Едва отметив своё совершеннолетие, Марк Серов с головой ушёл в протестную активность: 23 января 2021 года 18-летний казанец с тысячами земляков вышел на марш в поддержку Навального, а 31-го — был одним из первых задержан полицией: за выкрики и плакат, который он держал высоко над головой. В апреле — очередное задержание и арест, но пыл Марка это не остудило.
Его лицо знакомо, пожалуй, всем, кто следит в чатах соцсетей и мессенджеров за протестной активностью в Казани. Для Марка выйти на пикет с очередным плакатом, кажется, ничего не стоит. Он даже до первого марша в поддержку Навального успел провести серию одиночных пикетов — настолько, рассказал Марк, поразили его задержание оппозиционного лидера и фильм-расследование про дворец Путина. Истоки активности этого парня, выросшего в совершенно аполитичной по его собственным заверениям семье, пытался понять корреспондент "Idel.Реалии".
— На первой акции, 23 января, ты не попался полиции?
— 23 января всё прошло благополучно, я даже сам умудрился доехать до дома, а вот 31 января менты уже действовали решительнее. Задержали меня одним из первых. Я, правды ради, сам привлекал внимание. Выкрикивал лозунги. И меня просто пешком проводили до автобуса. На руках меня тащили 21 апреля.
— Страшно было?
— Да было как-то… Ожидаемо. Я был морально готов. Там было много сторонников, у меня это страха не вызвало, я сохранял спокойствие. Вроде даже без жесткача обошлось. Я даже не видел, чтобы кого-то били.
— Я видел.
— Это да… А 23-го мы просто дошли до кремля, и у меня уже не осталось просто физических сил, чтобы идти дальше с народом и что-либо скандировать. Я просто сел на автобус у Кремлёвской и добрался до дома благополучно.
Силовики на Баумана разделили нас надвое. На Университетской стояли люди и на площади Тукая. Мы услышали лозунги со стороны Баумана в сторону Кремлёвской. И как-то само всё завертелось-закрутилось, мы пошли по Баумана. Кричалки мы услышали у себя за спинами, скорее.
Я стоял на перекрестке Университетской и Баумана, у самого светофора. Там была шеренга полицейских, которые оттеснили нас от площади Тукая. Вообще первое, что я помню на акции 23 января, это какой-то ватный старичок, стоявший с огромным картонным плакатом на груди. Он был из Национально-освободительного движения (НОД), типа "Не допустим Майдана" и все дела. Возможно, у него ещё флаг был. Потом этот чувак быстро растворился в толпе протестующих… Всё произошло само собой. У нас не было какого-то заводилы или координатора. Координатора задержали заранее — как и по всей стране.
После Баумана мы пошли в сторону Госсовета РТ, но там оказалось перекрыто, и мы двинули оттуда в сторону кремля. И там была просто нереальная орава ментов! Самое клёвое, что хорошо отложилось у меня в голове, это то, как они организованно и очень громким басом закричали свои команды и застучали щитами синхронно. В зелёной форме были.
Вообще в январе перед первой акцией протеста я принял самостоятельно решение выйти в трёхдневный пикет. Я выходил три дня подряд, с 20 по 22 января, с разными плакатами. Это было посвящено преследованию Навального и расследованию о дворце. Огромное расследование команды Навального очень сильно вдохновило меня выходить каждый день и стоять на улице, чтобы демонстрировать солидарность с [этими] людьми…
— Акция 23 января тебя впечатлила?
— Я был, естественно, восхищен, что на довольно плотно застроенной улице Баумана — такая довольно узкая улочка — собралась такая толпа людей. В тот день я даже гордился гражданским обществом в нашем городе.
— А сейчас?
— Сейчас я их просто понимаю и не осуждаю. Это личное дело каждого.
— Первые две акции были очень впечатляющи. А что произошло потом, как ты себе это объясняешь? Люди устали, люди испугались — или что?
— Народ, очевидно, безвольный, как бы грубо ни звучало. Я думаю, насмотрелись на январский беспредел силовиков — и сделали для себя выводы. Может, побоялись репрессий. А в среду, 21 апреля, кто-то предпочёл остаться на работе… Апрельская акция была спланирована плохо. Но лично меня не волновало, в какой день и в какую погоду выходить. Хотя обстановка была, действительно, такой довольно гнетущей, депрессивной… И люди не понимали, зачем им в апреле снова выходить, если в январе акции ни к чему не привели.
— А ты почему выходишь, несмотря на отсутствие результатов? Я имею в виду сейчас и твои одиночные пикеты.
— Мне просто очень нравится заниматься таким родом деятельности. Активизм мне очень по душе. Это вдохновение, желание показать народу, что вы не одни, такое мнение приветствуется. Я стараюсь подавать людям своего рода пример, показывать им, что они не одни. Не то что я хочу их вдохновить, но приятно видеть каждый раз их улыбки, пальцы вверх, когда они с тобой согласны, поддерживают, говорят: "Молодец! Мы тоже [так считаем]. Спасибо тебе, что ты выходишь".
— Такая реакция на твои пикеты бывает чаще, чем негативная?
— Да, почаще. Но также бывают критики. Те, кто категорически не согласны. Есть те, кто просто не понимает и криво смотрит в мою сторону. А есть те, кто высказывается. Это в основном люди старшего возраста, как я заметил. Они в большинстве ворчливые, любят разговаривать стандартными методичками: "Путин поднял Россию с колен", "Мы американцам показываем кузькину мать", "Никто нам не смеет указывать", "Кто, если не Путин?" В общем, они застряли в Совке, я бы сказал. И говорят всё с оглядкой на девяностые.
— Сколько тебе лет сейчас?
— Девятнадцать полных.
— Учишься?
— Нет. Я закончил 11 классов и сдал ЕГЭ. Высшее образование я не планирую получать в Казани. Всё зависит от денег. Пока я занимаюсь заработком.
— Где работаешь?
— На данный момент нигде. Я уволился перед походом в армию, в которую меня не взяли. Сказали, что я не годен. Я, можно сказать, по своему желанию решил туда — чтобы отслужить и не иметь никаких обязанностей перед этой страной, этим государством. Чтобы, так скажем, отстреляться по-быстрому. В военкомате сказали, что всё нормально, а вот когда нас уже отвезли на объект, где перераспределяли войска (Марк имеет в виду, очевидно, сборный пункт Татвоенкомата — "Idel.Реалии"), там я не понравился психологу. Он сказал: тебе тут делать ничего, я тебе даю направление в психушку, ты иди, полежи… А там мне сказали: ты не годен. То есть с армией вопрос решён, живём дальше.
— Мне интересно, о чём же таком вы с ним говорили, что он заподозрил неладное?
— Мне кажется, я показался ему социопатом или недостаточно, так скажем, живым человеком. Он задавал мне стандартные вопросы про желание суицида, моральный климат в семье… Как у тебя вообще общение с людьми протекает, хочешь ли ты в армию — и всё в таком роде. Очевидно, я не убедил его в своём намерении служить.
Ни с кем другим, кроме него, так душно беседа не проходила. Он был единственным, с кем я не выкинул ни одной шутки, не поговорил по душам, не посмеялся… А так было в большинстве кабинетов. На этом закончилась моя служба…
— Мне удивительно, что ты при таком твоём отношении к путинской России решил отправиться служить.
— Я, так скажем, сделал вид, что это по собственному желанию. На самом деле я хотел скорее с этим покончить и не стал тянуть время. Мне — восемнадцать, у меня полно свободного времени, соответственно, пойду на год…
Я попытался, а там уже само так получилось.
— Этот диагноз потом не помешает тебе в построении карьеры?
— По моему диагнозу я слышал много всяких предположений. Кто-то говорит, что мне нельзя будет сдать на права. Но, если честно, я и так не планировал на права сдавать, и машин у нас в семье тоже не водится. Что касается работы, официального трудоустройства, то, как меня успели заверить, пока я лежал в клинике, работодатель не имеет доступа к диагнозам в личном деле. Вот так вот они меня успокоили. Да мне, если честно, всё равно, в психушке было весело лежать, если откровенно говорить.
— Чего ж там такого весёлого?
— Там были хорошие люди. От персонала до таких же призывников, как и я. Там было очень много призывников.
— Они "косили" или их тоже отправляли туда психологи?
— По всякому было. Людей туда загребли по совершенно разным причинам: у кого-то длинные волосы, другой чувак с татуировками на руках.
— Подожди, подожди. Сейчас армейская медкомиссия отправляет парня в психушку на обследование, если у него длинные волосы или тату? Серьёзно?
— Да, так точно.
— Сейчас — в двадцать втором году двадцать первого века?!
— Угу. Я не преувеличиваю ни на слово. Они все были со мной в одной палате. На самом деле я государство понимаю. Помните, Руслана Шамсутдинова, который всех расстрелял?..
— Насколько я помню, он не был обладателем длинных волос или татушки… А сколько тебе было лет, когда ты вышел на свою первую протестную акцию?
— Как раз в январе прошлого года, вскоре после того, как мне исполнилось 18 лет.
— А до совершеннолетия у тебя не было желания выходить?
— Просто некуда было выходить. Но я не знаю, вышел бы я или нет. Скорее всего, да.
— Получается, история с дворцом Путина и арестом Навального стала для тебя последней капелькой, после которой ты понял: "надо"?
— Я не мог не выйти, я иначе просто не могу. Что в январе я выходил по собственному желанию, что в апреле, когда меня задержали уже на 15 суток. Это был мой второй арест, первый был 31 января. Первый арест был на 29 часов, которые провёл в обезьяннике с последующим штрафом в 10 тыс. рублей. В апреле меня уже не стали щадить и арестовали на 15 дней.
— Как родители относятся к тому, чем ты занимаешься?
— Если говорить про маму, а отца у нас в семье нет, то у неё отношение к этому спокойное. Можно сказать, она уже смирилась с моими взглядами на политическую ситуацию в стране. Она не осуждает и никак старается не лезть в это дело. Максимум, что она сделает, это поинтересуется: "А ты уверен? Ты этого точно хочешь?"
— А сама она как относится к действующей власти, к Путину?
— Я не обсуждаю в семье политику, разговоры о политике очень утомляют. Меня мало волнует, каких взглядов придерживаются члены моей семьи. У меня ещё братья и бабушка. Бабушке я, кстати, даже показывал фильм про дворец Путина.
— И что бабушка сказала?
— Бабушка ничего не сказала.
— Странно. Я думал, пожилые люди обычно более эмоционально реагируют и редко сдерживают свою реакцию.
— Так скажем, она была в шоке и потеряла дар речи (смеётся). Но на самом деле я шучу. Я просто включил и пошёл дальше по своим делам. Она мне потом сказала, что она действительно его посмотрела. И она его досмотрела до конца. Я прям об этом спросил. Мне неважно, какие она там выводы сделала, и поменялось ли как-то её отношение. Возможно, она даже не была ничему удивлена.
— Слушай, ну, наверное, интересно узнать, разделяет ли близкий человек твои убеждения. Разве нет?
— Я же говорю — я стараюсь не разговаривать с родственниками о политике.
— А они с тобой — тоже нет?
— Скорее, так — разве что в шутку, вскользь упомянут какую-то ситуацию, актуальную повестку. Но это максимум.
— Вот на их взгляд, что было такого актуального в стране и мире за последнее время, что заслужило упоминания в вашей семье?
— Ничего. Такого просто нет.
— Полагаю, если люди в России не интересуются политикой, то целый пласт тем проходит мимо них. Вот, например, дело о пытках швабрами в УФСИН… Этого ведь нет в телевизоре?
— (Усмехается) Конечно! Мне, так скажем, неохота разговаривать с ними на такие грустные темы. Я не рискну спрашивать их мнение. Неохота нагнетать обстановку. Как бы в России ни было всё плохо — это не их дело. Хотя, конечно, это коснётся каждого рано или поздно. Я сам делаю, что могу, в этом плане — а интересно ли им это, я не могу сказать.
— То есть ты такой яркий индивидуалист: делаешь то, что считаешь правильным, а разделяют или нет твои интересы в ближнем окружении, это уже неважно?
— Естественно, их мнение не повлияло бы на мой активизм. Я всё равно продолжил бы делать то, что мне нравится.
— А как сложились такие твои взгляды? Ведь ты всю свою жизнь жил при одном и том же, теперь уже, наверное, так можно сказать без преувеличения, вожде. Я-то ещё и дедушку Брежнева застал…
— Круто.
— ...и, соответственно, мне сложно представить, как оценивает ситуацию человек, который все 19 лет прожил при одном правителе.
— На самом деле это вызывает чувство стыда, потому что на этот счёт у меня позиция твёрдая: власть должна меняться. Соответственно, грустно очень, что мы мало что можем сделать в этой ситуации и как-то повлиять на наших верховных лидеров. Это вгоняет в депрессию.
— Кстати, о твоём мироощущении и перспективах. Ну, ладно, вопрос с армией решился, можно сказать, автоматически. Работы пока нет. Как ты оцениваешь свои перспективы и перспективы страны?
— Я думаю, лучше уже не будет при Путине и его вертикали. Все фантазии и надежды уже давно развеяны с полномасштабной волной репрессий в 2021 году. Это наш застой 21 века, надо что-то делать.
— Что? Продолжать выходить на одиночные пикеты с плакатом?
— Тут дело не во мне. Я же уже сказал: мне просто это занятие по душе. Что касается подавляющего большинства… Как наши правители говорят? У России же свой путь? Соответственно, нам надо продолжать думать, пробовать ещё и ещё. Мне очень понравилась идея Волкова и команды штабов (Штабы Навального признаны в России "экстремистскими организациями, их деятельность запрещена — "Idel.Реалии") собрать 500 тысяч участников в интернете, параллельно смотря на карту по всей России. Можно было посмотреть в любой соседний дом и понять, как много сторонников у тебя и сколько людей волновала эта тема на тот момент.
— Тебе не кажется, что эта информация в итоге только ухудшила положение сочувствующих Навальному? Получается, власть получила в свои руки такой богатый материал — на кого давить, кого ловить… В той истории ведь, как мы помним, был зафиксирован взлом базы данных.
— Если честно, это прошло как-то мимо меня, все эти, так скажем, последствия. Самое главное, что в итоге 500 тысяч не вышло. Потому что там произошла какая-то совсем жёсткая ситуация с голодовкой Алексея, протест стал сам собой распадаться… Пришлось действовать быстро, со слов команды Навального. Собственно, осадочек остался после этой вроде бы очень перспективной идеи, которая в итоге просто не удалась. Ну, не получилось. Но, я думаю, это была бы бомба!
— Ты в голосовании участвовал?
— Да, я сходил 19 сентября.
— "Умное голосование" или какая-то другая схема?
— Я заглянул в телеграм-бот "Умного голосования" и на всякий случай поинтересовался, да. Но на самом деле, когда я заглянул в партийные списки, мне было и так очевидно, за кого голосовать, за какую партию. Что касается персоналий, за какого человека отдать свой голос, то тут мне действительно уже "Умное голосование" подсказало, какой из всех этих незнакомых мне людей наиболее достойный кандидат.
— И кто это оказался? Представитель КПРФ, ЛДПР, СР?
— Это чувак из "Яблока", Руслан Зинатуллин. У меня так совпало, что я и за эту же партию голосовал.
— Следующий вопрос, который неизбежно возникает. Ты же наверняка в курсе конфликта между навальнистами и яблочниками?
— Как и всё последнее десятилетие, оппозиция грызётся между собой. Я особого значения этому не придавал, но очень обидно, что партия "Яблоко" — такая довольно бесплодная партия… Ну, они довольно ничем не примечательные по факту и никакого влияния в Госдуме не оказывают. Но всё-таки они последний оплот надежды, где собрались самые молодые и трезво мыслящие люди…
— Погоди, но "Умное голосование" как раз строится на том, что пускай вы лучше поддержите коммуниста — но проходного, лдпровца — но проходного… В твоём случае просто повезло, что Руслан Зинатуллин прошёл эти жернова и оказался в списке УмГ, а в ряде других случаев выбор был сложнее. Как бы ты поступил в таком случае? Поддержал бы условное КПРФ или справороссов?
— Я думаю, я бы отдал предпочтение кандидату от "Умного голосования".
— Кем ты мечтал стать в детстве?
— В детстве у меня не было мечты.
— А сейчас? Какую карьеру ты намерен сделать?
— Политическую.
— Хочешь стать профессиональным политиком?
— Я хочу принимать участие в политической жизни нашей страны, просто потому, что иначе не могу.
— Но это просто как гражданин? Может, есть мысли в партию какую-то вступить, что-то ещё дополнительно делать…
— Я хотел бы продвинуться дальше по политическому пути — чем выше, тем лучше.
— Значит, всё-таки партия?
— Да нет, я бы, скорее, предпочёл не придавать значение какой-либо партии, потому что они сейчас все обезличены в России, не имеют веса…
— Погоди, а как тогда политическую карьеру сделать?
— Есть вариант начать с политического блога в интернете. Заняться какими-то более приземленными делами. Скажем, вступить в общество ЖКХ, ухаживать за домом, в котором живёшь. Заниматься всё тем же политическим активизмом, высказываться на темы, которые тебя волнуют и которые люди, очевидно, поддерживают.
— Но эта работа ведь не даст тебе заработать на хлеб? Или тот же блог ты собираешься как-то монетизировать?
— В интернете несложно ведь зарабатывать на самом деле, если ты просто финансово грамотный и тебе действительно нравится то, чем ты занимаешься. В таком случае всё само собой произойдёт, всё получится. Тяжело жить без мечты, но политика, очевидно, меня волнует. По крайней мере — до тех пор, пока я не уеду из страны.
— А есть такие мысли?
— Конечно. Потому что высшее образование в России получать как-то не ахти, по-моему оно толком не ценится. Хочется уехать куда-нибудь в Европу и там перенимать опыт, посмотреть на мир и попробовать жить как-то более цивилизованно.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
