Что хуже: тюрьма или российская армия? Как выживать в условиях массовых репрессий и военных действий? Что лучше: уезжать из Крыма или оставаться на родной земле? Ответы на эти и многие другие вопросы дает национальный лидер крымскотатарского народа, народный депутат Украины Мустафа Джемилев в эксклюзивном интервью журналистке "Крым.Реалии" Анне Андриевской.
— Мустафа-ага, селям алейкум. Мы говорим с вами в 80-ю годовщину самой трагической даты в истории крымских татар — депортации из Крыма. Ранее считалось, что эта дата касается только крымскотатарского народа. Но после событий 2014 года и начала полномасштабного вторжения России миллионы жителей Украины, по сути, стали крымскими татарами, утратив дом и родную землю. Думали ли вы когда-нибудь, стоя на траурном митинге в Симферополе, что проблематика депортации достигнет масштабов всей страны?
— В истории крымскотатарского народа по катастрофичности и последствиям это вторая такая дата. Первая дата была в апреле 1783 года, когда русские в первый раз оккупировали Крым. Тогда многие крымские татары под давлением властей вынуждены были покидать свою родину и переезжать в соседнюю Османскую империю. И сейчас в Турции турецких граждан крымскотатарского происхождения, по разным оценкам, от трех до пяти миллионов. То есть в десятки раз больше, чем в самом Крыму. Во время первой оккупации была цель просто очистить землю для русских.
А вот вторая депортация и геноцид, видимо, имели цель полностью уничтожить народ. Потому что не только были созданы условия для массовой гибели крымских татар. Мы в середине 60-х годов проводили исследование — расспрашивали каждого, кто потерял своих родственников. И мы получили цифру, что в первые два года после депортации погибли где-то 46% крымскотатарского народа. Поэтому очень справедливо Верховная Рада Украины признала эту депортацию геноцидом. После депортации 1944 года было не только физическое уничтожение крымских татар, но уничтожалось все, что связано с крымскими татарами.
На грани исчезновения крымскотатарский язык. Сейчас правильно ЮНЕСКО крымскотатарский язык считает языком, который на грани исчезновения. Но я надеюсь, что исчезновения не произойдет. Потому что Украина все-таки прилагает усилия для сохранения этого языка.
Диктант на крымскотатарском языке в Международный день родного языка. Симферополь, 21 февраля 2021 г.
— Если мы упоминаем выводы ЮНЕСКО о статусе крымскотатарского языка, нужно признать, что многие представители молодого поколения крымских татар его не знают — и в Крыму, и на подконтрольной Украине территории. На ваш взгляд, как решать эту проблему?
— С языком действительно у нас катастрофа. Как я уже говорил, после депортации никаких школ не было. И мы могли слышать свою родную речь и учиться только от своих родителей. Я успел еще родиться в Крыму, мои родители всегда говорили дома на родном языке. И даже помню, отец нам запрещал говорить дома на русском языке. Хотя мы ходили в школу и изучали предметы на русском языке, будучи детьми друг с другом общались на русском. Отец строго говорил: "Говорите на человеческом [понятном] языке, чтобы мы все понимали".
Родители Мустафы Джемилева
А вот следующие поколения после нас — это же дети, которые родились в местах депортации. Уровень знания своего родного языка ниже кухонного. И они уже своим детям не могли дать знание родного языка. Поэтому, по разным оценкам, знающих более-менее свой язык крымских татар всего около 20%. Некоторые — с грехом пополам, а остальные вообще ничего не знают, плохо говорят совсем.
— Вы видите в этой проблематике параллели с Украиной? Те, кто сегодня потеряли свой дом и вынужденно живут за границей, смогут ли дать своим детям достойный уровень украинского языка, чтобы они не ассимилировались в других странах?
— После широкомасштабного вторжения многие украинцы покидают Украину. Это, конечно, катастрофа. И я очень опасаюсь, что многие из них не вернутся. Особенно те, которые попали в благополучные страны. То же самое происходит и с крымскими татарами. Если до широкомасштабного вторжения 99% крымских татар, уезжающих из Крыма, приезжали на материковую часть Украины, то после вторжения (России в Украину — "Крым.Реалии") границы перекрыли, и они уже разными путями — через Грузию, Казахстан, Балтийские страны — уезжают в другие страны. На материковую часть Украины попасть не могут. И сейчас таких крымских татар около 50 тысяч за пределами Крыма. Может быть, арифметически эта цифра не очень большая, но это где-то четверть народа. Украина тоже очень много носителей своего языка теряет. И особенно тревожно за детей этих людей, которые будут жить за границей.
— Полномасштабное вторжение России в Украину активизировало вопросы языка. Какова ваша позиция: считаете ли вы навязывание Россией русского языка угрозой для крымскотатарского, украинского и других языков?
— Угроза для крымскотатарского народа и Украины — не только [навязывание] языка, но и все [навязываемое Россией] русское. Мы же знаем политику России, в частности, в отношении языка. Эта политика была на русификацию: как в отношении украинцев, так и в отношении крымских татар. Украинцев не депортировали, они не оказались в таком положении, как крымские татары. Поэтому удар по крымским татарам оказался впоследствии более тяжелым. Но то, что делает сейчас Украина в области углубленного изучения украинского языка, создавая везде украинозычную среду, — это очень положительно. Мы это приветствуем.
Украина, Киев — открытый урок, приуроченный ко Дню родного языка в крымскотатарском культурно-образовательном центре "Кримська родина". Архивное фото
— Расскажите о своем личном опыте сохранения идентичности в условиях депортации. Вашу семью депортировали из Крыма, когда вы были еще совсем маленьким. Как вы поняли, что вы — крымский татарин, а ваш язык — крымскотатарский?
— Формирование мировоззрения у крымских татар в основном происходило в семье. И поэтому советская пропаганда не очень действовала на крымских татар. Мы знали все, как есть, от своих родителей.
Я хорошо помню день смерти Сталина, когда все плакали. Только маленький круг крымских татар в школе перешучивался, и никто из них не плакал. Впрочем, нет, одна девочка плакала, и я еще подумал, что у нее — нездоровая семья.
Когда по громкоговорителю сказали, что умер "великий вождь всех времен и народов", мой отец сказал: "Подох, наконец, собака!". С этим настроением я пришел в школу, а там — вселенский плач: и преподаватели, и дети. На митинге сказали, что в связи со смертью "гения всех времен и народов" объявляется трехдневный траур, то есть в школу не пойдем. Я чуть не закричал "Ура!", что три дня не нужно ходить в школу.
Вот если бы закричал, было бы плохо моим родителям. Все, что связано с Крымом, мы в основном слышали от родителей. Поскольку мы жили всей большой семьей в одной комнате, спали ряд, серьезные разговоры родители обычно вели после того, как мы засыпали. А если не засыпаем, я помню, когда они начинали говорить что-то явно антисоветское, мать толкала отца: "Слушай, тише, там дети!". Это происходило не потому, что мы как "павлики морозовы" пойдем доносить. Но дети есть дети, на улице могут кому-то сказать. Я тогда хитрил, притворялся спящим. Мне было очень интересно, о чем родители разговаривают.
— Вашему становлению способствовали эти честные разговоры в семье?
— Да, конечно. Я помню, как отец мне говорил: "Сынок, сейчас такое время… Мы как родители не можем говорить детям, что они должны делать. Тебе будет 14 лет, обязательно нужно будет вступать в комсомол. Но если бы ты каким-то путем смог бы не вступить туда, я был бы очень рад".
Я, конечно, чтобы обрадовать своего отца, так и не вступил в комсомол. И когда меня в 1965 году исключали из института, представители профессорско-преподавательского состава выступали и говорили, что "такому отщепенцу, как я, не место в советском вузе".
— Сегодня родители должны говорить детям, что происходит — о войне и российской аннексии Крыма? Должны ли они говорить правду с детства?
— Я думаю, сейчас наши соотечественники так и делают. Во всяком случае в домах в Крыму ведутся такие разговоры. Поэтому, когда говорят об оглушающей российской пропаганде и что мы теряем поколения, я говорю, что советская пропаганда 70 лет нас обрабатывала. Достаточно было двух-трех лет перестройки, и вся эта их пропаганда выдулась. Я думаю, то же самое произойдет и после деоккупации Крыма. Я на счет этого больших опасений не испытываю.
— Так все-таки, нужно детям рассказывать правду?
— Обязательно. Обязательно нужно рассказывать. Хотя это, конечно, связано с рисками. Такой случай был в Крыму. Открытие школы 1 сентября, всем ученикам дают российские флажки. Один мальчик, крымский татарин, этот флажок бросает и становится на него. В первую очередь, вызывают родителей. Ясно, что ребенок получал воспитание дома, его настроения родились дома. Поэтому родители тоже, конечно, опасаются что-то открыто говорить о России, потому что возможны последствия.
— Вы как дедушка общаетесь со своей внучкой на тему войны, аннексии и почему она растет не в Крыму, а в Киеве?
— Я успел своих внучек последним самолетом отправить в Стамбул. И ежедневно с ними разговариваю. Моя внучка часто спрашивает: "Когда вернемся в Украину?". У нее там флаги крымскотатарский и украинский. Родители хорошо работают с детьми. Хотя внучка сейчас ходит в турецкий детский сад, тем не менее говорит об Украине.
— А как вы с ней разговариваете на эту тему?
— У нее все время в руках мобильный телефон. Она мультики смотрит, по-русски говорит. А мы ей отвечаем на крымскотатарском. Иногда забываешь, отвечаешь по-русски. А она мне в ответ: "Дедушка, ты, как Путин, разговариваешь со мной". Сама понимает, что это [говорить на русском языке дома] неправильно. Внучка спела "Червону калину" (песню украинских сечевых стрельцов, за исполнение и прослушивание которой российские силовики преследуют в Крыму — "Крым.Реалии"). Прекрасно так спела, ее даже по телевидению показали.
— Вопрос о роли свободных медиа в глобальных конфликтах. Вы в советские годы слушали Радио Свобода? Какова, по-вашему, была ее роль в распаде "империи зла"?
— Конечно. Запрещено было, страшное глушение было. Но мы находили способ. У меня приемник "Спидола" был. А потом, когда я был в Якутии, мне Андрей Сахаров со своей Нобелевской премии подарил приемник SONY, на котором через всякие глушения можно было слушать. Радио Свобода очень глушили. "Голос Америки" тоже глушили, но не так сильно, как Радио Свобода. Би-Би-Си, "Немецкая волна", радио "France" слушали. Моя супруга говорила, что после моего ареста она с нетерпением ждала вечера, когда я приду, лягу к себе в постель, возьму приемник и вам [советским властям] отомщу. И начинала слушать.
Поскольку Радио Свобода не только на русском языке, но и на языках многих народов вещала, у нее слушателей значительно было больше, чем у "Голоса Америки" или у "Немецкой волны". И, конечно, у нее роль огромная. Когда был мой первый визит в Германию, я в Мюнхене посещал Радио Свобода и официально выражал свою признательность за то, что они сделали для развала Советского Союза.
— В условиях российской аннексии Крыма история повторилась. И теперь уже крымским татарам и другим жителям Крыма грозит такая же депортация, но только "тихая", когда людям создают такие условия, что они вынуждены покидать свою землю. Как выживать в таких условиях?
— Во время так называемой частичной мобилизации в России в 2022 году нам в руки попал список подлежащих призыву в армию РФ в Крыму. И мы обратили внимание, что там было крымскотатарских фамилий непропорционально больше, чем крымские татары составляют относительно населения полуострова.
Это, конечно же, не означает, что они ценят крымских татар как воинов. Скорее, наоборот. Ясно было, что их отправляют на смерть. Задача оккупантов — очистить Крым, этот протестный потенциал уничтожить. И, конечно, они смогли призвать в свою армию далеко не всех призывников.
Но я должен сказать, что они сквозь пальцы смотрели на то, что крымские татары убегали, покидали Крым. Вот это как раз то, что им надо было. Хотя мы в своих обращениях отсюда [из Киева] к своим соотечественникам не призывали их покидать Крым. Мы говорили только, что, если вы попадете в российскую армию, у вас две альтернативы: или будете жить как предатели своей родины, или, скорее всего, вернетесь на родину в черных мешках. Поэтому отказывайтесь от службы в российской армии. Лучше отправляйтесь в тюрьмы, чем на верную гибель. А если вам не удалось как-то уклониться, то, попав на фронт, ищите пути, как при первой же возможности сдаться Вооруженным силам Украины. Хотя это предложение кажется совсем нереальным, потому что в российской армии действуют заградительные отряды и как только человек пытается бежать с фронта, их там сразу расстреливают.
На сегодняшний день мы получили информацию только о 41 трупе из числа крымских татар, вернувшихся в мешках. Из них 22 человека — это заключенные по бытовым статьям, которых забрали в армию под угрозой, что дадут новые сроки. Только шесть человек — позарившиеся на большие деньги, которые оккупанты обещали. А остальные погибшие — те, кому не удалось избежать [мобилизации]. Но это не означает, что этим цифры ограничиваются. Потому что очень многие — пропавшие без вести. Но всего, по официальным российским данным, с момента так называемой "спецоперации" вернулись в Крым в мешках где-то 786 человек.
— А есть ли данные о потерях крымских татар в рядах Вооруженных сил Украины?
— Точной цифры не знаю. Мы обычно хороним их сами. И нам даже на том кладбище, где очень много воинов наших похоронены, выделили отдельный участок. Потому что крымских татар надо хоронить в соответствии с исламскими традициями. Там пока, по-моему, семь-восемь могил. Очень много наших погибших соотечественников в разных местах похоронены. Проблема еще в том, что мы не можем сообщать фамилии и имена тех, кто погибли. Потому что сразу же в Крыму начинаются наезды ФСБ России на их родственников.
— А сколько в целом крымских татар стоят сегодня в рядах Вооруженных сил Украины?
— Все крымские татары, которые после оккупации Крыма перешли на материковую часть Украины, подлежат призыву как граждане Украины. И они по месту жительства призваны. Кроме того, у нас есть сегодня два военных подразделения — это крымскотатарская добровольческая диверсионно-разведывательная группа при ГУРе Минобороны Украины и добровольческий батальон имени Номана Челебиджихана, которую возглавляет Ленур Ислямов (генеральный директор крымскотатарского телеканала ATR, вице-президент Всемирного конгресса крымских татар. Один из организаторов блокады Крыма — "Idel.Реалии"). Всего где-то около двух тысяч крымских татар [служат в ВСУ].
— Как выживать народу в условиях, когда происходит аннексия Крыма и "тихая" депортация из Крыма, когда людям приходится воевать и в рядах ВСУ, и в рядах российской армии?
— Скажу, что перспектив у крымскотатарского народа нет никаких, если не будет деоккупации. Вы знаете на Земле какую-нибудь территорию, где народ радуется, когда на их землю летят ракеты и бомбы взрываются? Это происходит сейчас в Крыму. Потому что люди понимают: когда эти украинские ракеты взрываются в Крыму, это значит, что Украина их не забыла и что никогда не забудет. Что никаких переговоров с оккупантом на счет Крыма или других оккупированных территорий Украины не будет. И люди прекрасно понимают, что, если не будет освобождения, просто у них нет будущего.
— Что делать жителям Крыма: выезжать или оставаться? Если оставаться, то как сохранить себя и идентичность?
— Есть такой лозунг в Крыму: живи у себя на Родине! Я говорил: это хороший лозунг, но жить можно по-разному. Например, по-холопски, склоняясь перед оккупантами. Но есть другой путь — сохраняя свое человеческое национальное достоинство. Это опаснее, но вот этот второй путь самый правильный.
Число коллаборантов из числа крымских татар не растет по сравнению с 2014 годом. Потому что среди народа есть отторжение к ним. Им руки не подают, с ними за один стол не садятся. Я помню один эпизод: на свадьбу пришли молодые люди, а там сидит коллаборант. Они увидели его, подзывают хозяина и спрашивают: "Ты куда нас позвал? Что здесь делают такие люди?". Тот ответил, что никак не мог отказать, потому что он приходится дальним родственником. Они сказали: "Ааа, ну ладно. Тогда проводи к свадьбе своих родственников, а мы пошли".
"Стойте-стойте!", — говорит хозяин. Подходит к коллаборанту, на ухо что-то ему говорит. Тот собирается и уходит со свадьбы. И даже когда он сидел за столом, все обратили внимание, что никто за этот стол не садился. Его не бьют, ему не плюют в лицо. Но вот такое отторжение есть. И оно, конечно, очень важно, чтобы здоровье нации сохранялось.
— Какая мотивация у известных вам крымчан, не только крымских татар, служить России?
— Когда к власти пришел Янукович (беглый экс-президент Украины — "Крым.Реалии"), он занялся чисткой всего государственного аппарата от крымских татар. Их называли "меджлисовцами". Он их заменял на русских или крымских татар, которые были ему по вкусу. И вот все, абсолютно все, которых заменил Янукович, сейчас — коллаборанты. Тут используются и шантаж, и деньги — кто на что поддается. Идейной мотивации, разумеется, нет и быть не может. Ну, как ты придумаешь эту мотивацию?
— Видите ли вы перспективу деоккупации Крыма? Какой путь наиболее вероятный: военный или дипломатический?
— Я все время говорил, начиная с 2014 года, что Крым обязательно подлежит деоккупации, но дипломатическим путем. Потому что, если будут там военные действия, Крым превратится в необитаемый полуостров, типа Мариуполя.
Но Россия отвергла все и говорит, что тема Крыма не обсуждается, потому что это "российская территория" в соответствии с Конституцией РФ. Когда широкомасштабное вторжение началось, через неделю были российско-украинские переговоры. А в заключительном документе каждая сторона писала свои хотелки. Мы писали свои условия прекращения войны: русские отходят к границам до 24 февраля 2022 года, а о статусе Крыма и Донбасса начинаем переговорный процесс. И в течение этого переговорного процесса Россия и Украина берут на себя обязательство не применять силу для освобождения этих территорий.
И когда вот это все зачитывали, сказали: 15 лет для переговоров [о статусе Крыма]. И все камеры — на меня: как вы прокомментируете? А там были не только турецкие и украинские медиа, но и мировые.
Я до этого знал, что там фигурирует 15 лет, и Рустему [нынешнему министру обороны Украины Рустему Умерову] говорил: "Ни в коем случае! Вот эту цифру уберите, потому что потом будет столько негодования в наш адрес!". И я был уверен, что этой цифры не будет.
Когда сказали прокомментировать, я, конечно, не стал говорить, что категорически против такой формулировки. Я сказал примерно так: если российская сторона соглашается вести переговоры по статусу Крыма, это значит, что Крым не российская территория, а временно оккупированная и в соответствии с Женевской конвенцией 1949 года там должны действовать украинские законы и демократические права, которые есть в Украине. А если будут эти права, если каждый человек может высказывать все, что хочет, то деоккупация Крыма займет не 15 лет, а максимум шесть месяцев.
Но это не спасло нас от гневных высказываний. Больше всего "наезжали" мои родственники. Моя сестренка так прямо и говорила: "Ты кем себя возомнил, что за нас решаешь по поводу 15 лет?".
Я позвонил Ермаку (главе Офиса президента Украины — "Крым.Реалии") и говорю: "Что вы наделали? Я за последние 30 лет таких резких слов в свой адрес не слышал! Что это за 15 лет?!". А он смеется и говорит: "Успокойся, они и это не примут". И действительно на следующий день Путин устами Пескова сказал, что никаких переговоров о статусе Крыма не может быть.
То есть сейчас может быть речь только о военном освобождении Крыма. Но я думаю, когда ВСУ подойдут к кордону между Крымом и материковой частью Украины, мы еще раз предложим переговоры, но уже о том, чтобы российские войска покинули Крым без потерь, без военных действий. Другого пути просто нет.
— А если откажутся?
— Стрелять. Другого пути нет.
— То есть может быть вариант, что Крым постигнет судьба Мариуполя, как вы сказали?
— Не думаю, что до такой степени. Но я уже и с Будановым (начальником Главного управления Министерства обороны Украины — "Крым.Реалии") говорил, что, когда украинские войска подойдут к кордону с Крымом, они будут приятно удивлены. Там крымские татары серьезно готовятся к этому. Правда, они не обучены, оружия у них там мало. Но будет значительная поддержка.
— После возможной деоккупации что необходимо, в первую очередь, для восстановления справедливости?
— Конечно, нужно будет сразу люстрацию проводить. Мы уже готовим списки по открытым источникам. Все коллаборанты в Крыму должны быть немедленно нейтрализованы. Не обязательно их расстреливать, но они должны быть изолированы.
В соответствии с украинскими законами, незаконный переход государственной границы — Уголовный кодекс. Поэтому около миллиона переехавших в Крым после оккупации российских граждан должны покинуть Крым. Пока еще действует Крымский мост, не откладывайте на потом. Потом может не получиться. Поэтому быстрее покидайте.
Очень многие почему-то оглушены пропагандой, думают, что они навечно там [в Крыму]. Это их проблема. Они потом будут искать, как убежать, но будет тяжело.
— Очень многие говорят об этом сценарии, как граждане России бегут из Крыма по Керченскому мосту. Насколько это реально?
— Не очень, я думаю, бегут. Но есть, конечно, такое. Я знаю, что многие чиновники свои семьи вывезли, хотя они это скрывают. Самим им запрещается покидать территорию Крыма. Но такое есть. Резко повысились продажи недвижимого имущества по сравнению с периодом до полномасштабного вторжения. Где-то в семь-восемь раз поднялось число выставленных на продажу разных предприятий, частных домов, квартир. Но они очень жадные, такие цены указывают, что никто не покупает. Много денег хотят. А потом ничего не получат.
— Что необходимо сегодня, чтобы аннексия Крыма не повторилась?
— Твердой гарантии, что что-то не повторится, никто дать не может, пока существует это хищное государство [Россия]. Поэтому одним из последствий этой войны должен быть не только демонтаж путинского режима, но и такой же распад России, как распад Советского Союза. Вся история показывает, что это государство всегда было хищным. Оно всегда захватывало все, что можно захватить, и пыталось вытеснить коренной народ — на примере Кавказа, Крыма. Поэтому если какие-то защитные меры против повторения вот этого международным сообществом не будут предприняты, гарантировать очень долгосрочный мир с этой страной будет очень трудно.
— Кто должен это гарантировать?
— Важно тут, конечно, чтобы был показательный судебный процесс, как в Нюрнберге в 1945 году. Чтобы виновные понесли наказание. Сейчас, например, Германия… Тоже фашистское государство было. Я в Берлине был на конференции. И пришли ко мне немецкие журналисты. И чтобы взять интервью, мы вышли в отеле во двор. Там было прохладно, и я как-то неудачно пошутил: "Как было при Гитлере хорошо — можно было курить где угодно. А сейчас вот такие правила". Они даже вздрогнули. Потом, правда, рассмеялись. Но у них гитлеризм совершенно неприемлем для нового поколения.
Во время переговоров [между Украиной и Россией сразу после начала полномасштабного вторжения РФ] в Стамбуле миллиардер Роман Абрамович был в составе российской делегации. И после окончания переговоров он попросил Рустема [Умерова] со мной отдельно встретиться. Мы в отеле "Хилтон" с ним отдельно встретились и говорили. Я ему говорил, что россиянам не прощу одного: 446 детей убиты [во время полномасштабного вторжения России в Украину]. Есть фотографии, где дети расстреляны в упор. Я им этого никогда не забуду.
А, во-вторых, принято считать, что вроде бы народ не виноват [в том, что Россия развязала войну против Украины], а только власть. Я говорю: вы все [россияне] виноваты. Потому что благодаря вам, вашему молчанию, вашему послушанию Путину вы содействуете этому преступлению. И он [Роман Абрамович] мне тогда интересную вещь сказал. Он говорил: "Вы знаете, примерно такая же ситуация была в фашистской Германии. Но прошло десятилетие, и Германия стала одним из образцов демократии. И произошло это потому, что на определенное время в Германии было внешнее правление. И вот пока в России не будет внешнего правления, этот путинизм, фашизм русский все время будет возрождаться".
Я его спросил: "А вы эту мысль Путину говорите? Вы же часто с ним видитесь". Он отвечает: "Ну что вы?". Но внешнее правление было бы хорошим лекарством для этой страны.
("Крым.Реалии" обратились к Роману Абрамовичу за подтверждением или опровержением информации об этом приватном разговоре и заявлениях, которые при этом звучали. На момент выхода этого материала редакция ответа не получила).
— Сегодня очень сложно прогнозировать, чем может закончиться полномасштабное вторжение России в Украину, каким будет формат мира. К чему готовиться следующим поколениям в Украине и, в частности, в Крыму?
— Очень многое зависит от того, чем закончится война. Нужно говорить о послевоенной системе безопасности. Обязательно необходимо нам добиться вступления Украины в НАТО. Без этого никак мы гарантировать свою безопасность не можем. Но самый лучший, конечно, сценарий — когда будет российская армия разгромлена, путинский режим капитулирует и будет судебный процесс над ними. Тогда это может на многие годы гарантировать мир в Европе.
— Если мир не будет гарантирован? Какова будет ваша рекомендация будущим поколениям?
— У нас много было разговоров, каким будет Крым после окончания войны. Еще до полномасштабного вторжения говорили, что он будет чисто курортной зоной, демилитаризованной. Я говорил: не торопитесь, у нас такой сосед! Скорее всего, там будет мощный Черноморский флот Украины. И, дай Бог, если мы вступим в НАТО, там будет база НАТО тоже. Поэтому в каком состоянии будут наши Вооруженные силы, будет во многом зависеть от расстановки сил, тех угроз, которые стоят перед Украиной. Мы не можем разоружаться перед соседом, который вооружен до зубов и еще имеет глаз на наши территории.
Оригинал публикации: "Крым.Реалии"
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.