"Чувство вины за происходящее". Житель Набережных Челнов выходит на антивоенные пикеты

Александру Днепрову из Набережных Челнов 33 года, работает в сфере продаж спецтехники. С апреля он выходит на антивоенные пикеты. 1 мая Днепров встал в центре города с плакатом "Май… Трупы! Мир?" В интервью "Idel.Реалии" Александр рассказал о своем отношении к войне с Украиной, причинах выхода на улицу, инертности россиян и чем все это может закончиться.

— Вы помните, как узнали о войне?

— Помню. Я читал телеграм-каналы — стало понятно, что началось полномасштабное вторжение, война. Понял, когда начались взрывы под Киевом, когда я стал видеть те видеоролики, которые приходили из украинской столицы. Тогда стало понятно, что это не защита территорий, а самая настоящая война.

— Войне предшествовали постоянные "сливы" западных разведок, признание Россией независимости "ДНР" и "ЛНР". Тогда вы могли подумать, что все это может привести к войне?

— Я никогда в это не верил. Мы со знакомыми, друзьями постоянно это обсуждали. Постоянно кто-то говорил, что, мол, посмотри, Путин уже обозначил красные линии. Но я до последнего не верил в то, что началось. Я до сих пор, честно говоря, не верю до конца, что это все происходит. Это было за гранью моих представлений о том, до чего нужно дойти, чтобы на такое решиться. Я думал, это будет очередной спектакль по защите мирных жителей, но по факту это все обернулось самой настоящей войной.

— Вы помните ваши чувства 24 февраля?

— Стыд, о котором все говорят. Было смешанное чувство: стыда и того, что неужели наш президент пошел на такое чудовищное преступление. Я бы не сказал, что мне было страшно — было обидно и стыдно перед украинцами. Было какое-то чувство вины за происходящее. Если до этого я не чувствовал себя причастным к каким-то политическим событиям, то в тот день я почувствовал, что здесь уже молчать нельзя. И надо признать, что мы все в чем-то виноваты. Могли ли мы это заранее остановить? Вопрос сложный, потому что мы не ожидали, что такое произойдет. Даже я не верил, что будет такая агрессия со стороны нашего правительства.

— Вы когда-нибудь голосовали за Владимира Путина?

— Нет, никогда не голосовал.

— Ваше отношение к войне сразу было категоричным? За два с половиной месяца после её начала оно не менялось?

— У меня изначально было категоричное отношение. Я до последнего отталкивал от себя эту мысль и говорил: "Да нет, до войны это точно никогда не скатится". Для меня это было пробитием дна. Я считаю, что нельзя на это просто смотреть — нужно хоть что-то пытаться [делать], хотя бы говорить об этом. Если отвечать на вопрос "Где вы были 8 лет?", то я и тогда был негативно настроен ко всей этой истории. Я считаю, что Россия давно должна была оставить Украину в покое — еще в 2014 году. Что касается Крыма, то я считаю эту ситуацию аннексией — неважно, сколько крымчан ее поддержали. Фактически до 2014 года в Украине ничего не было — всю эту историю заварила сама Россия, и виновата в этом только сама Россия.

— До войны и последующих событий вы участвовали в каких-либо политических акциях?

— Нет, до этого времени я никогда никуда не выходил. Я мог где-то что-то написать, но это был максимум. Я в принципе никогда не видел в этом пользы, считал бесполезным. Я знал обо всех акциях, которые проходили в Москве и других городах, но видел, что никаких результатов после них не было. Но, может быть, я ошибался, потому что если один вышел, второй вышел, то хотя бы два-три человека увидят и услышат об этом — пусть они не изменят свое мнение, но хотя бы задумаются.

— Но сейчас протестов фактически нет — и вы выходите. Сейчас, когда общество озлоблено, когда просто страшно. Как вы пришли к этому?

— Может быть, тогда я был далеко от этой темы. Я уверен, что имею полное право на свои одиночные пикеты. Те акции — в Москве и других городах — были несанкционированными, меня фактически подводили под статью. По крайней мере, я опирался на это. Мне не хотелось попасть [под задержание]. В Челнах проходили митинги, организованные Навальным, но я не думаю, что они собирали больше 10-20 человек.

— То есть тогда вы боялись выходить, но сейчас законодательство стало только жестче — и рисков стало больше. Почему вы не боитесь сейчас?

— Я считаю, что хоть какие-то действия надо предпринимать — [нужно] быть увиденным, услышанным. Наверное, я стал чуточку смелее.

— Вы уже привлекли внимание правоохранительных органов?

— Нет, пока меня никто не ловил и ни к чему не привлекал. Домой ко мне никто не приходил и повестки не присылал. Никто пока мной не интересовался.

— Как реагировали прохожие на ваши акции?

— По-разному. В те дни мощно работала пропаганда, которая предоставляла данные соцопросов, что якобы более 70% россиян поддерживает войну. Но по своему опыту могу сказать, что большинство людей все-таки было против: кто-то просто подмигивал, кивал, улыбался. Я элементарно посчитал, и по количестве у меня получилось наоборот — 70 на 30. Я могу ошибаться, конечно. Мне удалось пообщаться с женщиной в возрасте, она работает учителем в школе. Она мне долго рассказывала про биолаборатории, про НАТО — все эти стандартные пропагандистские приемы, плюс какие-то малоаргументированные доводы.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Дарья Кучеренко: "Я не откажусь от своей антивоенной позиции"

— Как к вашей активности и антивоенной позиции относятся близкие и друзья?

— Близкие родственники смотрят телевизор. Когда завожу разговоры об Украине, возникает диссонанс. В телевизоре говорят одно, а я рассказываю другое — происходит разрыв шаблонов. Поэтому стараемся избегать этой темы. Люди старшего поколения никак не могут оторваться от телевизора и перейти на другие источники информации.

У меня есть родственник, который полностью все это поддерживает — с ним мы в последнее время практически не общаемся. Я не знаю, о чем нам говорить, когда все разговоры так или иначе сводятся к этой теме, а это только портит отношения.

С очень многими друзьями, которые так или иначе были за войну, мы стали общаться меньше или не общаться вообще.

— Но ведь вы выходите на акции и пишете в соцсетях, чтобы переубедить людей или показать, как все происходит на самом деле. Но начинать надо со своих родственников, нет? А вы перестаете с ними общаться или не обсуждаете тему Украины.

— Я согласен. Я все это делал, вел долгие беседы, но в какой-то момент я просто устал. Допустим, я веду с человеком политическую дискуссию, а она не приводит к результату. Дискуссия повторяется два или три раза — я вижу, что ничего не меняется. Это то же самое, что биться о стену. Понимаешь, что от этого ты только теряешь свои нервы. Я стараюсь, говорю, но делаю это, когда появляются какие-то факты, выстраиваю линию беседы, основываясь на конкретных доводах. Просто в последнее время я немного сдался — есть люди, с которыми вообще тяжело об этом говорить. Это приводит к негативу.

— А чем апеллируют ваши близкие?

— Все по классике: денацификация, "а как же Азов", "они убивают детей", "они — нацисты". Пытаешься говорить, что можно сделать десятичасовую нарезку видео с русскими нацистами, русскими маршами, славянскими союзами — вопрос только в пороге восприимчивости.

— После вторжения в Украину на Россию обрушился вал санкций. Ваши близкие понимают, почему дорожают продукты?

— Все всё прекрасно понимают. Люди пытаются оправдать войну. Это то же самое, что и с санкциями. Кто-то из западных политиков заявил, что на Россию не действуют эти вещи, потому что цивилизованный западный человек, когда ему что-то перекрывают, понимает, что он делает что-то не так. А наши наоборот — противопоставляют себя Западу. Я пока не могу понять и разобрать эту психологию. Удорожание продуктов, как я понимаю, уже никого не пугает — все стараются привязываться к словам, что нужно кого-то освободить, избавить от нацистов, да Россия всегда была империалистической страной, что это нормально. Вот это самое страшное, я считаю.

— А вы на себе замечаете экономический кризис?

— Конечно, цены дорожают. На электронику, автомобили, цены растут на все. Притом, что зарплаты не растут.

— Как вы думаете, почему другие люди массово не выходят на антивоенные протесты?

— Я думаю, сказывается военная цензура. Люди попросту боятся, думают, что их задержат. Я, честно говоря, не могу для себя это объяснить. Но я не верю, что народ смирился с тем, что происходит. Может быть, люди в ожидании.

— Что будет дальше, на ваш взгляд? К чему все это приведет?

— Все это приведет к ухудшению уровня жизни в России. Война приведет к стагнации или деградации экономики страны. Мы видим, что многие как будто бы готовы откатиться в советское прошлое. Россия в 90-е годы уже взяла курс на демократическое и либеральное развитие общества. Страна и так развернулась на 180 градусов и пошла совершенно другим политическим и экономическим курсом. А сейчас ее опять хотят вертеть туда-сюда, но Россия так и будет вертеться на месте. Я не думаю, что будет какой-то серьезный геополитический развал, но ничем хорошим это точно не закончится.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.