Вечером в воскресенье, 7 апреля, активист из Набережных Челнов Карим Ямадаев вышел на свободу. 37-летний мужчина отбыл 28 суток ареста за организацию акцию с "похоронами Путина" — 10 марта у здания Следственного комитета он установил "надгробие" российскому президенту. Об этой инсталляции написали ведущие российские СМИ, а активисты "Бессрочного протеста" предложили ставить подобные "памятники" в своих городах. В интервью "Idel.Реалии" в прошлом милиционер Карим Ямадаев рассказал о своем заключении, провокациях в спецприемнике, отношении к российской действительности, а также о том, как после проведенной акции практически лишился собственного бизнеса.
— Давайте для начала разберемся: акцию с "надгробием" Путину провели вы?
— Да, конечно.
— В суде вы признали свою вину?
— Не признал. Я сказал, что организовал акцию, но подчеркнул, что не должен был получать разрешение администрации города. Я просто должен был ее уведомить. В суде встал вопрос о том, что я как будто бы должен был получить разрешение, поэтому вину не признал. Уведомил я, не уведомил — какая разница, они не имели право мне отказывать.
Площадка для проведения акции была выбрана неслучайно. Это единственное место возле здания Следственного комитета, где ходят люди. Между зданием СК и домом есть тропа — 46 и 47 комплексы очень оживленные, между ними улица Шамиля Усманова. Туда не ходят ни автобусы, ни трамваи — поэтому людям надо идти пешком.
— Как вам пришла идея с такой акцией?
— Эта акция являлась частью протестного искусства — выражением своего мнения посредством художественной инсталляции.
— Как вы ее готовили?
— До 2008 года — до кризиса — у меня было рекламное агентство. Для меня не было проблемой все это изготовить. Сам монумент сделан из глянцевого ПВХ, оградку я купил.
— Сколько времени заняла установка?
— Все было привезено на "ГАЗели". Главное было собрать оградку, а надгробие я просто воткнул и все.
— Охраны или видеонаблюдения у здания СК нет?
— Вы же видели забор на фотографии — вот за ним Следственный комитет. У них есть видеонаблюдение, но с другой стороны. Если посмотреть за забор, то вы увидите, что там все обтянуто строительной сеткой — у них идет реконструкция.
— За организацию вашей акции на шесть суток арестовали Николая Переседова. Чем он вам помогал?
— Он не принимал участие в акции. Я не привлекал активистов из своего движения, поскольку не исключал того, что после акции могут завести уголовное дело. У Переседова я просто арендовал гараж за городом. У другого человека арендовал "ГАЗель". Я привез все в гараж — Переседов ничего не видел, потому что все было укутано плотным полиэтиленом. Когда мы поехали, я ему сказал, что хочу установить оградку в рекламных целях и попросил его мне помочь. Надгробие я установил только после того, как он ушел. Это было с 7 до 8 утра. Люди, живущие в соседних домах, говорили, что инсталляция простояла до 13 часов дня. На место приезжали кинологи с собаками. Они оцепили местность и проверяли все.
— Вы сказали о своем движении. Речь о "Желтых жилетах"?
— Да. К "Бессрочному протесту" я отношения не имею — у нас с ними теплые дружеские взаимоотношения, я пользуюсь их каналом связи.
— В чем причина вашей оппозиционной активности?
— Я недоволен абсолютно всем. Можно начать с ужасной медицины, когда нормальные врачи вынуждены уезжать из страны. Из Набережных Челнов уезжают даже стоматологи. Я обслуживался в дорогих частных стоматологиях, делал пломбы. Было такое, что я два раза платил за зуб, но потом приходилось его удалять, потому что даже зубы сделать нормально не могут. О чем мы говорим? Меня часто спрашивают, почему я не заведу семью. В ответ на это я задаю встречный вопрос: "А где моя жена будет рожать в этой системе?" Вы заметили, что певцы, депутаты, обеспеченные люди отправляют своих жен рожать в США? Они боятся, чтобы их жены здесь рожали! Смысл здесь создавать семью, если здесь нет ни медицины, ни образования, ничего. Этим я и недоволен. На мои 150 тысяч рублей в месяц я не смогу отправить свою жену рожать за границу. Но предположим, что у меня родится ребенок здесь. Что мне делать, если у него будет рак? Я не смогу оплатить лечение!
— Вы считаете ответственным за это президента, раз проводите акцию против него?
— Не я считаю, это действительно так и есть. Кто создал вертикаль власти? Путин!
— Как вас задерживали?
— Дома. Они долго стучали в дверь — я живу в дорогом жилом комплексе. Я не открывал дверь, но когда они начали стучать соседям… Я позвонил Рузилю Мингалимову, он сказал, что лучше открыть, иначе они выпилят дверь болгаркой. Когда я открыл дверь, я разговаривал с Рузилем, поэтому задержание прошло мирно. Если бы я не говорил по телефону, все могло быть по-другому. После этого меня отвезли в отдел полиции, 12 марта меня арестовали на 28 суток.
— Какие были условия содержания в спецприемнике?
— В спецприемнике ко мне в камеру засунули бездомного мужчину с пневмонией и кучей кожных заболеваний. По всем правилам этот человек должен был находиться в специальной камере, в которой содержатся бездомные.
— Вы также писали о провокации, когда к вам "подселили" другого мужчину.
— Когда он зашел, я сидел с ворами, АУЕ (арестантский уклад един) и прочее. Я был в камере для некурящих, обычно там содержат вменяемых людей. Когда в январе я сидел восемь суток, были совершенно другие условия. Может, потому, что тогда я держал сухую голодовку. В этот раз я был на голодовке десять дней, пил только воду. Я не знаю, почему они в этот раз так поступили со мной. Возможно, потому, что я получил первое предупреждение и все равно продолжил свои акции. Тогда они чувствовали себя победителями, а тут были какими-то напуганными. Общение уже было совсем другим. Условия содержания изменились существенно.
Тот мужчина, которого ко мне "подселили", начал задавать вопросы о религии. Я ответил, что не буду говорить об этом. Он стал рассказывать о том, что сидел с грузинскими, чеченскими ворами и отмечал, что ему просто интересно мое мнение. Я сразу сказал, что по поводу АУЕ не общаюсь — "я не в вашей системе, ваши понятия не признаю". Он начал задавать вопросы, я ему отвечал, он высказывал несогласие. На следующий день его вывели погулять. Я так понял, что он позвонил другу, и к нему в обед с воли заехал еще один человек. Через пять минут он тут же изменился, начал меня оскорблять: чеченцы молодцы, русские такие-сякие. Я отвечал, что он сам татарин, для чего ему говорить про чеченцев. В камере нас было человек пять — два парня русские и я русский. Все это продолжалось, пока его друг сидел. Кстати, с последним никаких конфликтов у меня не было.
— Как к вам относились сотрудники спецприемника?
— По-разному. Был случай, когда в спецприемник привезли дедушку 64 лет, который случайно задел чью-то машину. У него было давление, он сказал, что ему нужен врач. Его повели к врачу, где ему сказали следующее: "Почему вы таблетки от давления не носите с собой?". "Сынок, таблетки дорогие", — ответил он. "А, тебе уже Ямадаев пропел песенку. А ты знаешь, что Навальный финансируется Госдепом США, а Ямадаев деньги от него получает?" — говорил этот врач. Вот эту херню выслушивали все, кто выходил из моей камеры к этому медику. Это было постоянно! Когда меня повезли в БСМП, он мне "пел" это всю дорогу. Еще в январе он все это говорил, на что я отвечал, что являюсь предпринимателем и сам провожу свои акции — никто меня не финансирует.
В спецприемнике то пропускают масло, то нет. То пропускают мармелад, то нет. Был случай, когда у меня украли вермишель. Глупо звучит, конечно, но и такое было. Я не ел местную пищу, поэтому просил мне что-то приносить: колбасу, курицу, быстрорастворимую лапшу.
— Рузиль Мингалимов рассказывал, что на десятый день голодовки вам стало плохо, вас отвезли в больницу.
— Да, мне сделали рентген, взяли на анализы кровь, мочу. Хирург сказал, что у меня что-то с почками. У меня в моче что-то нашли — не помню, как называется. У меня никогда почки не болели. Желудок раз в год болит, но это редкость. Хирург сказал, что голодовку надо прекращать — я так и сделал. Но почки у меня болят до сих пор. До обследования я еще не добрался.
— Во "ВКонтакте" вы также написали, что лишились бизнеса. Расскажите подробнее.
— У меня в торговом центре есть павильон по изготовлению ключей: автомобильных и других. После январской акции мне стали поступать угрозы: писали с фейковых страниц во "ВКонтакте" и говорили, что если я не прекращу протестную деятельность, у меня не будет бизнеса, не возьмут работать даже на завод. Я не воспринимал эти угрозы и вообще не думал, что меня задержат во второй раз. Я все рассчитал: когда "ГАЗель" отъезжала, я сказал, чтобы водитель проехал снизу комплекса, потому что наверху стоят камеры. Но, конечно, он проехал не там. Так и вышли на Переседова, а дальше — на меня.
На суде я говорил, что мне угрожали в части потенциального лишения бизнеса. Судья спросил, а чем я раньше думал? Я ответил, почему вы задаете этот вопрос мне — чем думали те, кто принимал этот закон о фейковых новостях? Ведь именно он стал последней каплей для меня. Судья не отреагировал на это и дал мне 28 суток. Я попросил Рузиля Мингалимова съездить на работу и все объяснить администрации. Он приехал, администрация сказала, что все будет нормально. В итоге представители администрации не повесили объявление о том, когда откроется павильон. Когда я вышел, то увидел, что ближе к выходу сидит другой ключник. Он теперь принимает весь поток людей, я ничего не могу делать. За день у меня был один клиент, а у него — человек 20-30. Раньше этот ключник был на первом этаже и никогда не хотел на второй, на мой этаж. Его можно было посадить в любую точку, но администрация выбрала именно это место.
Каждый месяц — 25 числа — администрация закидывает счет на оплату через боковую дверь. Его нет. Я пока ничего не знаю. В администрации мне пока ничего не сказали. Женщина из руководства сегодня проходила, со всеми поздоровалась, кроме меня.
— Вы написали, что в день выхода из спецприемника вам угрожали уголовным делом замначальника УВД и сотрудник Центра "Э". Можете вспомнить ваш диалог?
— Утром — в день освобождения — меня вызвали к начальнику. Там был замначальника УВД, полковник, фамилию не запомнил и сотрудник Центра "Э". Замначальника меня спросил, намерен ли я продолжать протестную деятельность. Я сказал, что живу по Конституции. Он заявил, что у них есть сведения о том, что я якобы угрожал сотрудникам полиции. Я понял, к чему все идет. И сказал, что протестной деятельности с моей стороны не будет. И все.
— То есть вы не будете этим больше заниматься?
— Я бы продолжал протестную деятельность в любом случае. Система устроена так, что я проводил мирную акцию. Теперь у меня не будет комфортных условий. Я уже съезжаю из торгового центра. На этом все закончилось. Где я буду теперь работать — неизвестно. Они просто делают из меня радикала.
— Вы намерены остаться в Набережных Челнах?
— Не знаю. Я общаюсь с людьми, которые говорят, что меня даже на КАМАЗ не возьмут. Мы должны объединиться! Когда мы будем сплоченными, система не устоит! А когда мы мечемся поодиночке, то, естественно, ничего не сможем сделать — все попытки будут тщетны. Сейчас я рассматриваю возможность переезда в Московскую область, в Москву — посмотрел квартиры в Подмосковье, но, скорее всего, не потяну. А оставаться в Челнах смысла я не вижу — куда бы я ни сунулся, мне везде будут вставлять препоны.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.
