В субботу, 7 апреля, в Казани состоится концерт АИГЕЛ. Это проект музыканта, участника групп СПБЧ, Елочные игрушки, 2hc Ильи Барами и челнинской поэтессы Айгель Гайсиной. Илья отвечает за музыкальное сопровождение, а Айгель пишет тексты. Несколько лет назад ее молодого человека осудили, что и стало вдохновением для челнинской поэтессы. Проект уже покорил альтернативные сцены Москвы и Петербурга треками о тюремной жизни. В период, когда каждый может сесть за репост, электронный хип-хоп на эту тему пришелся весьма кстати. Сегодня молодой человек Айгель уже на свободе, а проект по-прежнему актуален. Перед их первым концертом в Казани "Idel.Реалии" поговорили с участниками проекта о пережитом прошлом и грядущем будущем.
— Прошел почти год после вашего дебюта. Сейчас будет простой и банальный вопрос. Как оно? Какие чувства вы испытываете сейчас, учитывая, что толпы критиков называют проект музыкальным феноменом, открытием года, а российская интеллигенция уже давно слушает треки на репите?
Илья: Одно могу сказать — нас заметили и кое-где оценили как интересную группу. У нас новый альбом готовится к выходу, поэтому мы о старом уже не думаем, а переживаем за новый. Интересно, как его воспримут слушатели. Мы опять записали что-то, что сложно описать и классифицировать.
Айгель: Я чувствую себя так, как будто все так и должно быть. Мне кажется, если у проекта все складывается удачно, значит мы все делаем правильно. Круто, что появляется много единомышленников, умеющих делать что-то, чего не умеем мы.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Молодого человека Айгель Гайсиной освободили из колонии
— О новом альбоме мы поговорим чуть позже. А сейчас: как вы вообще относитесь к тому, что проект называют феноменом и открытием года?
Илья: Это все очень относительно. В прошлом году было много более громких открытий.
Айгель: Не очень представляю, что значит "феномен" в нашем случае.
— В одном из первых интервью Айгель говорила, что опасается хейта со стороны слушателей. Оправдалось ли это опасение? Вызывает ли что-то тревогу сейчас?
Илья: Не опасаюсь, а волнуюсь. Подготовка живого выступления трудоемкая и ответственная вещь. Это волнительно.
Айгель: Вот как раз сейчас почему-то не страшно. Я никогда не рассчитывала на такую большую аудиторию. Даже если второй альбом ее резко сузит, я думаю, она будет больше, чем мне нужно для веры в то, что я делаю. А в контексте проекта я опасаюсь только оглохнуть.
— Наверняка, многие поэты пишут о том, чем живут. Что происходит в вашей жизни сейчас? В каком направлении дальше будет развиваться проект? Илья уже сказал, что это сложно описать и классифицировать.
Айгель: У меня в жизни сейчас происходят семья и музыка, больше ничего особенного не происходит. Дочка собирается в первый класс. Тема тюрьмы закрылась на втором альбоме. В жизни ее больше нет, значит и в текстах не будет. О развитии, мне кажется, никто не знает. Это будет зависеть от песен, которые сочиняться и от того, захотят ли люди их слушать.
— Чего ждать-то в новых текстах?
Айгель: Ну блин, не знаю чего ждать от текстов. Я же не знаю чего ждать от жизни. Тюрьмы у нас было в жизни 2,5 года. Пела же я о чем-то всю жизнь до этого. Если бы я писала диссертацию и статьи, связанные с ней, это был бы вопрос, на который есть ответ. Сейчас меня вдохновляет все: как обнимает ребенок, как спит муж, как течет вода.
— А если говорить о тех песнях, что вошли в альбом?
Айгель: Все оформленные наработки вошли в альбом и касаются прежней тематики. Вообще, мы подумываем выпустить татарский лайтовый альбом. Быть может, получится.
— Публика уже в ожидании. И давайте здесь перейдут к локальным историям. Вы давно покорили сцены столиц и только сейчас добрались до родного Татарстана. Я уже спрашивала об этом у Айгель и теперь спрошу у обоих: почему концерт в Казани только сейчас?
Илья: Казань была первая, кому мы предложили концерт. Ещё до первых концертов в Москве и Петербурге. Нам сказали — неформат. Ждали пока формат до нас дорастет.
Айгель: Это были знакомые ребята, они предложили обратиться к другим площадкам, а нам было лень узнавать, что там со звуком, и мы забили на Казань.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Огонь "Татарки" затмил всю национальную эстраду
— Есть информация, что вы собираетесь выступить на фестивале "Я говорю по-татарски" 26 апреля в Казани на улице Баумана. Все так?
Айгель: Мы чуть-чуть позже ответим по татарфесту. Пока ничего не можем сказать. У нас могут возникнуть изменения, мы об этом узнали на днях.
— Как я понимаю, сейчас концерт организует Reebok. Это какая-то рекламная история?
Илья: Рекламная история, да. Мы с ними будем делать еще один концерт в Москве.
— В Казани концерт будет проходить на очень специфичной площадке и в странной компании группы Каста. Это было решением организаторов выступления?
Айгель: Да, это все придумал Reebok. Они хотели "Пирамиду" или "Эрмитаж", но что-то там изменилось у них, стали искать другое место. Клуб Luxor появился в последний момент, как и Каста. Мне нравится, что все так странно.
— В Москве тоже будет совместный концерт с другим исполнителем?
Илья: Да, в Москве тоже будет странная компания, но мы пока не можем сказать какая. Никакого дискомфорта это не вызывает, на самом деле. Мне тоже нравятся странные компании.
— Хорошо, надеюсь на концерте среди поклонников не возникнет конфликта интересов. Давайте напоследок еще раз проговорим, что будет дальше. Да, новый альбом, снова о тюремной тематике, но последний в этом вопросе. Что насчет новых клипов, возможных конкурсов и фестивалей? У вас уже была история с номинацией от России на Berlin Music Video Awards.
Айгель: За клипы у нас отвечает Илья. А про фестивали могу сказать, что сами не особо следим за ними. На берлинский выдвигались не мы, а те, кто снимали клип.
Илья: На фестивалях же играют разные группы и никаких конфликтов. Думаю, проблем не возникнет. А про клипы, сейчас делаем новый, да. Стараемся успеть к презентации альбома. Пока не буду раскрывать всех тайн и названий. Вообще у нас есть несколько классных сценариев и людей , которые готовы это красиво снять. Вопрос в финансах, все это дорого. Если вдруг кто-то хочет нам помочь, мы всегда открыты.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.