В мире, по информации на 2019 год, ВИЧ-инфекцией заражены 38 млн человек. Всего с начала эпидемии вирус обнаружили у 75,7 миллиона человек. Героиня этого интервью живет в Набережных Челнах. Она попросила не публиковать ее имя. Ей еще нет 60 лет. Три года назад она узнала, что ее муж был болен СПИДом. Тест показал, что она также заражена. Она — подопечная благотворительного фонда Светланы Изамбаевой. В интервью "Idel.Реалии" женщина рассказала, как узнала о диагнозе, как изменилось ее отношение к мужу и что дает ей силы не опускать руки.
— Когда и при каких обстоятельствах вы узнали о заражении ВИЧ-инфекцией?
— В 2017 году. Мужу стало плохо на работе, он потерял сознание. Мы стали по врачам ходить. В итоге мы попали в больницу, там взяли анализ крови. Врач зашел в палату и попросил выйти всех, остался один с мужем. Потом я зашла, спросила: "Что случилось, что сказали?" Он ничего не ответил. Через три дня он сказал, что у него СПИД. Я была в шоке. Потом операцию ему сделали, на учет поставили. Я сдала анализы. У меня тоже подтвердилось. Через полгода после операции он умер. У него была уже последняя стадия.
— Какая у вас стадия?
— У меня — четвертая. До этого я диспансеризацию в поликлиниках проходила. Тогда только кровь на ВИЧ не брали. Я еще думала: "У меня не должно быть этой болезни, я уже не молодая, давно замужем". Отсталый мы народ, не продвинутый, что уж говорить-то. После его смерти, я каждый день думала, что тоже умру. В это время меня на учет поставили, я начала принимать терапию. Мне стало легче, вес начала набирать. Я до сих пор живу как в кошмарном сне. Если можно состояние описать, то живой труп, зомби.
— Почему?
— Это не жизнь. Мы вот 32 года вместе прожили, как говорится, и это такой шок. Я вообще не думала, что когда-нибудь заболею этой болезнью. Мы общаемся тоже в группе с двумя женщинами. Одна вообще каждый день спрашивает: "Мы будем жить?" Другая раз в три месяца спивается. Это я еще держусь.
Читаю в группах, что молодежь это легко принимает, но пожилым тяжело. Для меня тяжело, потому что скрываешь от родных. Вот он умер. Если бы он еще был жив, можно было бы прожить как кошка с собакой. А как он умер, родные не знают. Если, не дай бог, я заболею, куда-то попаду, эта болезнь среди родных раскроется, они скажут: "Ага, он умер, она нагуляла эту болезнь". Как объяснить? Документацию поднимать? Когда где-то в поликлинике надо про свой статус говорить, я уточняю, что не я виновата, что не я проститутка, а муж меня заразил. Это тяжело.
— Вы сказали, что у вас родные не в курсе. А дети знают? Как они вас поддерживают?
— Дети знают, да. Очень хорошо поддерживают. Когда я узнала, я сразу попросила детей сдать анализ. Мы диагноз узнали в 54 года, а по состоянию, я посчитала, мы в 50 лет уже заражены были. Дети сдали, у них все нормально.
— Можете рассказать, что происходило с вами после того, как вы узнали о диагнозе?
— У меня была депрессия. Со мной уже психологи работали. Меня не могли из нее вывести, наверное, полгода. Потом психолог сказал: "Что, больше не с кем поговорить что ли?" Вот у них тоже иногда нет слов для некоторых, чтобы вывести [из депрессии]. Потом я уже сама себя начала выводить.
— Вывели?
— Бывает срываешься, когда никого нет. Орешь, ревешь. Жить не хочется.
— Если бы сейчас вы могли вернуть время назад, когда муж был жив, вы бы развелись с ним или пошли бы его лечить?
— И, зная статус, да?
— Да.
— Я бы развелась. Я его ненавидела. Он знал это, что я его ненавижу. Я ему говорила: "За что? Как?" Он ничего не сказал: ни извини, ни прости. Он был дальнобойщиком. Когда с рейсов приезжал усталый, жалела, в постель не тащила, думала, пусть отдохнет. Он дома отдыхал, а там гулял, получается. Вот это обидно. Иногда так хочется всем женам дальнобойщиков это все донести, чтоб мужьям не верили больно.
— Вы говорили друзьям мужа, от чего он умер?
— Да. Когда он умер, его друзья звонили и все хвалили его: "Ой, как его не хватает", а меня это гложет и гложет. Решила двоих в гости позвать и сказать, чем он заболел. Они в шоке были. Я сказала им: "Вы — дальнобойщики, берегите себя". Не только, чтобы жены знали, но и мужчины тоже знали, что не надо изменять женам. Если изменяешь, предохраняйся.
— Что сейчас вам помогает справиться с болезнью, что дает силы? Дети, внуки?
— Кредит! На четыре года кредит. Думаю, господи, дай мне жизни еще на четыре года, чтобы детям этот кредит не остался.
— А кредит на что?
— Для сына брали, помогали. Думаю, вот сын не женатый, дочка разведенная. Я говорю: "Женитесь, замуж выйдите". Дочка говорит: "Нет, потом скажешь, что все, спокойно умереть можно. Замуж не выйду, а то умрешь". Я говорю: "Нет, хочу спокойно дальше пожить для себя, не переживая за вас".
Дочка у меня с характером. Она сильная. Сын слабохарактерный. Если меня не будет, сын сломается. Наверное, больше всего это мне дает силы жить. Не только кредит.
С 2000 по 2019 год количество новых случаев заражения ВИЧ-инфекцией сократилось на 39%, а смертность — на 51%. При этом прогресс в борьбе с эпидемией все еще замедляется, говорится в докладе ВОЗ. Общество все еще подвержено предубеждениям о ВИЧ-инфекции, а отсюда — отсутствие полного принятия людей с положительным статусом. "Idel.Реалии" поговорили с ВИЧ-позитивными подростками, их родителями и сотрудниками благотворительного фонда Светланы Изамбаевой.
Бойтесь равнодушия — оно убивает. Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.
