В январе 2018 года 20-летний волонтер штаба Навального в Самаре Вячеслав Завгородний попросил политического убежища в Ницце. Спустя год "Idel.Реалии" поинтересовались у молодого политэмигранта о жизни во Франции, его отношении к российской оппозиции и власти, последним событиям в международной политике.

— В Facebook вы написали: "С меня сняли Дублин и выдали новые документы, теперь я точно останусь во Франции". Что это означает?

— Когда человек подает на убежище в той или иной европейской стране, он должен соблюсти два условия. Первое: ему реально нужно это убежище. Второе: у него должна быть виза той страны, в которую он приехал просить убежище. Если вы приехали во Францию, у вас должна быть виза Франции. А у меня была литовская виза по причине того, что мне ранее нужно было поехать в Польшу, мы выступали там в Варшавском университете. Это была политическая поездка. И эта виза у меня осталась. Я и забыл про неё, но виза у меня была на целый год. Когда я сюда приехал, я не знал о необходимости французской визы. У меня не было времени узнавать подробности. Я просто бежал. Мне дали "Дублин". Это процедура депортации в страну первоприбытия или страну, ответственную за меня. Но Литва ответа мне не дала. И спустя шесть месяцев я имел право подать прошение о снятии процедуры "Дублин". И я её снял, но уже спустя год после приезда во Францию. Мне в итоге дали процедуру "Нормаль", в ходе которой уже начинается процесс принятия беженства. Теперь Франция решает: дать мне политическое убежище или нет.

— Расскажите, на что и как живёте.

— В странах, которые принимают беженцев, всем просящим убежище выплачивают социальное пособие. Во Франции его недавно повысили — с 370 до 420 евро. На эти деньги я и живу. К сожалению, экономика Франции такова, что эти деньги не очень большие. Минимальная зарплата, минимальный прожиточный минимум здесь 1300 евро. Но это единственные деньги, которые я могу иметь. В связи с тем, что я — просящий убежища, я не имею права официально устроиться на работу. Плюс здесь есть социальная помощь: социальные столовые, где бесплатно кормят, либо за один евро. Там, где я живу, я не плачу за жильё: платит социальная служба. Кормят два раза в день. На завтрак дают по выбору: кофе, какао или чай и багет с джемом. Ужин всегда разный и никогда не повторяется. Обычно это два горячих блюда, салат и десерт. Это может быть стейк с картошкой или рисом. Кормят здесь отлично, плюс дают суп каждый день. Если человек очень голоден, он может попросить добавки. Но несмотря на это, кормят всего два раза в день, и поэтому много денег уходит на еду.

​— Чем вы занимаетесь? Работаете?

— Беженец во Франции не имеет права на работу. Вы имеете право подать прошение, чтобы вам разрешили право на работу. Плюс надо знать французский язык. А его я, к сожалению, пока ещё не знаю на том уровне, который даёт право на работу. В школе я учил инглиш, но — так себе учил. Но говорить на английском могу. Выбора не было — поехал в ту страну, в которую смог.

— Что вам можно и что нельзя по нынешнему статусу во Франции?

— На самом деле, я не то, чтобы сильно ограничен. Основное моё ограничение: я не имею права участвовать во французских выборах. А так как я являюсь просителем убежища, я имею права на бесплатную медицинскую помощь во Франции, мне дают медикаменты. Я имею право подавать документы в институт, у меня бесплатное европейское образование в любом государственном вузе Франции. Я имею те же права, что и француз, только с оговорками. Я имею право на работу, но если я сдам тест на французский язык и подам прошение об этом в префектуру. Я не получил на данный момент политического убежища. Я нахожусь в процедуре его ожидания. Основания для моего политубежища — совокупность разных факторов. Начиная от преследования и заканчивая уголовными делами против меня. И невозможность мне вести полноценную человеческую жизнь в России из-за моих политических воззрений. Когда я отправлю свою историю в Париж и сдам интервью, я напишу, возможно, с помощью СМИ, полноценно свою историю. Со всеми сносками, подробностями и ссылками на документы. Чтобы ни у кого не было сомнений, что я не лгун. У меня очень большая доказательная база.

— Какая у вас перспектива на данный момент?

— Если я получу политическое убежище во Франции, я получу нормальное образование. И в первую очередь, самое важное, что я получу протекцию, защиту от России. Потому что даже на данный момент потенциально, если бы Россия захотела меня экстрадировать, она объявила бы меня в международный розыск. И меня бы задержали. И вернули в Россию. Потому что я — лишь просящий убежище. В перспективе я получу защиту и буду на 146 процентов уверен, что меня никто не посадит в тюрьму, не убьет меня. Никто не отвезет меня в лес и не будет мне паяльник в задний проход засовывать.

— Сейчас вы имеете право передвигаться по Европе? Выезжать за пределы Шенгена?

— Я не имею права выезжать за территорию Франции. В Шенген и по всему миру ездить тоже пока не могу. Зато свободно могу путешествовать по всей территории Франции.

— Когда вам разрешат, в какую страну поедете в первую очередь?

— Я не буду иметь права в течение пяти лет въезжать в Россию. Если только окольными путями. Но мне это и не нужно: перспектива так себе. Я собираюсь учиться. Скорее всего, первая страна, куда я поеду, будет Польша. Я заинтересован в её посещении по политическим причинам. Их я пока разглашать не буду.

​— С другими эмигрантами из России общаетесь?

— Конечно, и с огромным количеством. После моих интервью, опубликованных на Би-би-си и Радио Свобода год назад, мне пишет огромное количество людей. Всем, кому могу помочь, я помогаю. Сейчас оказываю помощь двум беженцам из России. Эти ребята тоже "политические". Я помогаю им делать документы. Основное количество политических беженцев из России — представители запрещённого на территории РФ движения Вячеслава Мальцева "Артподготовка". "Навальновцев" очень мало бежит.

— Проживая в Европе, вы изменили своё мнение о Владимире Путине?

— Оно как было негативным, так и осталось. Россию я вообще не считаю государством. Это сейчас нечто иное. Я считаю, что Путин — вор и бандит. Это КГБшник, который дорвался до власти. Который делал, делает и будет делать грязные вещи. Который чужими руками загребает жар. Те же самые шпили. Он — преступник. Как я могу относиться к преступнику? Перечислять преступления, которые совершил Путин, можно до бесконечности. Весь синдикат, который его окружает — преступники. Живя в России, я относился к Путину с ненавистью и искренне ненавидел путинский режим. А здесь, во Франции внутренняя ненависть к путинскому правительству стала еще выше. До безумия просто ненавижу.

— Как вы относитесь к американскому президенту?

— Дональд Трамп — не политик. Это бизнесмен и шоумен, который стал президентом Соединенных Штатов. Я не поддерживаю его миграционную политику. Это всё, что я могу про него сказать. Меня больше интересует политика моей страны — России, из которой я эмигрировал.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Валить нельзя остаться: что делать молодым россиянам?

​— Что думаете о событиях в Венесуэле?

— Там происходит очень интересная вещь. Есть оппозиция, которая получила доступ к власти. Но доступ неполноценный. Некоторые ключевые элементы власти поддерживают действующий режим. Президент у них не единственное лицо. Власть разделена как масло на хлебе. Чтобы получить полноценное управление государством, нужно иметь доступ к основным людям, имеющим власть в стране. Также и в России. Власть — не только Путин, но и другие люди. Если их перевести на свою сторону, то Путин будет просто человеком, считающим себя президентом, и не более. Венесуэла получила поддержку Соединенных Штатов, которая много значат. Америка признала нового президента Венесуэлы, но он не имеет достаточно власти, чтобы действительно управлять государством. Это вопрос времени.

— Каким из Европы вам видится будущее самарской оппозиции?

— Во-первых, я участвовал в митингах в Самаре, когда вся оппозиция, благодаря Алексею Навальному, была очень сплочённой. Огромное количество с разных сторон привело к расколу оппозиции и уходу сторонников Навального с основных постов. Штаб Навального совершенно изменился. Я вообще не знаю, как он сейчас функционирует. Туда ходила вся оппозиция, любых политических взглядов. А это объединяющий фактор и важный момент. Ведь проблема русской оппозиции в разладе, в постоянном внутреннем конфликте. Ещё до власти не дорвались, а уже делим её. Это глупо: мы делим то, чего у нас нет — власть. А у самарской оппозиции власти нет почти никакой, а её делят. Уже кто-то с кем-то о чём-то ругается. Хотя единственный выход из ситуации: сесть за один стол и обсуждать будущие политические проекты — митинги, манифестации, шествия. Какая разница, каких мы политических взглядов сейчас, если у нас ничего нет? Власть можно и в будущем делить. Почему, когда американское правительство нуждается в важных реформах, американцы вместо того, чтобы постоянно ругаться, объединяются? Левые и правые, верхние и нижние палаты под эгидой президента — и делают важные политические действия. Тут то же самое. Оппозиция может быть реальным рычагом только при условии объединения. Я пытался сказать это ключевым оппозиционерам Самары, с кем я знаком. Я говорил Владимиру Авдонину, что если он не будет пытаться находить точки соприкосновения, он так и будет на отшибе. Я объяснял создателю самарского движения "Новая позиция" Антону Пунтоку, что пока он не будет взаимодействовать с другими самарскими лидерами, он не сможет ничего добиться. И в Самаре так и будут продолжать сносить исторические здания, строить ужасные "панельки", будут машины проваливаться на дорогах. Ничего не изменится, пока оппозиция не объединится. Это очень важный аспект. Пока они ругаются, власть продолжает делить бабло. В Самаре есть хорошие люди и сильные лидеры. Но они не объединяются, а без этого никак сейчас. Если власти нужно будет, их дикие законопроекты поддержат КПРФ, ЛДПР и "Яблоко". Все поддержат "Единую Россию", если им надо будет. Потому что у неё есть рычаги влияния. А у оппозиции нет этих рычагов. Единственный вариант — объединение.

— Как вы думаете, молодёжи следует уезжать из России или продолжать бороться до победы на местах?

— Это тяжёлый вопрос, потому что ответ на него я знаю. Если есть компетенция и востребованность в профессии — уезжайте. Если нет возможности уехать по профессии, уезжайте по образованию. Если нет такой возможности — боритесь. Даже при самых лучших обстоятельствах, когда оппозиция объединится и произойдёт революция, смена власти или конституционного строя в России, она станет нормальной страной лет через двадцать-тридцать. Всё разрушено настолько глубоко, что восстановлению уже не подлежит. Только заново строить. Да, это горькая правда. Если есть возможность, нужно уезжать из станы. В России будущего и жизни нет. Учишься по профессии, тебе работы по профессии нет. С тебя требуют заоблачных возможностей, которых нет у людей. Если работать, то только на каких-то низкооплачиваемых возможностях. Это не будущее. Здесь перспектив больше. Если вы хотите уехать в другую стану, учите язык. К сведению, образование во Франции стоит три с половиной тысячи евро в год.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Политическое убежище в США. Исповедь казанца

​— Какой ваш главный девиз сейчас?

— Для меня всегда девиз был один: "Ни шагу назад!" Человек должен идти вперёд и лишь украдкой оглядываться назад и примечать важные моменты для своего будущего. Я думаю о своём будущем, живу в настоящем и иногда вспоминаю о прошлом.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим то, о чем другие вынуждены молчать.​