Директор Форума языковых инициатив Фахруддин Ахунзада рассказал "Idel.Реалии", как активисты сохраняют коренные языки Пакистана и чем этот опыт может быть полезен народам России.

Пакистан — очень многоязычное государство. По данным справочного издания Ethnologue, в нем говорят на 74 языках, 66 из которых считаются коренными. В то же время для 90% жителей страны родным является один из пяти крупнейших языков — панджаби, пушту, синдхи, сарайки и урду. Большинство других языков Пакистана используется небольшими этническими сообществами в отдельно взятых регионах. Многие из них не имеют формального статуса, литературной нормы и даже письменности. По данным ЮНЕСКО, 27 из них находятся под угрозой исчезновения.

В целом социолингвистическая ситуация в Пакистане напоминает российскую — миноритарные языки коренных народов не получают должной поддержки от государства и общества, и их носители постепенно переходят на один из доминирующих языков. Как и в России, в Пакистане с этим процессом борются активисты, но активизм в этих странах носит разный характер.

Несмотря на отдельные попытки консолидации, российский языковой активизм всё еще представлен разрозненными независимыми инициативами — между ними имеются горизонтальные связи, но не существует единого ресурсного центра и готовой стратегии работы с языками, находящимися под угрозой исчезновения.

В Пакистане же эту нишу заполнил Форум языковых инициатив. "Idel.Реалии" побеседовали с его директором Фахруддином Ахунзадой о том, как правильно сохранять и развивать миноритарные языки и как пакистанский опыт может пригодиться в России.

— Как и для чего создавался Форум?

— Наша организация была создана в 2003 году. Почему она была создана? Потому что ее не хватало. Пакистан очень богат культурным наследием, все мы часто об этом говорим и всегда говорили. Однако желание народа сохранить это наследие и организованная институциональная поддержка его сохранения — совершенно разные вещи. Последнего в нашей стране фактически не было, и в какой-то момент группа активистов, ученых и просто неравнодушных людей собралась и основала организацию, призванную это исправить. Нашей целью тогда было стать ресурсным центром для малоизученных языков горных районов на севере Пакистана. Оглядываясь назад, я могу сказать, что у нас получилось.

— Во многих публикациях вы называете коренные языки Пакистана английским термином disadvantaged languages. Это можно перевести как "языки, которым не повезло". Что вы в него вкладываете?

— Совершенно верно — это языки, которым не повезло по не зависящим от них причинам. Численность этнических сообществ, география, устройство экономики и всего общества в современном постколониальном мире как бы раскладывают языки по разным ступенькам на лестнице иерархии. Языки более крупных и урбанизированных народов имеют больший престиж и, следовательно, сохраняются лучше, чем языки маленьких и бедных крестьянских сообществ в отдаленных долинах. Более того — первые прирастают в том числе за счет носителей вторых, которые переходят на язык города, работы и денег, чтобы добиться успеха в жизни. Это не значит, что кто-то лучше или хуже других. Это значит, что тем, кому не повезло, сильнее нужна помощь — их язык может исчезнуть на наших глазах.

— Как именно Форум помогает таким языкам?

— Профиль работ широкий: сбор и запись фольклорных текстов, разработка двуязычных и трехъязычных словарей, повышение грамотности на родных языках, создание и публикация литературы на них. Есть и другие, более узкие и конкретные инициативы. В период пандемии мы подготовили серию видео об опасности коронавируса и распечатали объявления о важности гигиены, социальной дистанции и своевременного лечения на разных языках. Например, на языке йидга — это памирский язык, родственный многим языкам Таджикистана. Его носители проживают в нескольких пакистанских селах у афганской границы — их всего 6 тысяч человек.

Разумеется, многие йидга говорят и на более крупных языках — кховарском, пуштунском, урду, английском. Они могли бы прочесть о COVID-19 и на них, но мы считаем важным доносить информацию именно на йидга. Во-первых, это проявление уважения и повышение репрезентации их языка в визуальном языковом ландшафте. Во-вторых, люди зачастую доверяют информации на родном языке больше, чем на чужом. Йидга — это просто пример, всего мы работаем с 29 разными языками.

— Как вам удается совмещать работу с таким большим количеством языков и локальных сообществ?

— Дело в том, что многие проекты делаются не штатными сотрудниками, а активистами из числа носителей коренных языков, которые работают на местах. Наверное, самая главная функция Форума — обучение таких людей. Мы проводим воркшопы и курсы для желающих развивать свои языки по единой методике. Курсы совершенно разные — всё зависит от интересов и возможностей будущего активиста. Кто-то идет на курс, связанный с разработкой орфографии и созданием текстов на ранее бесписьменном языке, а кто-то проходит более серьезное и длительное обучение, позволяющее стать учителем родного языка и даже преподавать на нем другие предметы. Напомню, речь идет о языках, на которых еще несколько лет назад не было написано ни слова.

Проект по подготовке учителей — возможно, самое ценное детище Форума. Наши активисты открывают школы в селах, где их раньше просто не было. Дети ходили учиться в более крупные поселения, где говорят на других — более крупных — языках, и на них и учились. Благодаря выпускникам наших курсов в отдаленных районах стали появляться многоязычные школы, дающие возможность получить знания об окружающем мире на родных, материнских языках — даже таких, на которых говорит всего несколько сотен семей.

— Как носители коренных языков реагируют на деятельность активистов Форума? Какую обратную связь вы получаете?

— Вначале бывает трудно. Нас и нашу работу не всегда готовы принять, и мы часто видим, что представители коренных сообществ не считают ценным развитие своих языков. Знание крупных международных языков ценится куда больше и считается гарантией успеха в будущем. Они не ошибаются — в отличие от английского, миноритарные языки вряд ли помогут им заработать, поэтому им уделяется меньше внимания. Впрочем, после некоторых разъяснений люди понимают, что с потерей родного языка они потеряют идентичность, народную память, фольклор и свою уникальность.

В общем, сообщества, ради которых мы работаем, ценят деятельность Форума, но это осознание приходит не сразу. В последнее время с этим стало попроще — в Пакистане всё больше разных активистских проектов, культурные вопросы освещаются в медиа, да и правительство как минимум не мешает нашей работе. Представители миноритарных этноязыковых сообществ радуются, видя первые печатные публикации на своих языках. В местных общинах даже начинаются соревнования между разными группами, развивающими этническую литературу. Такое позитивное развитие мы наблюдаем у многих народов, особенно у тех, кто в начале не понимал, зачем нужен языковой активизм.

— С какими проблемами сталкивается Форум?

— Многое упирается в вопросы бюрократии и финансирования. Я уже говорил, что государство нам не мешает, но это не значит, что оно нам активно помогает. На данный момент до 90% бюджета Форума поступает от зарубежных спонсоров, остальное — наши собственные средства. О государственных грантах речи не идет, хотя, по сути, мы делаем работу, ответственность за которую должна лежать на государстве, — исправляем ошибки недостаточно инклюзивной языковой политики.

Когда мы открываем наши школы с преподаванием на таких языках, как гаври и торвали, мы не можем не взаимодействовать с региональными чиновниками. На словах они поддерживают использование родных языков в образовании, но на практике их подход к этому вопросу крайне бюрократичен. Всё упирается в бесконечные согласования и бумаги, причем инициатива на местах не поощряется. Чиновники хотят видеть лицензированных профессионалов, а не обычных людей, пекущихся о будущем своих народов и языков.

К этой ситуации добавляются чисто политические проблемы — активность "Талибана" (признан в РФ террористической организацией) и других военизированных группировок затрагивает отдаленные регионы, в которых работают наши активисты. Кроме того, когда развиваешь региональные языки и говоришь о ценности местных культур, есть опасность, что тебя сочтут сепаратистом. В общем, приходится лавировать. Препятствия есть, но они преодолимы: наши школы работают в 14 поселениях на 6 разных языках — и скоро их будет больше.

— Языковое разнообразие Пакистана привлекает внимание многих западных лингвистов. Помогает ли вашему делу работа этих людей, приезжающих в горные села и составляющих грамматики ранее неописанных языков?

— К сожалению, нет. Сообщества носителей коренных языков не получают почти ничего от работы лингвистов — как западных, так и пакистанских. Академическая описательная лингвистика и языковой активизм на местах сильно оторваны друг от друга. Лингвисты приезжают в отдаленные районы, собирают данные о местных языках, публикуют научные труды на их основе, получают ученые степени. Но обычно такие работы публикуются на английском и нагружены сложными терминами и схемами, которые недоступны и неинтересны большинству носителей описываемого в них языка. Это полезно для лингвистики, но практически ничего не дает обычным людям, чья речь становится достоянием научного сообщества.

— Опираясь на ваш пакистанский опыт, какие советы вы могли бы дать языковым активистам из России?

— Я могу предоставить подробную инструкцию по началу работы с этноязыковым сообществом, в котором ранее не было активизма. Это готовая программа: на первом шаге нужно провести ряд вводных воркшопов и набрать группу потенциальных активистов из числа носителей языка, затем следует провести курс документации языка и разобраться с письменностью и орфографией, третий шаг заключается в подготовке печатных материалов — букварей, словарей, сборников сказок и пословиц и так далее. Когда этот этап пройден, пора задуматься об использовании языка в обучении детей.

По этой схеме мы начинаем работу с языками Пакистана, но я не буду вдаваться в детали — она просто не подходит для России, поскольку там у языковых сообществ другие нужды. Большинство коренных языков нашей страны до недавних пор вообще не имело письменности, тогда как языки России получили алфавиты, словари и учебники еще в советское время. Их, может быть, нужно перерабатывать и улучшать, но не создавать с нуля, а значит, моя экспертиза здесь вряд ли пригодится.

Главный совет, который подходит для активизма в любой стране, — нужно объединяться. Создавать единые библиотеки, единые стратегии, которыми активисты одних языков могут делиться с активистами других. Если государство не создает эффективного центра языковой политики, нужно собраться вместе и создать свой.

Второй совет — делегировать полномочия на места и давать инструменты языкового развития самим сообществам носителей. Звучит парадоксально: я предлагаю централизацию и децентрализацию одновременно, но именно так работает наш Форум. С одной стороны, есть штаб в Исламабаде, с другой — люди в горных селениях Читрала, которые прошли обучение в нашем штабе и работают на своей малой родине, продолжая пользоваться ресурсами и возможностями нашей организации.

Сидя в столичном офисе, активист не может записать сказки на кховарском языке, которые рассказывают старики. Но ведь и сидя в кховарском селе, активист не может узнать, как правильно их записывать, и уж тем более не может издать их в виде книги. В этом весь секрет — нужна система обучения локальных активистов и централизованной поддержки их дальнейшей деятельности. Уверен, ее можно адаптировать и к языкам народов России.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.