"Игра престолов" по-чувашски ждёт инвестиций от Netflix

16 апреля в Национальной библиотеке Чувашской Республики состоялась презентация первого чувашского романа в жанре фэнтези "Грани миров: возвращение Чеменя". Книга, автором которой является чебоксарский историк Сергей Щербаков, по форме напоминает знаменитые романы "Властелин колец" и "Игра престолов" и рассчитана на молодого читателя.

Роман писался под голливудский телесериал и в будущем должен стать, как минимум, трилогией. Его главная цель ― популяризация чувашского края и древнего наследия чувашского народа. Он не для "продвинутых" чувашей, а, напротив, для широких масс, не знакомых или мало знакомых с Чувашией.

"Idel.Реалии" побеседовали с Сергеем Щербаковым и узнали, как превратить историко-философский роман, написанный на русском языке в жанре фэнтези, в культурный бренд Чувашии, популярный во всем мире, и привлечь в регион большие инвестиции от зарубежной кинокомпании.

Аннотация книги:

Предприимчивый москвич Андрей Штерн устал от столичный суеты и погони за деньгами. В поисках утраченного себя и традиционных корней он едет автостопом в Сибирь, но под влиянием мистических сил застревает в Среднем Поволжье.

В маленькой Чувашии, в тени больших цивилизаций, Андрей сталкивается с противостоянием двух магов, которые ещё со времён Гражданской войны ведут непримиримый бой за будущее своих потусторонних миров. Сейчас их интересы сошлись на девушке Кристине и древнем духе, стоящем за её спиной ― на легендарном богатыре-колдуне Чемене.

― Сергей, вы известны в Чебоксарах как учёный, публицист, киносценарист, и вдруг ― художественный роман. Это дань современной моде или отдушина от мирских забот?

― Роман "Грани миров: возвращение Чеменя" является логичным продолжением моих сценарных амбиций. Идея создать сценарий масштабного телесериала с чувашскими мифологическими персонажами, действующими в наше время, и голливудским размахом, чтобы заинтересовалась телекомпания "Netflix", вынашивалась мною давно. Вот и сделал его литературную основу. Теперь дело за малым ― донести проект до заинтересованных сторон и снять фильм.

Для чувашей ценность книги вижу в том, чтобы они привыкали видеть себя вровень с российскими, американскими и мировыми героями. Это ментально важно для выхода из внутренней самоизоляции.

― У вашей книги необычный жанр ― историко-философское фэнтези. Просто фэнтези обойтись, как в "Игре престолов", было нельзя?

― Если честно, книгу "Игра престолов" не читал, а сериал меня даже не заинтересовал. С жанром фэнтези мой роман роднит то, что в нём присутствуют мифологические и мистические персонажи. Если подбирать ряд похожих книг, то "Код Да Винчи" Дэна Брауна и "Имя розы" Умберто Эко подходят больше. Детективная линия в них далеко не самая главная. Исторический материал в первой книге и философский во второй играют в повествовании центральное значение.

Определение "историко-философское фэнтези" сам придумал, чтобы максимально полно отобразить характер книги. Хотел с помощью мистических персонажей донести до мира интересный чувашский исторический материал, да ещё выразить собственные мировоззренческие, то есть философские представления.

― И какая главная философская идея вашей книги?

― Будущее человечества ― в руках самих людей, а не богов и вождей. От того, как каждый человек будет нести ответственность перед своими предками, зависит, выживет ли его народ и культура в эпоху роботизации и стирания этнокультурных различий.

​― Для кого вы писали роман "Грани миров"? Для ваших студентов?

― Мне повезло со студентами Чувашского республиканского училища культуры, где я преподаю историю и философию. Они помогли мне найти новую творческую стезю и форму самовыражения. Во многом мой роман ― это коллективное творчество, и об этом я написал в конце книги, где выражаю благодарность всем своим помощникам.

Книгу писал для чувашей, чтобы они уверенней вступали в диалог с большим миром, сохраняя и культивируя в себе этнокультурную идентичность. Это большое счастье иметь достойную и интересную историю своих предков.

Писал также для всех других национальностей, чтобы они знали: на Волге сохранился народ со значительными элементами древних пластов миропонимания, причем по-европейски образованный. Если преподнести эту информацию на понятном языке и в современной манере, уверен, иностранцы помогут чувашам войти в семью признанных наций России и мира.

― Чувашскому читателю прежде всего будет интересно, как вы фэнтезийно обработали чувашскую мифологию, религию и фольклор.

― Мифологический материал, несмотря на название, в романе на самом деле представлен не сильно. Он здесь, скорее, как аллегория и визуализация некоторых форм общественного сознания.

В первой части книги мифологических персонажей, собственно говоря, только три ― богатырь Чемень и жрица Пинер, живущие в "другом мире"? и вупăр-карчăкĕ, живущая в мире нашем. Последняя была нужна для того, чтобы показать: есть наш мир и есть мир другой, "леш тĕнче", и они взаимосвязаны между собой.

― Почему для основы книги вы выбрали старинную легенду о чувашском богатыре Чемене? И почему богатырь у вас вдруг стал йомзей? Чувашские богатыри никогда не занимались колдовством, магией и знахарством.

― То, что богатырю нельзя использовать магию, во многом считаю влиянием христианской культуры, которая запрещала подобные суеверия. Чувашские сказки, легенды и предания стали записываться только в XIX веке, причем зачастую под надзором миссионерских православных ревнителей. У нас ведь нет никаких более ранних достоверных сведений по этому вопросу.

Почему богатырь Чемень стал йомзей-колдуном? А почитайте Капитона Мильковича, первого, кто оставил этнографические очерки о чувашах в конце XVIII века, причем он был свободен от миссионерской цензуры. Так вот, схематическая история легендарного Чеменя трактуется им как история именно йомзи.

Почему именно Чемень? Потому что он символ защиты чувашского народа, которого сами чуваши обидели и теперь живут в горести. Но теперь настала пора простить Чеменю сородичей и возродиться для новой страницы истории своего народа.

​― В романе метко обрисован национальный менталитет чувашей. Скрытные, не пускают чужаков в свой мир и, даже если мучаются, продолжают терпеть. Это ваши личные наблюдения?

― Я родился в чувашской деревне, в детстве жил среди чувашской родни и чувашского окружения, развивался в чувашском пространстве. Но вырос в городе под влиянием русской и англо-американской культуры, много был за пределами Чувашии и России. Чувствую внутри себя чувашский культурный стержень и понимаю суть чувашских внутренних переживаний, но смотрю на чувашей как бы со стороны.

Кроме того, имеются публикации по чувашской этнопсихологии, и я знаком с некоторыми из них. Но всё же более опирался на свои наблюдения.

Отрывок из книги:

"Двойственное впечатление оставили лица ― по-восточному скуластые, в то же время вполне с европейскими чертами. Волосы тёмные, либо с пепельным оттенком. Глаза у многих тёмные, но есть и сероглазые. Глаза глубоко посажены и смотрят внимательно, цепко и оценивающе. Женщины-пассажирки держатся с достоинством, говорят мало. Прямо-таки ожившие каменные идолы из далеких степей. Но Андрей подметил интересный момент, удививший его. Он в Москве часто общался с кавказцами и татарами. Когда обращался к ним, они сохраняли прежнее выражение лица и отвечали ровно. А тут и мужчины, и женщины, когда он обращался к ним с какой-то просьбой, начинали суетиться, теряться и говорить неровно своими мягкими голосами. А это как-то мало вязалось с их суровой внешностью. "Они как будто что-то скрывают и поэтому чувствуют себя виноватыми", ― отложилось у него в голове..."

― Устами героя Гражданской войны, видного чекиста, левого эсера Якова Блюмкина вы утверждаете, что в Среднем Поволжье "лежит фундамент будущего человечества". Вы сами тоже так считаете?

― В своих научных и публицистических материалах я постоянно провожу мысль, что исторический опыт нашего многонационального региона во многом искажён и недооценён в российской, а соответственно, мировой научной мысли. Волжская Болгария, а затем Казанское царство вобрали и сохранили в себе значительное количество культурных достижений от Китая до Центральной Европы, от Ближнего Востока до северных лесов Евразии.

Насчет фундамента будущего человечества опирался на изыскания немецкого философа начала ХХ века Освальда Шпенглера. Он утверждал, что чахлую и механизированную цивилизацию фаустовской Европы может оживить живая и страстная культура, пришедшая с России. Убеждён, что её самый живой корень сохранился в нашем многонациональном регионе. В число его коренных жителей обязательно отношу и русских.

В книге этот посыл олицетворяется неким древним артефактом, который сохранился в Среднем Поволжье и скрыт от внимания доминирующих цивилизаций. Однако он необходим им, так как хранит в себе огромный потенциал для дальнейшего развития в виде древних знаний.

Отрывок из книги:

― В общем, текущая ситуация складывается так, что дело освобождения закрепощённых масс мира этого и иного напрямую зависит от ситуации в Среднем Поволжье, ― голос Блюмкина становился всё конкретнее и твёрже, шутливых ноток не было и в помине. ― Наши товарищи-антиглобалисты сражаются по всему миру, но именно в этом регионе, на наш взгляд, лежит фундамент будущего человечества. Культура данного региона формирует формулу грядущего. Если мы сейчас не овладеем потенциалом этой мощной культуры, то будем только отступать. Здесь проходит великий рубеж мистического знания ― на границе Европы и Азии. Здесь находится пуп Земли! Отсюда берёт начало то, что переопределит вектор развития человеческой цивилизации.

― Это вы серьёзно? Тут, в этой провинциальной российской дыре? Яков Георгиевич, вы не ошибаетесь? ― спросил Андрей...

― В романе мало показана традиционная вера чувашей, образ чувашской жрицы Пинер почти не раскрыт. Зато чувашам приписывается тенгрианство, хотя подтверждений этому нет ни в научных, ни в архивных материалах. Почему?

― Мировоззренческие основы чувашской мифологии комплексно и строго в научном ключе в полной мере не изучены. Во-первых, практически нет материала ранее конца XVIII века, когда уже полным ходом шла принудительная христианизация чувашей. До советской власти была цензура миссионерских ревнителей, а при Советах ― борьба с отжившими предрассудками. В последние десятилетия в Чувашии идёт активная академическая работа по этой проблеме, но она более носит накопительный характер. Системное и отвечающее всем имеющимся знаниям и требованиям науки исследование ещё только предстоит сделать.

Тенгрианство старательно игнорируется официальной наукой, так как переворачивает многие устоявшиеся аксиомы. Основной довод против него ― нет фактов. Где материальные источники, которые можно пощупать? Но какие могут быть археологические доказательства того, что существовал прямой диалог человека с Небом?! Полагаю, что этническая религия чувашей и их предков в течение столетий и тысячелетий диалектически развивалась на основе культа Неба, а также культа Предков, о которых идёт речь в книге.

― Что означает выражение "Небесная Чувашия", которую пытаются сохранить богатырь из прошлого Чемень и современный мачавур Яхчура? Это ваша фантазия или утраченный народом идеал?

― Жанр фэнтези позволяет реконструировать потусторонний мир в собственных терминах применительно к конкретному повествованию. У меня в книге идёт речь о градации внутри чувашского "потустороннего мира". Есть средний уровень, где живут обычные ушедшие в мир иной люди, а есть и более высокий уровень, где обитают демиург ― Сюльди Тора и другие божества чувашского пантеона.

― В романе современная история чувашей раскрывается через события Гражданской войны. Чекист Яков Блюмкин, белый генерал барон Унгерн, чувашский эсер Гермоген Титов, певец Виктор Цой, генерал Александр Лебедь ― кого только нет в вашем романе! Это для сюжетной интриги?

― Для меня исторический материал, связанный с Гражданской войной в России и последующими событиями, в книге первичен, а мифологический ― вторичен. Я пытаюсь донести его до массового читателя и зрителя посредством молодёжной и фэнтезийной обёртки. Насколько это у меня получилось, узнаем, если будет реакция широкой общественности и специалистов.

​― И последний вопрос. Вы упомянули, что для чувашей ментально важен выход из внутренней самоизоляции. Но, может, в век глобализации самоизоляция как раз и есть спасение от растворения в массовой культуре?

― Когда я говорил о самоизоляции, я имел в виду необходимость выхода из зоны комфорта и непонятного другим самолюбования. Чувашская ментальность многогранна: с одной стороны, мы опасаемся уверенно говорить с "чужаками" о своём сокровенном, о своём высшем моральном идеале, словно боимся потерять что-то важное в себе; с другой стороны, мы открытый и отзывчивый народ, но только тогда, когда позовут.

Врождённая деликатность в наше деловитое время зачастую мешает реализовать амбициозные планы. Такие вот мы перед другими народами "застенчивые Наполеоны". В итоге огромная пассионарная энергия уходит не на интеллектуальный и творческий прорыв "чувашского духа" на мировую арену, а на самозабвение в физическом труде. Отсюда и мнение о чувашах, как о старательных, но примитивных работягах. А ведь у нас есть нечто большее!

В книге "Грани миров" этот внутренний конфликт отображён в отношениях богатыря Чеменя и жрицы Пинер. Он желает изменений, а она боится нового и противодействует ему. Во второй части романа их противостояние дойдет до открытого столкновения.

Да, есть страх растворить последние "высоты чувашского идеала" в массовой культуре, но куда страшнее, если мы не решимся ответить на современный "вызов истории" коммерциализированного века. В этом случае чувашский дух просто вымрет вместе со своим "потусторонним миром", описанным в моей книге. Не ответим сегодня ― уже завтра наши дети превратятся в строительный материал для других культур и цивилизаций.

​Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.