В Самаре прошла первая школа "Том Сойер Феста", собравшая представителей 23 городов, в том числе, Казани, Чебоксар, Ижевска, Йошкар-Олы. "Том Сойер Фест" – родившаяся в 2015 году в Самаре инициатива восстановления исторической среды силами волонтёров. Позже к самарцам присоединились активисты в Казани и Бузулуке Оренбургской области. "Idel.Реалии" поговорили с руководителем проекта, главным редактором самарского медиа "Другой Город" Андреем Кочетковым о том, как функционирует движение, как вовлечь людей в практическую деятельность на благо города и какие проблемы стоят перед старой Самарой.
– Как возник "Том Сойер Фест", как родилась идея восстанавливать исторические здания волонтёрскими усилиями?
– Самара отличается от многих городов Поволжья, например, от Казани тем, что здесь осталось ещё очень много именно исторической среды – комплекса зданий, дворов и людей, которые там живут. В этом – суть города. Это один из самобытных элементов, который делает Самару уникальной. Отличает её от условных Мытищ, низкокачественных Мытищ, в которые превращаются очень многие крупные города России.
Самара отличается от многих городов Поволжья, например, от Казани тем, что здесь осталось ещё очень много именно исторической среды
Градозащитные истории, проекты, связанные с реновацией исторической среды - всё это долгое время оставалось без должного внимания. Особенно это касалось деревянной и кирпично-деревянной Самары, которая нам представляется особенно ценной – именно она по-настоящему самобытна и уникальна.
Идея "Том Сойер Феста" появилась в какой-то степени от безысходности: все проекты оставались на бумаге. Когда мы начали выяснять, насколько это сложно, сколько могут стоить какие-то работы, если на них не "пилить", мы пришли к выводу, что это реально делать самостоятельно. И начали реализовывать свои планы.
– Сразу взялись за первый объект, или был более-менее длительный подготовительный период?
– В первую очередь, важную роль сыграл изначально имевшийся у нас медийный ресурс. "Том Сойер Фест" зародился на базе редакции "Другого Города". Мы очень много писали о том, почему сохранение исторической среды - это важно, писали о проблемах, о том, как что-то можно изменить в лучшую сторону и как это в результате может быть. То есть аудитория, которой были интересны эти проблемы, вокруг нас уже была собрана. На первую встречу пришло порядка 30 человек. Всего в качестве волонтёров через проект уже прошло около 250 человек. Костяк у нас – около 20 волонтёров, которые участвуют в работах практически ежедневно.
– Для проводимых вами работ нужны не только люди, но и строительные материалы. Как вы решали эту проблему?
– В 2015 году мы получили грант от городской администрации, выиграв конкурс идей. Это было ещё до начала нашей деятельности, но мы планировали запустить фестиваль вне зависимости от того, выиграем мы этот грант или нет. На второй сезон (2016 год) грантов у нас уже не было.
На 250 тысяч рублей гранта в 2015 году мы также привлекли около 900 тысяч рублей сторонних коммерческих средств. Это была спонсорская помощь от различных компаний. Её мы получили не только живыми деньгами, но и различными материалами, краской, досками и прочим.
– Вы не инициировали краудфандинг?
Мы можем объявить краудфандинг, например, на наличники. Но если мы этих денег не соберём, то получится, что вся работа без этих наличников будет недоделанной.
– В прошлом году мы собирали деньги, и около 10% общей суммы было набрано таким образом. Но это был не совсем краудфандинг. Краудфандинг должен быть под какую-то конкретную цель, которая не будет достигнута, если люди не поучаствуют. То есть мы можем объявить краудфандинг, например, на наличники. Но если мы этих денег не соберём, то получится, что вся работа без этих наличников будет недоделанной. И при этом не хочется обманывать людей, держа в рукаве какой-то козырь, когда люди не скинутся, а дело всё равно будет сделано. Мне кажется, это нечестно.
– Вам легко удалось решить организационные вопросы?
– У нас есть координаторы, которые занимаются организационной работой, координаторы, которые занимаются получением ресурсов, координаторы на местах, на объектах. Поскольку проект зарождался на базе редакции, были люди, которые могли изначально относится к участию в нём как к работе. Например, Даша Григоревская - штатный координатор оффлайн-проектов "Другого Города".
На второй год “Том Сойер Феста” мы уже платили одному бывшему волонтёру, Михаилу Власову. Он получил достаточные компетенции, мы поняли, что этот человек может координировать волонтёров. И он начал получать зарплату, потому что проводить 3-4 месяца на стройке по расписанию – это уже далеко не развлечение. Особенно учитывая, что он несёт ответственность за конечный результат.
Теперь любые лишние средства мы стараемся вкладывать в оплату труда координаторов, потому что одно дело участвовать в организации мероприятий длительностью несколько дней, другое – провести несколько месяцев в рабочем графике.
– Как вы выбирали первый объект в 2015 году?
– Очень важно было начать с заметного места, с заметных зданий, интересных в архитектурном плане. Чтобы дом сам начинал работать на проект, чтобы люди видели преобразования. Поэтому мы выбрали улицу Льва Толстого. Тогда мы не подумали о том, что там происходит с жителями. Мы конечно собрали с них согласия, но не вникали особо в их мотивацию, жизненную ситуацию.
В этом году мы вообще хотим сделать так, что мы идём не к домам, а к людям
За два сезона наш подход изменился коренным образом. Мы поняли, что нужно поворачиваться лицом к жителям, и впоследствии на улицу Галактионовскую мы перешли потому, что там есть активные жители, которые борются за свои здания, сами занимаются благоустройством.
В этом году мы вообще хотим сделать так, что мы идём не к домам, а к людям. Мы смотрим, в каких зданиях что-то подкрашено, приведено в порядок явно без участия городской администрации. Мы собираемся прийти к таким людям, помочь силами, ресурсами, материалами. Чтобы потом эти же здания поддерживались самими жителями в гораздо лучшем состоянии.
– Работа с первым объектом оправдала ваши ожидания?
– Мы начинали с достаточно наивными представлениями о том, что сейчас мы придём, покрасим фасады и нам все скажут "спасибо, какие вы молодцы". На практике есть очень разные жители, с ними нужно работать, их нужно вовлекать. Благо, сейчас у нас есть немало примеров людей, которые сами восстанавливают свои дома. Есть жители, которые включались в процесс рублём, руками. Но в целом это очень неоднородная среда. Допустим, у нас есть один объект на Льва Толстого, 34. Мы начали поднимать по нему архивные данные перед его восстановлением. Выяснилось, что за первые 40 лет его существования он трижды ремонтировался. После революции, после того, как он стал коммуналкой, дом ни разу не ремонтировался вообще. И конечно в этом случае накапливаются проблемы, потому что дому нужен хозяин.
В Самаре большая часть исторических зданий – коммуналки, где жильцы, соседи порой могут десятилетиями друг с другом не разговаривать и даже делать друг другу что-то назло, конфликтовать
В Самаре большая часть исторических зданий – коммуналки, где жильцы, соседи порой могут десятилетиями друг с другом не разговаривать и даже делать друг другу что-то назло, конфликтовать. А например когда "Том Сойер Фест" проходил в Бузулуке, у ребят всё шло гораздо проще. Потому что город небольшой, и в основном дома – на одного хозяина. И, соответственно, даже в советское время хозяева относились и к самим домам, и к прилегающей территории как к некой собственности. Работать в этих условиях гораздо легче, чем распутывать все эти социальные хитросплетения, которые сложились в Самаре.
– Вы опирались на международный опыт, пример каких-то схожих зарубежных проектов?
– Уже после того, как прошёл первый "Том Сойер Фест", я узнал о французской ассоциации "REMPART", которая существует уже 50 лет. Они тоже занимаются восстановлением исторических объектов с привлечением волонтёров. По большей части это объекты в провинции, замки. За 50 лет они накопили колоссальный опыт и пригласили меня в апреле поучаствовать в их школе. Но изначально мы о них не знали.
– То есть у вас был изначальный медиаресурс, была спонсорская поддержка, был небольшой грант. Откуда-то ещё была помощь? Помогали ли какие-то общественные организации?
– Мы специально не работаем с уже организованными волонтёрскими движениями, потому что нам было очень важно, чтобы к нам приходили люди, которые понимают, зачем они это делают. Которые приходят не потому, что они хотят сделать какое-то абстрактное доброе дело, не потому, что они хотят получить запись в книжке волонтёра. Или, тем более, по принуждению - это вообще дискредитировало бы всю идею. Наш фестиваль ни в коем случае не должен превратиться в обычный городской субботник, где бюджетники под видом добровольцев выходят на какие-то работы.
Наш фестиваль ни в коем случае не должен превратиться в обычный городской субботник, где бюджетники под видом добровольцев выходят на какие-то работы
Например, я на днях прочитал новость о том, что в рамках городского субботника волонтёры займутся покраской фасадов. Мы два года честно пытались разобраться, как человек с улицы может поучаствовать в городском субботнике. Где взять метлу, перчатки, если я хочу что-то сделать и я не член какого-о ТСЖ, не связан с каким-то муниципальным депутатом. Но мы так и не смогли раскрыть эти механизмы.
Для "Том Сойер Феста" важно, чтобы люди абсолютно осознанно приходили решать абсолютно понятные проблемы. Благодаря этому у нас получилось создать сообщество единомышленников, которые между собой перезнакомились, подружились, хотя до этого друг друга не знали.
– К вам приходят горожане с активной гражданской, общественной позицией. Чувствуется в Самаре недостаток в таких горожанах?
– Таких людей везде меньшинство. Вопрос в том, каков их процент, и насколько они могут свои идеи воплощать в жизнь. Мы видим очень много "сбитых лётчиков", людей, которые не понимают, как реализовать свои идеи, и в итоге проклинают всё и уезжают в другие города или другие страны.
– Есть какой-то отклик от городских властей на вашу инициативу? Они как-то пытаются помочь, или, может быть, наоборот помешать?
– У нас существенно облегчено прохождение бюрократических барьеров. Это очень важно, потому что для работ с историческими зданиями необходимо получать разрешения. Вообще, многие городские проекты в стране заканчиваются тем, что активисты просто вязнут в этой бюрократической машине.
Власти понимают, что мы достаточно выгодны в плане той же самой подготовки к Чемпионату мира по футболу. Мы создаём цифры по количеству отреставрированных фасадов. Но, к сожалению, они пока не совсем понимают, что ценны и люди, которые приходят как волонтёры. Что это вовлечение граждан, создание нового типа горожан. Эти две цели одинаково важны для фестиваля.
– Не только сохранение и восстановление исторической среды, но и формирование новой группы ответственных горожан - это две основные цели "Том Сойер Феста"?
– Ещё одну цель можно назвать медийной. Видя восстановленные дома с табличками нашего фестиваля, люди понимают, что старый город может выглядеть по-другому, что это можно сделать волонтёрскими усилиями, что это не стоило сотен миллиардов рублей. И люди начинают по-другому относиться к ценности исторической среды. Приходит понимание, что можно какими-то мелкими инъекциями менять ситуацию к лучшему, а не думать, что если у нас нет ста миллиардов рублей, то и разговаривать не о чем. Теория малых дел.
Приходит понимание, что можно какими-то мелкими инъекциями менять ситуацию к лучшему, а не думать, что если у нас нет ста миллиардов рублей, то и разговаривать не о чем. Теория малых дел.
Есть и ещё одна цель. В целом, нам хотелось бы начала масштабного обсуждения того, что является историческим центром и что вообще с ним делать. Определение его статуса и стратегии развития. Достижение консенсуса между разными группами общества, бизнесом. Инициатором этого процесса может стать только власть. Но голос общественных активистов должен в этом обсуждении быть достаточно громким. Это тоже можно назвать одной из целей "Том Сойер Феста". Иногда нам говорят, что всё что мы делаем - никому не нужно… Но есть две совершенно разные ситуации. Первая - когда человек пишет во "ВКонтакте" "Мне это нужно" или "Мне это не нужно". И совсем другое дело, когда человек проводит два лета на строительных лесах – это свидетельствует о том, что это ему действительно нужно. И его позиция звучит громче.
– Как вы считаете, самарской исторической среде ещё не нанесён непоправимый урон? Ведь это одна из известнейших проблем города, и постоянно появляется информация о том, что исторические здания уничтожаются, сжигаются. Ещё есть возможность сохранить старую Самару в целом, как среду, как единый комплекс?
– Конечно, такая возможность пока ещё есть. Исторический центр отъедают в основном по краям, со стороны стрелки Самарки и Волги, со стороны Полевой. Есть некоторые вкрапления и в других частях старого города. Но если, например, взять улицу Чапаевскую или Степана Разина, они до сих пор являются прекрасными образцами целостной исторической среды.
Улицы Чапаевская и Степана Разина до сих пор являются прекрасными образцами целостной исторической среды
И в отличие от многих других городов, в этом старом городе сохранилась жизнь. Например, когда к нам приезжают казанцы, они часто говорят, что видят в нашем старом городе Казань своего детства. Это замечают и гости из других городов. В целом, в этом огромный туристический потенциал города, потому что многие находят в старой Самаре то, что им было дорого, но что их города потеряли.
Во многих поволжских городах историческая среда сильно пострадала ещё в советское время. Позитивное отличие Самары в том, что когда во время войны сюда были эвакуированы заводы, они оказались на далёкой периферии, по сути дела за городом, на Безымянке. Получилось второе ядро города, и все градостроительные усилия бросались на то, чтобы срастить старый город и Безымянку. Поэтому исторический центр и сохранился в более-менее нетронутом виде.
Когда к нам приезжают казанцы, они часто говорят, что видят в нашем старом городе Казань своего детства
В Ульяновске, например, была крупная реконструкция города к столетию Ленина. Во время неё город, за исключением нескольких кварталов, утратил историческую среду. В Чебоксарах своя история: значительная часть исторических Чебоксар была просто затоплена. В Казани целые слободы были снесены к тысячелетию, а некоторые отреставрированные исторические кварталы производят впечатление достаточно безжизненных. Поэтому Самара в этом отношении достаточно уникальна.
– Как вы оцениваете динамику состояния старого города? Что-то меняется к Чемпионату мира по футболу?
– Центр города с 2015 года стал ощутимо меняться к лучшему. Есть официальные туристические маршруты. Там идёт восстановление фасадов. Если учесть, что последний раз централизованным восстановлением фасадов занимались в 1986 году на 400-летие города, это позитивный процесс. Но, конечно, в этой спешке не выходит без “косяков”, на некоторые из которых смотреть больно. Но общая температура по больнице изменилась в лучшую сторону.
Старый город – это сложный организм, которым нельзя манипулировать к каким-то событиям
Перспективы старой Самары зависят от того, видит ли власть в целом ценность исторической среды. Что такое старый город для власти? Это некий набор объектов культурного наследия с какими-то охранными зонами, отдельных строений, которые есть в каких-то списках. А всё остальное – это перспективные территории для застройки. Как будто это не живой организм, а пустыня, откуда жителей можно как камни переложить в другие места.
Старый город – это сложный организм, которым нельзя манипулировать к каким-то событиям. Это всегда должен быть долгий поступательный процесс. Если посмотреть на любой центр старого европейского города, там реставрационные работы не заканчиваются никогда. А когда пытаются за два-три года сделать что-то, что не делалось до этого сто лет, это часто получается комично.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram и первыми узнавайте главные новости.
