По какой причине использование биогаза в России не распространено, а малые источники энергии не интересны рынку? Чем современная энергетика отличается от традиционной? И почему татарстанцам надо не беспокоиться по поводу строительства мусоросжигательных заводов, а радоваться. Во второй части интервью генеральный директор "Акта Консалт" Анатолий Копылов рассказывает, как выглядит энергетика будущего.
Окончание. Начало — здесь.
"ВЫ НЕ МОЖЕТЕ ПРОСТО ТАК ВЗЯТЬ И ПОСТРОИТЬ МСЗ"
— "Коммерсант" не так давно написал, что правительство существенно сократило объем поддержки возобновляемой генерации ветряных станций, малых ГЭС, зарезервировав выбывшую мощность под проект Ростеха по строительству мусоросжигательных ТЭС.
— Речь идет не об изменении уровня поддержки. Речь идет о том, что правительство изначально зафиксировало предельные объемы мощности генерации ВИЭ (возобновляемых источников энергии — "Idel.Реалии"), которые могут быть введены в тот или иной год, и которые оно готово поддерживать. Дело в том, что вы не можете просто так взять и построить мусоросжигающий завод или, например, ветростанцию, или малую ГЭС, или что-то другое. Если вы хотите и рассчитываете на получение поддержки со стороны рынка, то, первое — вы должны принять участие в конкурсном отборе проектов, где побеждает тот, кто предлагает наименьший CAPEX, то есть наименьшую удельную величину полных капитальных затрат на 1 кВт мощности. Второе — этот CAPEX не может быть выше предельников, установленных решением правительства, а они устанавливаются по каждой из технологий. Третье — вам на основании вашего заявленного индикатора полных капитальных затрат рассчитают величину платы, и вы ее будете получать. При условии, что, первое — вы производите электрическую энергию. Второе — вы производите ее не менее чем — там есть некий нижний предел. Третье — при строительстве ветростанции, солнечной станции, мусоросжигающего завода вы обеспечиваете тот уровень локализации производства используемого оборудования, который был установлен правительством.
Для чего это сделано? Это мировой тренд, который состоит в том, что от тотальной поддержки возобновляемой энергетики — кто бы что бы ни построил, я им всем плачу, например, как вы говорите, зеленый тариф фиксированный - правительства переходят к выборочной поддержке, предполагая, что они должны поддерживать не любой проект, а только наиболее эффективные. Для того, чтобы отобрать наиболее эффективные, они вводят конкурсные процедуры разного типа.
Так как это пока еще недешевое удовольствие, правительства хотят контролировать уровень расходов, которые общество несет на поддержку возобновляемой энергетики. Поэтому они не просто вводят конкурсные процедуры отбора таких проектов, они устанавливают общий объем — потолок этой мощности. Они говорят: мы проводим конкурс, например, 1000 МВт ветра или 500 МВт на биомассе и так далее.
Точно так же работает наша схема, по крайней мере, в России. У нас есть суммарный объем, который до 2020-го, а сейчас до 2024 года составляет без малого 6000 МВт, который был распределен первоначально между тремя технологиями: солнце, ветер и малые ГЭС. Так вот из этого объема часть забрали. Большую часть забрали у малых ГЭС, которые точно заявили первоначально больше, чем они могли построить, и немножко отобрали у ветра. Суммарный объем мегаватт остался тот же самый. Поэтому говорить об уменьшении поддержки правительством других видов возобновляемой энергетики без пояснений, что вы под этим понимаете, я думаю, неправильно. “Коммерсант” имел в виду именно это.
СБОР ПИЩЕВЫХ ОТХОДОВ – НЕПРОСТАЯ ЗАДАЧА
— По выработке энергии из биомассы у нас есть развитие в стране?
— Биомасса является источником выработки примерно двух третей электрической энергии, которая производится у нас в стране на основе возобновляемых источников за исключением ГЭС.
— Это что, например?
— Преимущественно это генерирующие объекты, которые строились еще в советское время. Это в основном ТЭЦ, которые строились при деревоперерабатывающих, деревообрабатывающих, целлюлозно-бумажных комбинатах для сжигания остающихся отходов: бумаги, целлюлозы, древесных изделий. Причем сжигалось с энергетическими целями. Там довольно серьезные мощности. Если я не ошибаюсь, суммарно - где-то 1400 МВт электрической мощности.
— Я читала, что, например, в Милане отдельно собираются еще и пищевые отходы. У них есть завод, который перерабатывает их с помощью сбраживания, вырабатывает энергию и снабжает этой энергией определенные микрорайоны в округе. У нас в России такие проекты реализуются или еще нет?
— Та технология, о которой вы говорите — это технология использования биогаза. Когда вы берете биомассу, измельчаете ее, собираете ее в специальном огромном котле, единовременно нагреваете, запускается процесс брожения, и в результате этого брожения выделяется газ. Этот газ в зависимости от состава фракций исходного материала на 65-70-75% состоит из метана. Остальные соответственно 25-30-35% — это всякие другие газы. Теоретически, если вы этот газ очистите, вы его можете в газпромовскую трубу запускать. Тот же самый газ — я не преувеличиваю. Чаще всего это не делается. Нет смысла — дорого.
Теперь относительно пищевых отходов. Я не слышал именно о пищевых отходах, если вы имеете в виду под пищевыми отходами, например, отходы общественного питания и отдельных домохозяйств собираемых. А вот пищевые отходы как результат производства в пищевой промышленности — да. Барда, отходы производства сахара, жмых, отходы производства пивной, алкогольной промышленности, жом — это все можно использовать.
— Можно. Но используется ли?
— Отчасти используется. Но не в тех объемах, в которых следовало.
— Почему?
— Если честно, не знаю. Дело в том, что здесь мы с вами сталкиваемся с целым рядом совсем других проблем. Не технологических, не экономических, а скорее организационных и административных. Москва, так же как Казань, Питер, Екатеринбург, Самара — крупные мегаполисы. Здесь огромные объемы индустрии общественного питания. У всех образуются пищевые отходы. Куда они их девают? Выбрасывают, на свалки вывозят. Для того чтобы это все собирать, вы должны организовать отдельную систему сбора, транспортировки, переработки. То есть вы должны поставить отдельные баки. Дальше вам нужна машина, которая приедет и не просто заберет этот бак или вывалит его содержимое куда-то себе, а этот бак она должна взять, помыть и поставить на место. Такие есть машины? Есть. Теперь представьте, сколько таких точек. Обязательства у них - я имею в виду у ресторанов, кафе, школьных, садиковых столовых — нет. Никто их не обязывает. Вот если вы введете такое обязательство, они вам естественно скажут: а куда мне девать. Вы должны заранее создать всю эту систему. А с учетом того, что мы имеем дело с пищевыми отходами, вы не должны допускать, чтобы они портились. Машинка должна работать, как часы. Понимаете, что это непростая задача, по крайней мере для крупных городов?
— Понимаю.
Для рынка, где продается и покупается электрическая энергия, вы не очень хороший участник — очень маленький.
— А дальше есть еще одна проблема, связанная с тем, что все эти станции, которые перерабатывают биомассу, за редким исключением, если мы не берем огромные целлюлозно-бумажные или перерабатывающие комбинаты, а [берем] те, которые работают на переработке помета, навоза, отходов пищевой промышленности и так далее, они все относительно небольшой мощности. Потому что, как только вы пытаетесь увеличивать мощность этих генерирующих объектов, вы должны как можно больше привозить туда сырья, а значит радиус территории сбора у вас увеличивается, а значит, стоимость системы сбора этого всего у вас тоже увеличивается. Это очевидно влияет на экономику. Поэтому в большей степени это относительно небольшие установки. 1-2 МВт, 3 — уже крупная установка. Чтобы вы понимали, 1 МВт — это примерно 350 домохозяйств, квартир, например. Если 2 МВт — 700 домохозяйств. То есть такой поселочек хороший. Но в энергетике это совсем небольшая мощность, потому что генерирующие установки в промышленной энергетике меряются на сотни МВт — каждый отдельный блок, отдельный генератор. 50МВт — это маленькая, считается, в энергетике установка. Системный оператор, например, в единой энергетической системе даже не видит такие источники. Они для него где-то в тумане. А когда вы имеете дело с такими маленькими [установками], с ними возникают другие проблемы, связанные с тем, что наш сегодняшний энергетический рынок и система регулирования развития электроэнергетики не очень приспособлены для использования таких маленьких установок. Это имеет свои исторические корни, но факт остается фактом: вас там не ждут и не любят. В общем понятно, почему. Потому что, если установка маленькая, она в основном используется для своих собственных нужд, и только то, что вы сами не использовали, вы продаете. Теперь я задаю вопрос: а если это мне надо? Не вам, а мне? Я, например, системный оператор, я - другой потребитель. Вы в первую очередь кого загрузите: меня или себя? Конечно, себя. То есть вы как бы говорите: сначала я сам, а потом всем остальным. А как вы тогда можете гарантировать всем остальным потребителям, если вы как поставщик электрической энергии не можете гарантировать, что, когда мне это понадобится, вы мне дадите? Поэтому для рынка, где продается и покупается электрическая энергия, вы не очень хороший участник. И кроме того, очень маленький.
И только совсем недавно правительство по сути дало отмашку, и началась разработка поправок в нормативные и подзаконные акты, для того, чтобы запустить систему поддержки вот таких, как мы говорим, микрогенераций на основе возобновляемых источников энергии. Те же самые панели на крышах, маленькие ветряки и так далее.
"ДЛЯ ЭТОГО ВАМ НУЖНЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ СЕТИ"
Вообще, вся энергетика скоро будет другой. Очень скоро. Мы даже этого еще не осознаем. Традиционная энергетика – это что? Это большие электрические станции, мощные, с относительно невысокими удельными затратами, потому что есть экономия масштаба. От них идут звездами в разные стороны линии электропередач с постепенным понижением напряжения, пока они не доходят до конечных потребителей: либо до индивидуальных потребителей — домохозяйств, квартир, либо до бизнеса. И я произвожу энергии столько, сколько вы у меня заказываете.
Есть другая проблема: некоторые из традиционных источников, традиционных генерирующих объектов — угольных, газовых — не могут вдруг включаться и выключаться. Для того чтобы запустить угольный котел, примерно неделя нужна. Они же работают нон-стоп 24 [часа] и 7 [дней в неделю]. Когда утро начинается — [идет] потребление. Есть там дневные пики, в том числе и вечерний пик, а потом народ уходит спать. Рестораны закрываются, офисы закрываются, свет гасят, выключаются приемники, телевизоры, музыка, а у вас работают тысячи генераторов, которые вы не можете остановить. Что с этим делать? Современная энергетика будет выглядеть по-другому. Современная энергетика - это не просто не угольные, а ветростанции, или не угольные, а солнечные станции, или лучше сказать: доля возобновляемых источников энергии в балансе будет занимать все больше и больше места, а это совсем другие взаимоотношения. Я управляю не только производством электрической энергии, я управляю потреблением, потому что у потребителей есть собственная генерация. Например, в Японии вы можете купить маленькую газовую турбину, поставить ее дома, и вам не нужно энергоснабжение. Эта турбина будет производить для вас электрическую энергию, столько, сколько вам надо, и тепло.
Вы не производите электрическую энергию. Вы снижаете ее потребление, оставляя больше в системе, если это требуется. Это так называемые виртуальные электростанции
А теперь вы можете ту энергию, которую производите, отдать другим. Но для этого вы должны научиться управлять всем этим огромным флотом маленьких источников энергии. Для этого вам нужны интеллектуальные сети, для этого вам нужны интеллектуальные счетчики, которые знают ваши привычки: во сколько вы чаще всего уходите спать и у вас падает энергопотребление — в час ночи или в десять, во сколько вы встаете, когда у вас дома пик [потребления]. Предположим, у вас дома есть холодильник, есть еще крупные объекты энергопотребления. Что случится, если я отключу ваш холодильник на полчаса? Ничего. Я имею в виду, с точки зрения хранения продуктов, ничего не произойдет. Он полчаса прекрасно будет держать температуру, которая внутри него. Но я снижу энергопотребление в вашем домохозяйстве. А теперь представьте, что это не я делаю, не спрашивая вас (а такое тоже может быть), а я вам говорю: "Слушайте, вы можете снизить свое потребление?" — "Могу". — "Снижайте". Вы не производите электрическую энергию. Вы снижаете ее потребление, оставляя больше в системе, если это требуется. Это так называемые виртуальные электростанции.
Энергетика будет совсем другой, чем она сегодня. Огромное количество новых источников генерации. Это другие сети, другие системы управления, другие источники энергии, в первую очередь, возобновляемые. Только задумайтесь на минутку, что суммарная мощность ветростанций в мире превышает 500 тысяч МВт или, как говорят, 500 ГВт. Что такое 500 тысяч МВт? Это примерно две российские национальные энергосистемы. Российская система — где-то 240-243 тысячи МВт. Причем она по объемам производимой энергии входит в пятерку крупнейших [в мире]. В разные годы по разным оценкам мы делим 4 и 5 место с Японией.
Каждый год сегодня вводится примерно 50-60 тысяч МВт ветростанций. Я только про ветер говорю! А еще есть солнце. А еще есть малые ГЭС, биомасса, биогаз. В Германии 1% всей электрической энергии производят на станциях, работающих на биогазе, перерабатывающих отходы животноводства. 1%. Что такое 1%? Да дофига! В мире сегодня 1,8% всей электрической энергии производится на солнечных станциях. Много это или мало? Это вообще немало - особенно, если учесть, что это неравномерно распределенная энергия между странами. Но, с другой стороны, это и не много — что там 2%. Но посмотрите на тренд. Если взять инвестиции последних десяти лет, то из всех вводимых объемов 50-60% падает на ветер и солнце, а остальные 40-50% падают на всю остальную энергетику: уголь, газ, ГЭСы малые и большие, и прочее. Представляете?
"В МОСКВЕ НЕ ЗНАЮТ, ЧТО ДЕЛАТЬ С ОТХОДАМИ"
— Так что я бы на месте живущих в Татарстане не беспокоился. Я бы, наоборот, радовался. Знаете, в Москве какая проблема колоссальная?
— С отходами?
Если, например, правительство Москвы договорится с Тульской областью, представьте себе флот мусоровозов, который требуется, чтобы этот мусор увезти, а потом вернуться
— Да. Они не знают, что делать с ними, потому что все московские свалки фактически, если уже не закрыты, закрываются через год-полтора. Просто физически нет — все. Возникает вопрос: а куда девать этот мусор. Везти в соседние регионы? Московская область говорит: ребята, я не могу, у меня некуда, все занято. Все московские свалки — в области. Значит, переговоры с Тверской, Калужской, Тульской — всеми соседним областями. Все говорят: не, вы что, у нас своего хватает. Но даже если, например, правительство Москвы договорится, предположим, с Тульской областью, то представьте себе флот мусоровозов, который требуется, чтобы этот мусор увезти, а потом вернуться. Там, где вы раньше одной машиной вывозили, в силу того, что он везет за 200 километров, вам нужно будет три.
А что, в Татарстане хватает места, для того чтобы свалки размещать? То же самое — нет. То есть альтернатива такая: либо вы платите много за утилизацию мусора, потому что везти далеко, где еще остались места — таких мест очень немного, либо вы платите через энергию. По-другому никак. По крайней мере я не вижу выхода.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.
