Молодая мама из Тольятти Елена Васильева тяжело восприняла новости о начале войны в Украине и лично переживала истории украинок, оказавшихся с грудными детьми в бомбоубежищах. В качестве безопасной формы протеста Васильева использует пацифик, который она наклеила на коляску дочери ещё весной прошлого года. А в День защиты детей Елена решилась выйти в одиночный пикет с антивоенным плакатом. "Idel.Реалии" поговорили с Васильевой о её отношении к войне и о том, почему она считает важным проводить акции протеста даже в нынешних условиях.
— Пикет в День защиты детей — это ваша первая акция протеста?
— Не совсем. Я участвовала в митинге 23 января 2021 года в Тольятти. Я там была с братом и сестрой и тогда почувствовала, что людей, разделяющих мои взгляды, — много. Но власти невыгодно, чтобы мы объединялись и видели, что нас много, и мы — сила. Понимаю, почему теперь ввели такие серьезные наказания за безобидные пикеты.
Что касается антивоенных акций — да, в День защиты детей я вышла в первый раз. С самого 24 февраля у меня были такие порывы. Но родственники… Они не то, что запрещали, а, скорее, отговаривали меня. Ведь у меня ребёнок-грудничок. А потом я увидела, как одна мамочка наклеила на коляску букву Z. И я подумала: значит, я буду доносить свою позицию вот так — и наклеила на дочкину коляску пацифик. Так мы и гуляем с прошлой весны. Ребёнок растёт, так что я эту наклейку переклеила уже на новую коляску.
Чтобы выходить куда-то с плакатами — я просто не находила в себе ресурса. Но в День защиты детей мне хотелось сказать, что мы — взрослые — не должны делать вид, что всё хорошо, что страдания и смерти детей — это нормально.
— Как ваши родные и близкие относятся к тому, что происходит в Украине? Разделяют вашу позицию?
— В моей семье нет кого-то, кто воинствующе поддерживает "спецоперацию". Все сходятся на том, что от нас ничего не зависит, что мнение отдельного человека никого не интересует. Со мной родственники стараются не обсуждать эту тему. Все знают, что я очень завожусь и эмоционально реагирую. Но я сама тоже стараюсь разговаривать с людьми спокойнее, чтобы доносить до них аргументы взвешенно. Если я вижу, что человек совсем уж яро поддерживает "спецоперацию", я вообще стараюсь не говорить с ним. Знаю, что это не мой вариант, что я буду ругаться и уходить в негатив.
— Вам не страшно публично высказываться против войны? Не боитесь преследования?
— Конечно, я боюсь. Я знаю много случаев, когда за такие же, как у меня, безобидные плакаты людей привлекали к ответственности. Хотя у меня не было каких-то политических лозунгов. Это гуманистический лозунг, который отзывается в сердцах многих людей. Но даже за такое могут сейчас наказать. Больше всего я, конечно, переживаю за дочь. Если нас разлучат больше, чем на несколько часов, это для неё будет огромным шоком — да и я в такой ситуации буду страдать.
При этом я не понимаю, что в этом такого противозаконного? Я всего лишь хочу выразить своё отношение к происходящей трагедии. Конечно, я понимаю, что есть определённые статьи и практика. Люди действительно получают наказания. Но я не понимаю: почему?! Я не дебоширю, ни на кого не нападаю. Так или иначе, высказывание для меня стало важнее страха, поэтому я провела пикет.
— Вы до войны были активисткой?
— Я не участвовала в акциях протеста или митингах, но я старалась быть активным гражданином. Я много помогала животным. И в приютах волонтёрила, и просто подбирала и пристраивала бездомных животных. У меня самой собака из приюта. Чужая боль у меня всегда вызывала сопереживание.
Кстати, в пабликах и чатах зоозащитников тоже ведь "спецоперация" не осталась незамеченной. И мнения разные. Я не раз писала: ведь с точки зрения заботы о животных там просто ужас. Люди уезжают, часто вынуждены бросать кошек и собак, в деревнях бросают скотину. Такая огромная катастрофа! А они мне отвечают, что это побочные явления. Но я не думаю, что страдания живых существ можно считать "побочными явлениями". Это же зооволонтёры, я просто не понимаю, как они могут для себя это аргументировать.
— Каким вы запомнили первый день войны?
— Даже когда сейчас я возвращаюсь в тот момент, у меня мурашки и слёзы. Я очень хорошо помню этот день. Я была погружена в проблемы материнства, мне нужно было налаживать грудное вскармливание. И все эти разговоры об эскалации не казались мне серьёзными. Я сильно в это не вникала и даже в самом страшном сне не могла представить, что произойдёт такое.
У меня было очень много "мамских" чатов в мессенджерах, и утром 24 февраля я проснулась и открыла их. Так и узнала. Там была девушка родом из Украины, и она писала, что её подруга — тоже молодая мамочка — сидит в подвале с малышом. У неё пропало молоко, детского питания нет и невозможно достать. Я это всё примеряла на себя и чувствовала ужасное бессилие. Было больно, что я ничем не могу помочь.
Потом и в чатах для мамочек, где мы до этого друг друга поддерживали, стало много негатива и споров. Я удалилась оттуда и жила одной только мыслью: "Вот сейчас, совсем скоро всё это прекратится". Но становилось только хуже.
— Ваш круг общения сильно изменился после 24 февраля? С кем-то пришлось перестать общаться?
— Я сейчас в декрете, поэтому могу выбрать себе социум. Благодаря этому я не сталкиваюсь с людьми, с которыми нужно, но не очень хочется контактировать.
Если говорить о друзьях, то я потеряла одну свою очень хорошую подругу. Мы живём в разных городах, так что общались по переписке. И так уж вышло, что у неё противоположная позиция. Поначалу мы пытались друг другу что-то доказать. Потом решили просто общаться о детях и избегать конфликтную тему. Но не получается! Это как игнорировать слона в комнате. Ты всё равно говоришь о слоне.
Конечно, мы не оскорбляли друг друга, не хамили, но наше общение постепенно сошло на нет. Мы не поздравили друг друга ни с Новым годом, ни с днём рождения. Это болезненно для меня, потому что я знаю, что она хороший человек. Мы выросли на одних книгах, на одних мультиках, ценностях и идеалах, прошли один и тот же путь. И непонятно, почему вот так полярно расходятся наши точки зрения. И вот она задаёт вопрос: "Где ты была восемь лет?" — а я даже и не знаю, что ответить.
— Зачем вообще сейчас протестовать?
— Нужно высказываться публично. Во-первых, чтобы быть в ладах с самим собой. Я вот — человек активный и деятельный. И в каких-то сферах жизни это всех устраивает, и все говорят, что я молодец. А в каких-то — начинается: "Сюда не лезь, не надо". Но ведь так не работает! А второе — я знаю, что многие люди с антивоенной позицией оказываются в окружении друзей и родственников, которые поддерживают войну. Я читала такие истории. Они находятся под огромным давлением, и мне хочется показать им, что они не одиноки.
— Вы не думали уехать из России?
— Тольятти — мой любимый и родной город. Я не могу представить, чтобы мы куда-то уехали отсюда. Хотя мы бывали в других городах, много ездили, но везде хорошо гостить, а не жить. У нас тут природа такая, какой нет нигде. Выехал — Волга, лес рядом. И очень красиво. При этом город у нас очень современный, много возможностей для ребёнка в плане образования и увлечений.
— Чем может закончиться эта война?
— Это очень тяжёлый вопрос. Я не хочу ничего говорить по поводу Украины. Честно — я не знаю внутренних проблем этой страны, не знаю, насколько хорошие у них политики и чиновники. Нам, россиянам, нужно не чужой страной интересоваться, а поинтересоваться своей. Давайте мэром нашим поинтересуемся, нашим губернатором?
Я чувствую напряжение среди людей здесь. Видно, как люди, избегая конфликта, старательно обходят тему войны. Это будет очень большая внутренняя травма. Точнее, травма уже есть. Впереди ждёт большая разъяснительная работа. Я себя готовлю к тому, чтобы когда меня спросят о "спецоперации", я могла донести свою точку зрения спокойно, корректно, без истерик и обвинений.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
