить очень многое. Для этого вообще придется перестроить систему отношения аппарата и самого общества. Как я вот недавно говорил на заседании клуба "Татарский квадрат", Татарстан вообще первый выстроил вертикаль власти. Путин лишь ее по сути скопировал. Поэтому в этом смысле нам в Татарстане не очень просто. Ибо есть мощнейшая вертикаль и, конечно, вертикаль не может полностью, всецело согласиться с тем, чтобы была равнозначная ей горизонталь, потому что горизонталь это обязательно то, что идет поперек.

—​ Тогда почему Минниханов говорит, что татары видят свое будущее в этих энтузиастах, с одной стороны. С другой стороны, мы видим, как Фаузию Байрамову вызывают в прокуратуру, книгу Вахита Имамова признают экстремистской. Как это все соотносится?

— Но есть же разные уровни власти. Прокуратура, ФСБ России, МВД РФ — это все федеральные структуры, они вообще не подчиняются казанскому Кремлю. Если до недавнего времени была ну какая-то общая сцепка. По крайней мере были фигуры, которые находились в орбите влияния казанского Кремля. То сейчас ситуация другая. Силовой ресурс полностью находится в подчинении Москвы. Я думаю, что Минниханов, конечно, все эти вещи знает. И он понимает значимость и необходимость гражданского общества. Но просто так взять и разрушить эту систему, даже не разрушить, а перестроить, это очень тяжело. Но я думаю, что за те 10 лет, за которые он объездил татарский мир, а он в отличие от Шаймиева надо сказать по татарскому миру ездил активно и всегда встречается. Шаймиев фактически никогда этим не занимался. Шаймиев почему-то считал, что он как будто должен находиться в режиме абсолютного покоя, когда ты находишься в режиме абсолютного покоя, вокруг тебя крутится мир. То есть он не особо выезжал за пределы Татарстана.

И Минниханов, конечно, видел и видит, общаясь с татарской общественной массой, что им нужна поддержка, им нужна помощь. Он этот месседж шлет, иной вопрос, что система, я имею в виду номенклатура, заточена на контроль и в этом смысле Минниханов чуть-чуть другого склада. Он такой вообще динамичный человек. Он человек импульсивных решений достаточно быстро, чтобы бюрократия не успевала перекрывать. Но, к сожалению, силы бюрократии превышают возможности общественников и самого президента. Это беда очень многих около авторитарных руководителей, которых бюрократия просто сжирает. Это общая проблема. Чисто политологически она понятна. Какой бы сильной автократический лидер не был, он зависит от выстроенной им же бюрократической системой. И потом, когда она видит, что он может нарушить ее привилегированное положение, она просто начинает саботировать его решения.

Также случилось с Хрущевым, например. Также случилось с Горбачевым. Я вижу, что с такой же примерно проблемой сталкивается и Путин. Хотя там и Дугин говорил, что Путин абсолютен, но водно, что не абсолютен, потому что над ним есть более абсолютная административная вещь как коллективная бюрократия.

—​ Как вы думаете, не навредил ли Минниханов себе этим текстом? Ведь в соцсетях и под статьями о тексте президента было много негативных комментариев.

— Тут, наверное, надо применить некий социологический подход. Я думаю, что татарская публика восприняла более или менее положительно этот текст. Там нет таких вещей, за которые можно серьезно критиковать. Можно отдельно, конечно, экспертно об этом говорить, там и у меня есть претензия к определенным тезисам, вернее, к возможности их реализации, потому что сами тезисы они такие общефилософского характера. Почему отрицательное? Но я не исключаю, что это, с одной стороны, вот некий общий хор недоброжелателей, которые есть у любого политика и тем более политика в сложном национальном регионе. Во-вторых, я думаю, что критикующие активно воспринимают месседж его в сторону татарского народа через призму национальную. Я, конечно, хочу в этом ошибаться. Но мне кажется, что это сугубо так. Потому что те вещи, которые он там говорит, на самом деле применимы к любому народу и их стоит только приветствовать. На это Минниханов ни у кого денег не забирает, дополнительных полномочий себе не требует.

—​ Его критикуют не за сами тезисы, а за то, что его тезисы и дела не соотносятся. Вот, например, та же Эльза Нисанбеков, которая говорит о том, что нарушено избирательное законодательство, она в своем комментарии четко говорит: "Он прошляпил момент с преподаванием татарского языка, а теперь выступает как если бы он был все еще наш татарин".

— Опять-таки мы же с вами проговорили, что, конечно, можно все свалить на Минниханова, но это же не его полномочия. Образовательная сфера — это не полномочия Татарстана. Татарстан попытался, может, конечно, не изо всех сил что-то сделать. Я просто напомню, что Татарстан до последнего из регионов упирался. Там были обращения и все такое, к федеральным органам власти. Не все в его силах. Татарстан все-таки часть большой федерации, поэтому критиковать, конечно, можно, но а что ему делать? Пойти на площадь покаяться и сказать, верните меня опять в лоне татарства? Ну, такого механизма пока что нет. Это вон армяне предлагают изгнать Симоньян (руководитель канала RT — ред.) из армянского народа. Я не очень приветствую такие вещи. Я все-таки считаю, что нужно критиковать исходя из реалий. Ну просто не очень понятно, что он мог сделать тогда. Чисто юридически и политически, просто я занимался этим вопросом, вы знаете. Я примерно представляю и уровень возможностей, и тем более юридическую составляющую этого вопроса.

Бойтесь равнодушия — оно убивает. Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.