В России стартуют выборы губернаторов, депутатов региональных парламентов и районных советов. ЕДГ-2023 — вторая кампания, проходящая на фоне войны в Украине. Правозащитники называют её одной из самых неконкурентных и безальтернативных, а власти — задерживают и возбуждают дела в отношении независимых наблюдателей. О том, как российское вторжение повлияло на ход кампании, какие KPI ставят губернаторам и почему за выборами всё ещё важно наблюдать, "Idel.Реалии" поговорили с политологом, руководителем центра "Региональные исследования" и издателем заблокированного информагентства "Засекин" Дмитрием Лобойко.
ВЫБОРЫ НА ФОНЕ ВОЙНЫ
— Говорить о выборах и политике сегодня, не упоминая войну, невозможно. Как она повлияла на внутреннюю ситуацию в России?
— Сразу оговорюсь и извинюсь. Поскольку я нахожусь на территории России, происходящее с 24 февраля прошлого года на территории Украины я буду называть "спецоперацией". Не секрет, что сегодня в России за некоторые слишком точные формулировки дают реальные сроки… А чем всё это является в действительности, уверен, и так все понимают.
Если на минуту отодвинуть смерти и публичную политику в сторону, то самым значимым результатом "СВО" стал крупнейший со времен приватизации и залоговых аукционов передел собственности. Из России ушло огромное число иностранных компаний и иностранных инвесторов. Новыми собственниками сотен весьма крупных предприятий в сфере производства и услуг стали либо бывшие российские партнеры, либо госкорпорации, либо… бизнесмены, близкие к власти.
Когда-то "СВО" закончится. Но активы уже обрели новых владельцев.
— Это вторые выборы в условиях войны. Чем они отличаются от кампании 2022 года?
— Выборы-2022 проходили на фоне ожиданий, что "СВО" — это состояние временное, которое вот-вот закончится. Выборы-2023 проходят на фоне робкой надежды на окончание кровопролития, но и с пониманием того, что "СВО" может продлиться и год, и пять, и даже десять лет. Я говорю о настроениях не столько граждан, сколько политических, административных и бизнес элит.
Длительные войны или так называемые "операции" для России — не в новинку. Можно и Афганскую войну вспомнить, которую Советский Союз вел почти десять лет. И Чеченские войны, которые де-юре тоже были не войнами, а "контртеррористическими операциями". Активная фаза боевых действий одной лишь Второй чеченской продолжалась с 1999 по 2009 год — десять лет.
То, что называется "специальной военной операцией" в Украине, так же может сильно затянуться. Российская бюрократия — и на федеральном, и на региональном уровнях — адаптируется к длительному военному противостоянию. Это формирует особенную политическую атмосферу, властную архитектуру и экономическую реальность.
АТМОСФЕРА И АРХИТЕКТУРА
— А если конкретнее, что с атмосферой и архитектурой?
— Об экономической реальности я сказал выше — беспрецедентный передел собственности. Плюс к этому новые ниши, связанные с обходом санкций, новые пути вывода крупного капитала, а также подключения к бюджетам разного уровня.
Новая атмосфера — это насаждающийся страх разных сортов; это монополия на так называемый "патриотизм", на доступ к СМИ и почти полная недопустимость какой-либо открытой критики власти. Даже властей регионального уровня. В такой ситуации даже парламентской оппозиции делать особо нечего. Даже делать вид, что они как будто борются за власть, невозможно.
Внесистемным силам заниматься публичной политикой просто опасно.
У самой власти на всех уровнях пропали даже намеки на какие-либо образы будущего — будущее потерялось. Горизонт планирования завалился. Транслируемые страх и ненависть позволяют в качестве счастливого будущего "продавать" отсутствие бомбардировок и ракетных ударов. Да и наличие продуктов на полках магазинов — разве не подвиг?
Интерпретация настоящего меняется раз в один-два месяца — это системный газлайтинг, цель которого — дезориентировать и запугать как население, так и политических деятелей.
Политическая архитектура меняется. Публичная политика скукоживается. Обостряется внутриэлитная, подковерная конкуренция. Не потому, что ресурсов становится меньше. Это миф. Бюджетных ресурсов меньше не становится. Аппетиты правящих групп растут — у них своя "инфляция", обусловленная неуверенностью в том, насколько конкретный персонаж на своём не всегда большом месте сможет находиться у рычагов и бюджетных ручейков.
В регионах инструменты внутриэлитных разборок — использование силовых структур и традиционные для постсоветского человека анонимки. Даже информационные войны периода "СВО" — это теперь преимущественно анонимки в Telegram.
В каждом регионе, где выборы должны состояться уже на этой неделе, независимых СМИ почти не осталось, но как минимум год-полтора работают по одному-два мощных как бы оппозиционных Telegram-канала. "Как бы", так как за большинством из них стоят не оппозиция, а уже упомянутые силовики.
— Однако у глав регионов остаются KPI…
— Конкуренция между регионами теперь также происходит по несколько иным KPI, чем раньше. Вместо реагирования и решения проблем недовольных граждан — купирование недовольства с помощью участковых и военкомов. Вместо соревнования между регионами по социально-экономическим показателям меряются числом мобилизованных и объемами помощи военнослужащим. Остальные показатели отошли на задний план, так как многое теперь можно списать на последствия санкций и тому подобное.
В такой архитектуре традиционно присущие политическим и административным элитам качества, такие как способность формулировать идеи и стратегии, находить наиболее эффективные решения, привлекать квалифицированные кадры, находить балансы между разными заинтересованными группами, проявлять инициативу в решении назревающих проблем, больше не нужны.
Лояльность, дисциплина и показуха а-ля "крашенная трава" и витринный патриотизм! Это превращает региональный правящий класс в номенклатуру 2.0. Что-то вроде советской номенклатуры, но куда менее скромную и с большей тягой к личному обогащению и формированию вокруг себя клиентел (форма социальной зависимости в Древнем Риме: взаимные правовые, социальные и экономические обязательства между патронами и клиентами — "Idel.Реалии"). Может губернатор сохранять видимость спокойной и мирной жизни на вверенной территории — уже герой.
Это архитектура негибкая, неумная, почти полностью исключающая влияние на власть снизу. В иных условиях неустойчивая. Она не могла бы закрепиться без "СВО", дающей чрезвычайные полномочия властям. В этом смысле для номенклатурных групп политическая целесообразность — как бы это ужасно ни звучало — состоит в как можно более длительном продолжении "СВО".
ИСКЛЮЧЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ФАКТОРА
— Стоит ли ждать каких-то сюрпризов на этих выборах?
— Время сюрпризов прошло. У парламентских партий было время отрастить себе органы, отвечающие за политическую волю. Например, так называемые оппозиционные партии, прекрасно понимающие, что их роль — подтанцовка кандидатам в губернаторы от "Единой России" — могли бы согласованно сняться с выборов. Это сломало бы систему, привело бы к продлению выборного процесса, показало бы минусы наличия муниципального фильтра (новые кандидаты уже не смогли бы его пройти даже при административной поддержке), привело бы к переносу выборов и повысило бы реальный интерес избирателей к политическому процессу, но… этого не произошло. Органы не отрасли. Процесс эволюции, увы, не ускорился.
— В преддверии выборов арестовали сопредседателя "Голоса" Григория Мельконьянца, прошли обыски у других координаторов движения. Почему раньше "Голос" хоть и преследовали, но обходилось без уголовных дел с реальным лишением свободы, а сейчас ситуация изменилась? Чем так опасны наблюдатели для режима именно сейчас?
— "Голос" — это символ. Нынешняя российская власть борется с символами и фантомами. Для удержания власти это удобнее, проще и надежнее, чем, например, повышение уровня жизни граждан. Но "Голос" — это ещё и сложившаяся за два десятилетия инфраструктура и методология наблюдения за выборами вообще и, в частности, за процессом голосования. Всех, кто связан с "Голосом", власти пытаются шугануть, чтобы не лезли со своим наблюдением. У системы впереди "решающий бой": текущие выборы — последние перед выборами президента. Текущая кампания — смотр административного ресурса, который в следующем году придётся включать по полной — как минимум для изображения высокой явки.
Сейчас отрабатываются механики обеспечения запрограммированного результата на голосовании в марте 2024 года.
— Какой в этом смысл, если серьёзных конкурентов на выборах президента, скорее всего, не будет?
— Да, реальных конкурентов не будет. Но проиграть можно даже техническому конкуренту. Это ещё обиднее. На фоне усталости от так называемого "национального лидера" и от его мудрой политики, в результате которой уровень жизни и безопасности граждан систематически снижаются, а повышаются лишь пенсионный возраст и курс доллара, это не такой уж и невозможный сценарий. Тем более — в случае мобилизационной кампании. В том числе — со стороны релоцировавшихся.
В условиях столь серьёзных "вызовов" номенклатуре хотелось бы полностью исключить человеческий фактор на выборах. Включая не только наблюдателей, но и избирателей. Но видимость сохранять приходится.
Одной ГАС "Выборы" тут не обойдешься. Главное всегда происходит на участках, а там… наблюдатели. Триединого дня голосования для всех необходимых манипуляций и ритуалов, приводящих к желанному результату, мало. Финальный аккорд всегда в последний час последнего дня — вбрасывают бюллетени за тех избирателей, кто так и не дошел до участков.
Следовательно, номенклатуре необходимо вести работу в двух направлениях. Во-первых, совершенствовать механизмы манипуляций голосами. Во-вторых — минимизировать реальное наблюдение за процессом.
Сейчас, например, в выявлении тех, кто точно не пойдет голосовать, заняты все участковые комиссии. Они проводят так называемое "адресное информирование граждан". Информирование это не повысит явку, но даст максимально точную информацию о том, пойдет человек на выборы или нет, проживает ли избиратель по месту регистрации или за него можно проголосовать в один из первых дней. Данные позволяют творчески поработать со списками. Это ноу-хау ЦИК. После членам УИК надо будет пойти на риск…
Расследование самарского оппозиционера Сергея Турусина, который вместе со своей командой отсмотрел записи с большей части участков Самарской области на выборах 2018 года, показало вбросы на более чем тысяче участков! Они изучили не все комиссии. Всего в регионе 1 751 постоянных и 16 временных УИК. Нет никаких оснований полагать, что от этих практик откажутся в 2023-м и особенно в 2024 году.
Теперь записи хранить не будут, доступ к онлайн-трансляциям ограничат, а наблюдатели будут направлены сугубо провластными организациями — всякими Общественными палатами и прочими "родственницами героев". Вся эта человеческая многоножка должна будет как-то извернуться и выдать убедительный результат и по явке, и по голосам за кандидата №1. Такие выборы лучше делать без свидетелей!
Мельконьянц — и это знают все, кто многократно участвовал в наблюдении — один из самых спокойных, интеллигентных и готовых к диалогу с властями "голосовиков". Его арест должен послужить сигналом, что за решетку могут отправить любого, кого считают "неблагонадежным". Цель — запугать. Но! Нюанс заключается в том, что так называемые "неблагонадежные" и так на карандаше, и если гайки будут продолжать закручивать, то спрятаться и отсидеться всё равно не получится.
ВЫБОРЫ КАК ФОРМА ПРОТЕСТА
— Может ли независимое наблюдение как-то повлиять на выборы? Важно ли оно?
— Может. Даже сейчас, в ситуации, которую некоторые интерпретируют как захват власти, когда атмосферу страха и ненависти ко всем "другим" — иначе думающим, иначе живущим, иначе любящим, иначе воспитывающим своих детей — нагнетают сверху… Особенно сейчас! Анализируя даже те данные, которые предоставляет ВЦИОМ, можно увидеть вполне ясные признаки того, что у власти нет поддержки большинства граждан, что поддержки большинства нет и у "СВО".
Выборы — единственная форма выражения протеста. А наблюдение — едва ли не единственная из оставшихся форм легитимной борьбы за человеческое достоинство, которое осталось у граждан.
Да, не стоит питать иллюзий: власть не уйдет просто в результате выборов, но… после выборов приходит понимание, что с подсчетом голосов что-то не так, что "все знакомые голосовали против", а в итогах почему-то "все за". Выборы — это практика формирования гражданского сознания. И в сложные времена особенно важно участвовать в политике любыми доступными способами. Неучастие, либо призыв к неучастию — это помощь фальсификаторам.
Потому, уверен, и голосовать идти надо. И искать возможности наблюдать за выборами тоже надо. Хотя бы для того, чтобы усложнить жизнь тем, кто планирует фальсифицировать выборы.
Страх и ненависть, которые сейчас внедряют и на выборах, и в повседневной жизни россиян — это последний аргумент. Других способов удерживаться у власти не остаётся…
- В этом году в России пройдут выборы глав регионов, депутатов региональных законодательных собраний и местных парламентов региональных центров, довыборы в Госдуму, а также кампании муниципального уровня. Так, губернаторов будут избирать в 21 субъекте, в том числе в Хакасии, Красноярском крае, Приморском крае, Московской, Новосибирской, Омской, Псковской, Самарской областях, кроме того, в Москве выберут мэра. В регионах, где пройдут прямые выборы глав, все действующие губернаторы или врио приняли решение баллотироваться.
- Депутатов региональных законодательных собраний избирают в 20 регионах, в том числе в Бурятии, Башкортостане, Калмыкии, Якутии, Хакасии, Архангельской, Иркутской, Кемеровской, Смоленской областях, а также в четырех новых регионах.
- В одномандатных округах четырех субъектов пройдут довыборы в Госдуму — депутатов изберут в Карачаево-Черкесии, аннексированном Крыму, Красноярском крае и Липецкой области.
- В региональных столицах, в том числе в Майкопе, Якутске, Абакане, Красноярске, Белгороде, Волгограде, Екатеринбурге, а также в оккупированных Донецке, Луганске, Мелитополе и Геническе выбирают гордумы.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
