Чувашский мастер Николай Балтаев: "Такой ювелирки у татар нет"

Мастер по художественной обработке металла, заслуженный художник Чувашии Николай Балтаев — о булгарских корнях и российских перспективах чувашских народных художественных промыслов.

Пока историки выясняют, кому принадлежит первородство потомков Волжской Булгарии, чувашские мастера усиленно осваивают художественное наследие великого государства. Резьба по дереву и керамика, обработка металла и архитектура, ткачество и вышивка — для знатоков булгарского стиля предела творческому раздолью нет.

Николай Балтаев — известный в республике медальер и гравёр, его жена Людмила Балтаева — опытный технолог по тканям. Старший сын Азамат Балтаев учится на ювелира в Чехии, младший Аттила Балтаев – на кузнеца в Санкт-Петербурге. Вместе они создают уникальные суваро-булгарские костюмы, украшения и сувениры, которые пользуются спросом у чувашей со всей России.

Фирма "Балтай", занимающаяся изготовлением и продажей национальной одежды, арендует в чебоксарском Доме мод комнату в 18 квадратных метров. Здесь расположена постоянная выставка чувашских костюмов и украшений, работает офис по приему заказов. Эскизы Балтаевы выполняют индивидуально, могут подобрать и готовый товар, если есть подходящий. В оформлении костюмов опираются, в основном, на собственное творчество, но отталкиваются от музейных экспонатов, стараясь придерживаться древних традиций искусства Волжской Булгарии. Иногда в композицию включают отсутствующие в оригинале компоненты, которые старинная рукодельница могла просто забыть или не выполнить из-за нехватки материала.

С главой творческого союза и фирмы "Балтай" Николаем Балтаевым "Idel.Реалии" встретились в Чувашском государственном институте культуры и искусств, где он работает доцентом кафедры народного художественного творчества.

—​ Николай Михайлович, где вы черпаете идеи для творчества?

— Из чувашских сказок, легенд, песен, народного эпоса "Улып". "Улып" — это суперкнига, оттуда беру все идеи и направления. Мощное древо, от которого идешь изучать материал по всем библиотекам.

Изучаю чувашский фольклор, потому что мне это жутко интересно. В сказках и песнях говорится о том, чего я, современный человек, не знаю. О том, что не понимаю, спрашиваю у мамы — ей 90 лет. Если встречаю чувашские слова, которые мне не известны, обращаюсь к словарю Ашмарина. Сказки дают мне ссылки: смотреть сюда, смотреть туда. Например, разбирая структуру чувашского женского костюма как отражение модели мира наших предков пришел к необходимости разобраться с медицинскими терминами, обозначающими строение человеческого тела. Анатомию я изучал, но в медицину не заглядывал.

Тухью и хушпу начал изучать, потому что наткнулся в старинной песне на слова: "Пус çумне пус, тенкĕ çумне тенкĕ, пĕр пĕрчи — пин пĕрчĕ". Сочетание монет, бисера, тканей разных цветов — это же, по сути, молитва. Белый цвет — напоминание о нравственности и чистоте, желтый — символ богатства, мудрости, красоты, солнца, хлеба, зеленый — это молодость, синий — знак неба, верховного мира, черный — сырая земля, ограда, красный — цвет крови, родства, родословной. Когда мастерица начинает вышивать, она подбирает цвета специально, с пожеланиями.

Любая вышивка, любое творение чувашей вызывает восхищение, потому что имеет смысл. Одежда, орнаменты, украшения — это все обереги. Они защищают не только от жары и холода, но и от неприятностей и тревог. Когда создаю национальный костюм, вдобавок пишу о его символике. Человек, который покупает такую одежду, с радостью расстается с деньгами.

—​ Так это не только коммерция, но и просвещение получается!

— В данное время коммерция без просвещения хромает, как инвалид. Только рекламой ты не продашь — не сможешь. Чиновники нас не поддерживают, из министерства культуры республики ни разу ко мне не обращались. Предприниматели, занимающиеся национальной культурой, выживают сами. В том числе — известная с советских времен фирма художественных промыслов "Паха тĕрĕ" (Чувашская вышивка). Её директор Наталья Ивановна Посынкина — боевая женщина, героиня! Она такое важное дело поднимает в Чувашии, её надо везде показывать, рекламировать, продвигать, чтобы она ещё больше делала. Думаете, дают ей хоть копейку? Нет, такие же налоги платит.

Иногда размышляю: если кто-то, кроме нас, рискнет заняться этническим предпринимательством, то он должен быть готов рискнуть и здоровьем. Много сил надо, чтобы поднять национальное искусство в национальных регионах. Это богатырское дело. В трудные минуты говорю жене: "Ку улăпла ĕç" (Это работа Улыпа). Мы и есть богатыри.

—​ А как вам удалось подняться без поддержки?

— Я потерял 30 лет. У меня по сей день нет кузницы. Вот сейчас только с младшим сыном попробуем открыть кузницу в своей деревне, в родовом доме.

—​ Несколько лет назад вы организовали интернет-магазин "Суваро-булгарский костюм и украшения". Он стал популярным, потому что у вас низкие цены?

— Цены зависят от комплектации костюма. Можно готовый наряд купить. Например, женское платье стоит от 3 до 8 тысяч рублей. Получается недорого, потому что у нас не ручная вышивка, а машинная, монеты не из серебра, а из белого металла. Народ не может много платить, но ему хочется, чтобы было эффектно, красиво. В эти параметры мы попадаем.

Если говорить о полном комплекте костюма (головной убор, украшения, нижнее и верхнее платье), выходит тысяч 150. Женский головной убор хушпу стоит 14 тысяч рублей, тухья — 5–7 тысяч. Люди покупают. Например, в Москве есть деятельный чуваш Александр Ербулатов, родом из деревни Хевелъял Порецкого района, так он заказал у нас два полных костюма — для матери и тёти.

—​ Кто ваш главный покупатель? Если чуваши, то какого слоя чуваши?

— Со всех регионов России чуваши покупают. В основном, простые деревенские жители, которые держат коров, продают молоко, заказывают себе хушпу, сами организовывают в деревне ансамбли или сидят вечерами по домам, потому что клуба даже нет, и поют. По деревням ездят, показывают друг другу концерты.

То, что народ заказывает национальную одежду, — удивительно. Заказывают даже те, кто на чувашском не говорят. Молодые ребята заказывают, и не просто одежду, а с украшениями. Своей задачей считаю донести до них достойные вещи с учетом нынешних тенденций в дизайне, чтобы одежда была удобной, качественной, красивой. Лучше, чем предлагают китайцы и турки на рынке.

—​ А интеллигенция вообще не интересуется вашим товаром?

— Интеллигенции среди покупателей мало. В интеллигентах я разочарован. Они практически не говорят дома на чувашском языке, их дети тоже не говорят. Пальцев одной руки хватит, чтобы перечислить тех, кто говорит на родном языке со своими детьми и внуками. Это очень печально.

Именно те чуваши, которые уезжали из деревни в город учиться, переходили на русский язык. В деревнях именно в семьях учителей дети говорили не "атте, анне", а "папа, мама". Думаю, это сила привычки, предрассудки, стереотип поведения. Попробуй городской чуваш прийти домой и сказать: "Папа, с этого дня с твоего позволения я буду звать тебя атте, а маму — анне". Услышав это, его родители, наверное, содрогнутся.

—​ Но ваши же дети говорят по-чувашски?

— Говорят. Более того, ещё в детстве сыновьям сказал: если ваши жёны не будут знать чувашский, к нам в дом их даже не приводите. Со временем многое позабылось, слова занесло пылью, но когда младший сын Аттила собрался жениться, его невеста (родом из Красноярска, из русской семьи, только бабушка-чувашка из Цивильска) самостоятельно выучила чувашский. Целый год усиленно занималась языком! После этого и свадьбу сыграли — в национальном стиле, в национальных костюмах, которые мы сами и изготовили, вплоть до шупăра для жениха и тухьи для невесты. Получилось очень красиво, ярко, торжественно.

​—​ Кто вам подсказал заняться этническим предпринимательством?

— Всё очень банально: я не мог согласиться с людьми, которые говорили, что у чувашей есть только трахома и бедность. Мне всегда было непонятно, почему же тогда эти трахомные и бедные чуваши серебряные украшения килограммами хранили. В современной семье есть хотя бы одна серебряная монета?

Было обидно: неужели так? Как возродить былое величие? В Новочебоксарске ещё с советских времён чувашские монеты делал Владислав Сухарев. Когда в 1990-х годах его предприятие "Сувениры" перестало существовать, я подхватил эстафету, стал делать монеты — всё-таки Павловское художественно-ремесленное училище окончил.

— Сюжеты для монет сами придумываете?

— Нет, целенаправленно занимаюсь реконструкцией монет Волжской Булгарии. Я только обрабатываю их в соответствии с современными технологиями: делаю объёмными, лёгкими. На свои монеты времени нет — пока важно изучить булгарское наследие.

—​ Откуда у вас интерес к Волжской Булгарии?

— Балтаев — древнейшая булгарская фамилия. Говорят, в книге "Джагфар Тарихы" XIII века упоминается человек по прозвищу Балтай. Точно могу сказать, что род Балтая с булгарских времен был мастеровой, в основном это служилые люди. Мы никогда не были мусульманами и, наверное, толком христианами.

Знаю семь колен своих предков, и все они были мастера, все были женаты на чувашках, поэтому можно сказать, что я чистейший чуваш, или по-древнему — сувар ("достойный мужчина"). Наши предки никогда не пили, не курили, вели активный образ жизни. Я придерживаюсь этих правил. У нас в роду все мужчины были сильные, крепкие, достойные — кузнецы, столяры, каменщики. Разводили лошадей, делали тарантасы. Мой прадед на своем тарантасе за день мог съездить из Яльчик в Канаш и обратно.

— Но об этом вы, наверное, узнали, уже будучи взрослым.

— Нас шестеро детей в семье было, я младший из сыновей. Меня, в основном, воспитывала бабушка, которая очень любила рассказывать сказки. Она никогда не приказывала мне что-то делать: рано вставать, работать, учиться — она говорила сказками. Солнце, например, встает рано и до обеда едет на быке, поднимается медленно, поэтому чувашу тоже надо рано встать и всю работу сделать до обеда. После обеда солнце едет на лихом аргамаке, поэтому день проходит быстро. Этот сюжет меня впечатлил.

Позже я натолкнулся на эту легенду, когда помогал краеведу Владимиру Алмантаю в оформлении его книги "Культура суваро-булгар. Философия символов монет и украшений" — срисовывал старинные монеты Волжской Булгарии в черно-белом изображении. В числе прочих были монеты с изображением солнца, которое едет на лошади, собаке, барсе.

Кроме того, в нашем доме постоянно звучали чувашские песни, особенно застольные, когда приходили гости. Я сидел на печке и слушал. Мама могла петь час, два, и все песни разные — о счастливой жизни и что надо делать для этого, как себя вести в гостях и как гость должен держаться. По телевидению и радио совсем другие мелодии звучали — патриотичные, пафосные...

Мамины песни, бабушкины сказки, память о предках — всё вместе это, видимо, сказалось на моём творчестве.

—​ Память о предках? Разве она нужна современному человеку?

— Человека судят по его поступкам. Основание поступка — мировоззрение. Если мировоззрение худое, то и поступок будет худой. Наши предки имели богатую вышивку, мудрые песни, сильную культуру — почему? Потому что это их поступки, которые отражали их мировоззрение. А мы не можем их понять, потому что мировоззрение современного человека низкое. Когда мы начинаем изучать мировоззрение наших предков, нам становится понятно, почему они так поступали и почему нам надо так поступать.

Например, мой поступок — это сын Азамат, который бесплатно учится в Чехии, сотрудничает с Чешским монетным двором и выигрывает в год по пять конкурсов медальерного искусства. Я воспитывал его так же, как воспитывал меня мой отец. Только попробуй не трудиться, не слушаться старших — на стене висит саламат. Это древнейший символ власти отца в семье, и я мог снять его в любой момент.

—​ Ваши сыновья получают высококлассное профессиональное образование. Вы хотите, чтобы они вернулись на родину и работали в Чебоксарах?

— Мысль отправить детей в Чехию появилась, когда я учился в Ленинграде, в Мухинском училище, и в 1989 году по обмену студентами попал в эту страну. Вот я учился в Павлово — мы то и делали, что дрались с местными ребятами. Они приставали к нам, к нашим девчонкам, мы ходили гурьбой, как бабаи, и отбивались. Да и оборудование в училище с допотопных времен. Как там учиться?

Когда сыновья освоят все профессиональные навыки, у них включится знание, творческое воображение, глаза начнут видеть. Мне, например, раскрыли глаза в Мухинке — снабдили методикой и образностью мышления. Когда ты всем этим овладел, уже нет разницы, где ты живешь. Ты должен быть везде, должен раскрываться там, где эта возможность есть.

Если будет возможность раскрыться на Родине, то сыновья будут работать здесь.

—​ В Чувашии этой возможности нет, вы же сами видите.

— Пока нет. Но то, откуда ты родом и есть ли у тебя родовое гнездо, имеет огромное значение. Эта связь не должна прерываться никогда. Дети должны быть привязаны к родовым местам — это источник силы, его нельзя терять.

Если мастер, получив знания, вернулся на родину, но здесь нет реализации его мастерства — это отсутствие развития. А ведь любой завет наших предков гласит: надо развиваться. Если у тебя есть одно зёрнышко — значит, должна быть тысяча зёрен.

Дети должны быть привязаны к родовым местам — это источник силы, его нельзя терять​

—​ Насколько сложно сочетать бизнес, творчество и искусство?

— Народ начал заказывать то, что интересно мне, и я оказался в эпицентре. Сейчас чётко знаю, что нужно покупателю — заказчики обучают. Иногда приходится выполнять заказы, потому что нужны деньги для развития бизнеса.

В целом, мы рады, что людям интересно и нужно то, чем занимаемся мы. Это перекрывает всё. Бывают копеечные заказы, но мы их всё равно выполняем, потому что человеку это нужно. Если человек заказывает на 3 тысячи рублей, мы стараемся выполнить на 5 тысяч — добавляем монет, чешский бисер, чтобы покупатель остался в восторге.

—​ Есть ли в Чувашии медальеры и ювелиры, с кем вы обсуждаете профессиональные и творческие вопросы?

— Владислав Николаев — мой самый лучший товарищ, друг, мы с ним плотно работаем. Все государственные награды в Чувашии — значки, медали, ордена — выполнили мы с ним. Других медальеров-ювелиров такого уровня, наверное, в республике больше нет.

—​ Как сказывается на творчестве чувашских ювелиров Петербургская школа — от Карла Фаберже до Александра Николаева?

— Современными, китчевыми ювелирами не интересуюсь вообще. Меня занимают старинные, традиционные, этнические направления ювелирного искусства. Например, мне интересен Кавказ, откуда чуваши пришли на Волгу, буряты, алтайские мастера, Иран, Ирак, гуннский стиль, скифский стиль. Мои друзья и советчики — книги по истории и культуре древних народов. Сейчас ещё Интернет добавился как глобальный источник информации.

У изделий, подобных пасхальным яйцам Фаберже, конечно же, есть свои заказчики. Но меня в ювелирных предметах прежде всего привлекает форма и содержание, а не бриллианты и золото. Если вещь медная, но красиво сделанная и в ней есть образное выражение, смысловое значение, она меня цепляет. В Волжской Булгарии, например, делали шикарные бронзовые гребешки. Они, к счастью, сохранились до наших дней. Я сделал реконструкцию 20 штук из латуни и бронзы.

— Будет ли создана Ассамблея или Союз чувашских (поволжских) ювелиров и гравёров наподобие Ассамблеи ювелиров Санкт-Петербурга?

— Никаких связей с мастерами из других регионов Поволжья не держу. Пару раз участвовал во Всероссийской выставке Союза художников России "Большая Волга", но в Саранск и Казань, где они проходили, не ездил. Ездил Владислав Николаев и, по его словам, татары заявили: "Такой ювелирки, как у чувашей, у нас нет". Нет в Поволжье ювелиров высокого уровня.

Нечто похожее на творческую ассамблею организовал президент нашей Торгово-промышленной палаты Игорь Кустарин — Гильдию ремесленников Чувашской Республики. Я, например, состою в ней как народный мастер. Вот эта гильдия и выбивает кое-какие деньги для поездок наших мастеров на выставки в Москву и Санкт-Петербург, где можно выставляться и торговать своими изделиями. Такие мероприятия, конечно же, положительно влияют на самочувствие мастеров и качество их продукции.

—​ Санкт-Петербург называют ювелирной столицей России. Как вы думаете, не могли бы Чебоксары стать центром медальерного или гравёрного искусства Поволжья?

— Наверное, нет. Потому что у нас нет заказчиков. Покупает простой народ — на этом уровне и барахтаемся. Государство не заказывает, потому что ему сейчас искусство не интересно, у чиновников свои дела. Вот сейчас надо выбрать кого-то в президенты. Танки у нас хорошие, ракеты летают — в это деньги вкладываются.

Чтобы хорошая ювелирка была, нужны традиции. Чтобы традиции были, нужны учебные заведения. Из тысячи учеников этих училищ может отобраться только несколько человек, которые будут заниматься искусством. Что в голове у руководителей Чувашской Республики по этому поводу — не знаю. Ко мне с подобными предложениями никто не обращался.

—​ Какие свои творения считаете самыми удачными? Чем гордитесь?

— Моей семьей, конечно, и моими работами — они как мои дети, это тоже моя семья.

В моём творчестве самым монументальным считаю этнокультурный парк с деревянными обрядовыми скульптурами "Сувар". 18 лет руковожу этим проектом, столько всего пережил! Каждый год по десять мастеров для работы собираю — из Союза чувашских художников, в основном яльчикских и батыревских. Петр Пупин, Сандр Пикл, Владислав Эктер, Владимир Нагорнов, Владислав Немцев — все прошли школу в "Суваре".

Сейчас в парке 130 деревянных скульптур, они изготовлены из долговечного дуба, все фигуры стоят на железных трубах. Сюжеты и персонажи связаны с чувашской мифологией и культурой. В парке три части: Золотая гора (фигуры богов), Медная гора (фигуры духов) и Серебряная гора (фигуры людей). Сейчас строим второй этнопарк – "Юрату йывăçĕ" (Дерево любви).

Этнопарк — важная часть моего творчества. Мне хотелось донести до людей красоту и мудрость чувашских сказок. Директор санатория "Чувашия" Юрий Симунов поддержал мою идею: теперь у них есть парк для туристов, а у нас, скульпторов, — пространство для творчества.

Из моих последних работ хочу выделить оформление конференц-зала в Чувашском государственном институте культуры и искусства в шикарном национальном стиле. Творческие проекты "Пурнăç йывăçĕ" (Древо жизни) и "Асамат кĕперĕ" (Мост Азамата) выполнены по книге М.С. Спиридонова "Чувашский орнамент". Месяц расписывали зал со студентами кафедры народного художественного творчества! Рисовали акриловыми красками — институт обеспечил. Такого красивого зала нет по всей Чувашии.

В прошлом году я был удостоен чести выковать пять коллекционных медалей из серебра, посвященных великим сражениям Великой Отечественной войны. Это Курская битва, Сталинградская битва, битва за Берлин, снятие блокады Ленинграда, битва за Москву. Заказчик — Императорский монетный двор в Москве. Они вышли на меня через моего сына Азамата, с которым познакомились во время международной выставки медальерного искусства в Праге.

Это было яркое для чувашского народа событие: такого ещё не было, чтобы какие-то чуваши делали монеты для Императорского монетного двора. Наш выдающийся художник-геральдист Элли Юрьев сделал одну монету — к юбилею классика чувашской литературы Константина Иванова, а мне посчастливилось эту работу продолжить!

Николаю Балтаеву 54 года, родом из деревни Новое Янашево Яльчикского района Чувашии. Мастер по художественной обработке металла, известен своими медалями, монетами, знаками на тему чувашской истории, культуры и религии ("Иакинф Бичурин", "Аттила-батыр", "Çÿлти Турă", "Чÿкуйăх", "Сеспель", "Васьлей Митта" и др.). Выпускник Павловского художественно-ремесленного училища (1986) и Ленинградского высшего художественно-промышленного училища имени В.И. Мухиной (1991). Член Союза чувашских художников (1993), заслуженный художник Чувашской Республики (2011). Инициатор и создатель этнографического парка деревянных скульптур на территории санаторно-курортного комплекса "Чувашия" в чебоксарском Заволжье.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.