"Я понял, что сейчас меня могут изнасиловать, и начал со всем соглашаться"

Житель Стерлитамака Владислав Воробьев обвинил троих полицейских в пытках. По его словам, вечером 25 ноября 2019 года сотрудники задержали его около дома, увезли в отдел и там под физическим и моральным давлением убеждали признать вину в нескольких поджогах. Местный Следком уже начал проверку по его сообщениям. Позицию жителя Стерлитамака представляет Комитет против пыток. Ниже Владислав Воробьев рассказывает, как провел ночь в отделе полиции и почему жертвой вероятного давления стал именно он.

Владиславу Воробьеву 27 лет. В последние годы он работал торговым представителем крымской табачной компании. После увольнения работал, как он говорит, на себя. Вечером 25 ноября 2019 года он был дома. Около 20:00 в его дверь постучались. В глазок Владислав Воробьев увидел высокого мужчину, плотного телосложения в синей куртке и синей шапке. "Открой, Влад, поговорить надо", — сказал неизвестный. Владислав не открыл дверь. Он позвонил знакомой из соседнего дома и попросил ее прийти посмотреть, кто стучится.

На одной лестничной площадке с ним живет мужчина, как рассказал сам Владислав Воробьев, круглосуточно торгующий спиртными напитками. Сосед Воробьева продает алкоголь из собственного окна. Есть ли у него лицензия на это — неизвестно. Обе квартиры на первом этаже. И у того, и у другого белые рамы с белыми решетками. Переодически покупатели путали квартиры и стучались к Владиславу. Он часто ругался и с покупателями, и с соседом. В тот вечер Владислав предположил, что снова кто-то ошибся. Хотя ранее эти покупатели не обращались к нему по имени.

Когда его соседка дошла до подъезда, там уже никого не было. Владислав вышел на улицу проводить ее до дома. По дороге к ним подъехала машина. Водитель уточнил, где находится 75-й дом. Владислав ответил, что такого дома по этой улице не существует.

После машина уехала. Примерно через полчаса Владислава Воробьева задержали двое полицейских. Один из них оказался тем, кто стучался в его дверь; а другой — несколькими минутами ранее уточнял у него расположение несуществующего дома.

— Они привезли меня в райотдел (отдел полиции по Стерлитамакскому району — "Idel.Реалии"), завели в кабинет, отобрали телефон, заставили его разблокировать, лазили в нем, не давали мне позвонить. Один из них — высокого роста, худощавого телосложения — представился Арсеном, но из разговоров я понял, что его имя Эрик. Он сказал: "Мы всё знаем, не отпирайся, подумай и во всем сознавайся, а то будем тебя проверять на прочность". Другой сотрудник занес большой моток автомобильного троса. Как выяснилось, это был тот, что стучался ко мне. Его зовут Ильнур. Он ходил вокруг меня, говорил своим коллегам: "Дайте мне его", — вспоминает Владислав Муравьев.

В кабинете находился еще один сотрудник. Он представился Юрием — начальником отдела угрозыска РУВД. Владислав сказал полицейским, что не понимает, почему его задержали и что от него хотят. "Дуру не включаем, мы всё знаем, сознавайся или будет хуже", — ответил ему Юрий, как вспоминает Воробьев. После этот самый полицейский спросил, кто сжег три машины. Владиславу дали пять минут "подумать и сознаться".

— После всех моих клятв и слов о том, что это не я и они ошиблись, Эрик сказал, что его всё это за***ло, и начал толкать меня. Я сел на пол. Юрий одел на меня наручники до упора так, что я даже кистями не мог пошевелить. Ноги заставили скрестить. Этот Юрий обмотал и связал мои скрещенные ноги от стоп до голени буксировочным тросом. Эрик и Юрий начали запинывать мои ноги под меня, посадив в так называемую позу лотоса. Я был под уклоном, они начали больше наклонять меня к полу. Юрий, как я понял, садился мне на спину. Я начал задыхаться, — рассказывает Владислав Воробьев.

Он сказал полицейским, что задыхается. Те это не прокомментировали. По его словам, он практически терял сознание, а правоохранители еще сильнее давили на спину.

— Я так понял, Ильнур опустил мне штаны и я почувствовал, что к моим ягодицам поднесли тупой предмет. В этот момент Юрий сказал: "Признавайся во всем или узнаешь, что такое ПР-74". Я понял, что сейчас меня могут изнасиловать, и начал со всем соглашаться. Помню, что после этого все трое начали одновременно задавать мне разные вопросы. Всё было как в тумане, голова кружилась, я не понимал, что происходит. Вопросы задавали Юрий, Эрик, Ильнур и по очереди наносили мне удары. В кабинете были только они трое, — говорит Владислав Воробьев.

Во время ударов сотрудники повторяли, что он поджег несколько машин. Один из них сказал, что избиение прекратится, когда тот сознается в преступлениях. Владислав согласился. Юрий, как вспоминает Владислав Воробьев, начал задавать вопросы с несколькими вариантами ответов. За каждым неправильным ответом следовал удар по телу.

— После Ильнур записал на камеру телефона видео с моим выбитым признанием. Потом меня оставили в другом кабинете с Ильнуром и не выпускали всю ночь из отдела. Ильнур сказал, что утром приедет следователь и адвокат, чтобы меня допросить. Мои показания напечатали на листочке и угрожали, что если не скажу так же, издевательства повторятся, — рассказывает Владислав Воробьев.

Ему вменили ч.2 ст.167 УК РФ (умышленное уничтожение или повреждение имущества). Утром за ним приехали двое оперативников из городского УВД. Перед допросом у следователя, как говорит Владислав, его снова избили. Допрос проходил в присутствии назначенного адвоката.

Владислав повторил всё то, что ночью ему напечатали на бумаге. Про избиения он не говорил. По словам Владислава, он понимал, что если заведет об этом речь, его выведут и снова начнут пытать.

— После этого меня повезли на обыск моей квартиры. Там в присутствии двух понятых изъяли три пары кроссовок, второй мобильный телефон. После обыска меня повезли на избрание меры пресечения. В суде я начал говорить всю правду: как меня пытали, выбивали показания, заставили сознаться в том, чего я не совершал. Это был Стерлитамакский городской суд. Следователь ходатайствовал, чтобы меня поместили в СИЗО. У меня тогда не было статуса обвиняемого. Я был подозреваемым. Судья вынесла решение о запрете определенных действий, — вспоминает Владислав Воробьев.

Суд запретил ему покидать свою квартиру с 22:00 до 6:00, пользоваться телефоном и интернетом, общаться со свидетелями по делу. После заседания Владислава Воробьева отвезли в травмпункт и городскую клиническую больницу. Вместе с ним был его брат. Он и сфотографировал справки, которые выдали врачи в травмпункте и в больнице. Медики диагностировали у Воробьева тупую травму живота, ссадины, ушибы, растяжение капсульно-связного аппарата бедра, растяжение связок левого голеностопного сустава. Силовики, сопровождавшие Владислава, забрали оригиналы заключений и отказались предоставить копии.

— В итоге, как выяснилось, единственное доказательство того, что я поджег три машины — это видеозапись, на которой видно высокого парня, но не видно его лицо. Это всё, из чего исходили следователи, подозревая меня. После всего пережитого стресса и шока я начал разбираться, где я был в моменты поджогов. У меня есть алиби. Мы с адвокатом уже сделали детализацию моих звонков, попросили предоставить биллинговые данные, — говорит Владислав Воробьев.

После назначения запрета определенных действий он нанял адвоката Виталия Котельникова, который и добился отмены меры пресечения. Сначала ее изменили на подписку о не выезде, а впоследствии и подписку не стали продлевать.

— Дело в том, что при назначения запрета определенных действий у следователей есть десять дней на предъявление обвинения подозреваемому. Здесь же они не делали этого в течение 20 дней. Когда мы вступили в дело, то заявили ходатайство об отмене меры пресечения. Через три дня следователь заменил ее на подписку о невыезде, — объясняет Виталий Котельников.

По сей день Владислава Воробьева подозревают в серии поджогов. Параллельно с этим идет проверка трех полицейских. После своего освобождения Владислав Воробьев записал несколько видеообращений и выложил их в соцсети. Позже он обратился за помощью в Комитет против пыток.

— Мы вместе начали писать в прокуратуру, СК, УСБ, ФСБ. Били во все колокола. Когда мы пришли в Следком с заявлением, они сказали, что уже ведут проверку по факту моих видеообращений в соцсетях. Мы попросили, чтобы наше заявление тоже подвязали в дело. Это было в середине декабря. На какой стадии проверка сейчас нам неизвестно, — сказал Владислав Воробьев.

Юрист Комитета против пыток Денис Исхаков рассказал "Idel.Реалии", что в ближайшее время проверка должна завершиться. Он не стал уточнять фамилии полицейских, которых Владислав Воробьев обвинил в пытках.

— После ознакомления с вынесенным решением, нами будут предприняты следующие конкретные шаги по юридическому сопровождению. Одновременно с этим сейчас мы продолжаем проведение собственного общественного расследования с целью установления всех обстоятельств произошедшего, — рассказал Денис Исхаков.

Сам Владислав Воробьев винит в пытках также своего соседа, торгующего алкоголем. Он считает, что тот решил обратиться за помощью к силовикам, чтобы запугать Воробьева и прекратить их конфликты. Как рассказал Воробьев, последний крупный конфликт у него с соседом возник год назад. Он на повышенных тонах требовал прекратить продажу алкоголя. Сосед отказался его слушать.

— Вообще этот мужчина переехал сюда около шести лет назад. Тогда в этой квартире жила моя бабушка. Торговать алкоголем он начал практически сразу. Конечно же, это не устраивало соседей. Моя бабушка с ним тоже ругалась. В ответ он угрожал: "Вдруг споткнетесь и случайно упадете". Он и мне угрожал, но не полицией, — вспоминает Владислав Воробьев.

По его словам, подобные пытки не могли быть случайностью. Он уверен, полицейские его знали, если изначально обращались по имени (даже, когда один из них стучался в дверь). "Просто больше некому. Я ни с кем не ругался помимо него и его клиентов", — говорит Владислав Воробьев. Сейчас он ждет окончания проверки.

В российском законодательстве нет понятия "пытка" и "жестокое (бесчеловечное) обращение" для правовой оценки действий силовиков, говорится в специальном докладе правозащитной организации "Зона права". Сотрудников правоохранительных органов за эти преступления (если дело вообще возбудят) обвиняют по ч.3 ст.286 УК РФ — превышение должностных полномочий с применением насилия и спецсредств.

Дела против силовиков заканчиваются оправданием или прекращением по реабилитирующим основаниям почти в десять раз чаще, чем дела остальных категорий. Практически 50 процентов всех обвинительных приговоров подразумевают условные сроки, хотя преступление относится к категории тяжких, уточняется в докладе "Зоны права".

"Проявляемый судами во многих делах подход к назначению наказания, несоразмерного применению пыток, порождает чувство безнаказанности у представителей власти. Кроме того, это приводит к изобретению более изощрённых способов насилия: для минимизации риска привлечения к уголовной ответственности предпочитают использовать те пытки, которые — согласно медицинским критериям — не причиняют даже легкого вреда здоровью или вообще не оставляют телесных повреждений", — говорится в докладе.

В 2018 году Европейский суд по правам человека удовлетворил более 100 жалоб на неэффективность расследования дел о насилии силовиков. Речь идет как о неоднократных отказах в возбуждении, так и о волоките, несоразмерном наказании, недостаточной компенсации. Аналогичного показателя за 2019 год в открытом доступе пока нет.

Бойтесь равнодушия — оно убивает. Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.