Сорокалетняя Лиана Малышева из Саратовской области — одна из четырех миллионов россиян, живущих сегодня с онкологическими заболеваниями. Она борется не только со своей болезнью, но и с сельской администрацией за нормальные коммунальные условия, с приставами — за свою и так невеликую пенсию. А год назад боролась с военкоматом за мужа, которому сразу после объявления "частичной" мобилизации пришла повестка. И победила. Сил за восемь лет болезни почти не осталась. Женщина боится, что если мобилизацию объявят повторно, она уже не сможет спасти мужа.
Жизнь в больничных очередях
С Лианой мы встречаемся в онкодиспансере Саратовской областной больницы. Коридор забит пациентами. Молодые и пожилые, плачущие и смирившиеся, одни или с родственниками, люди сидят у дверей кабинетов и ждут приема. Кто-то молчит, кто-то тихо переговаривается.
Лиана Малышева, опираясь на единственный костыль, ждёт у кабинета УЗИ-диагностики. У неё обследование, "нулевой" талончик. Врач обещал принять ее в 11:30 утра, чтобы к полудню она успела в соседний корпус на компьютерную томографию. Но время почти 12 дня, а очередь не движется.
— Я не очень люблю эту врачицу, — говорит Лиана. — Я была к другой записана, но она на больничном. А эту вечно ждать надо.
Девятый год Лиана живёт с неоперабельным раком легкого в последней стадии. А семь лет назад из-за опухоли яичника ей удалили матку. В последние годы ей капают поддерживающую "химию". Раз в три недели она едет за сто километров — из своего села в Базарно-Карабулакском районе Саратовской области в Энгельсский онкодиспансер. И столько же обратно. Раз в полгода Лиана проходит обследования в Саратове. Иногда её отправляют в Тамбов или Воронеж на ПЭТ КТ (позитронно-эмиссионная томография) — в Саратове до сих пор нет своего аппарата для такого исследования.
Перед каждой госпитализацией на "химию" она приезжает в райцентр, чтобы сдать необходимые анализы в местной больнице. Между Борисовкой — небольшим селом, где она живет — и Базарным Карабулаком нет автобусного сообщения. Каждый раз ей приходится платить водителю от тысячи до пяти тысяч рублей, чтобы тот отвез ее в Карабулак (30 км), в Саратов (95 км) или Энгельс (115 км).
Наконец, из-за двери УЗИ-кабинета раздается требовательное: "Малышева!" — и Лиана, тяжело опираясь на свой костыль, с сумками в руках ковыляет к кабинету.
— Век бы эти больницы не видеть, — тихо говорит она, выйдя из кабинета.
Пока мы поднимаемся в гору к соседнему корпусу, Лиана объясняет, как она добирается до больницы и обратно: "Утром меня отец привез, я там в очереди, тут в очереди. Домой вернемся — день прошел. Я за восемь лет в этих очередях насиделась — во".
Долг за рак
Мама Лианы — азербайджанка. Она привезла дочь в Борисовку из Баку совсем крошечной — ей было меньше года. Лиана закончила тут местную школу и вернулась на родину матери.
— Уехала к сестре на свадьбу и осталась, — вспоминает она.
Малышева работала в Баку официанткой, продавщицей, позднее освоила профессию мастера маникюра. Но в 2013 году она вернулась обратно в Россию.
— Мне надоело каждые три месяца ездить на границу, чтобы продлить срок проживания без визы, — говорит Лиана. — И квартиру снимать было тяжеловато.
Первое время она работала в Энгельсе продавщицей, затем устроилась на завод "Роберт Бош Саратов", который до начала полномасштабного вторжения России в Украину прекрасно работал и обеспечивал многих рабочими местами.
— Очень мне эта работа нравилась, — вспоминает Малышева. — Я работала оператором станков. Мы делали моторы на дрели, на болгарки. Я довольно часто работала сверхурочно, потому что любила свою работу. Зарплата была хорошая, прекрасные коллеги.
Лиана Малышева
Лиане как раз должны были дать третий разряд — но она заболела. Сначала она просто много и часто кашляла. В один из дней на работе Малышева не смогла сделать вдох — ей вызвали скорую. До постановки диагноза Лиана несколько месяцев кочевала из одного тубдиспансера в другой. Жидкость из легких откачали, но диагноз поставить не могли: палочка Коха то находилась в анализах, то пропадала из них. Тогда кто-то из врачей предположил рак. В тот момент Лиане было 32 года.
— Чтобы подтвердить или опровергнуть диагноз, мне надо было отправить анализы в Москву, — рассказывает Лиана. — И сам анализ, и транспортировка стоили дорого. Я уже два месяца не работала. Чтобы оплатить всё это, я взяла 130 тысяч рублей в кредит, застрахованный от невыплаты, в "Почта Банке".
Диагноз подтвердился — рак легкого, уже неоперабельный. Еще месяца четыре у Лианы ушло на оформление инвалидности. Всё это время она исправно выплачивала кредит. Когда инвалидность была оформлена, Малышева отнесла документы в банк и объяснила, почему не сможет больше платить. Банк подал на Лиану в суд, сочтя ее поступок незаконным обогащением. И суд встал на сторону кредитной организации.
— Была бы я здоровая, я бы его платила, конечно, — объясняет Лиана. — А так, вся моя пенсия уходит на лекарства и поездки на "химию" и обследования. Иногда все равно денег не хватает — приходится обращаться в фонды.
У женщины первая группа инвалидности, а пенсия — чуть больше 20 тысяч рублей.
В 2017-м году — ровно через год после того, как у нее обнаружили рак легкого — у Лианы нашли еще и рак яичника.
— Хорошо, что эту опухоль смогли удалить, а заодно удалили и матку, и яичники, — говорит она. — После операции я долго не могла ходить. Пришлось вернуться к родителям. Как раз начался грибной сезон, и я буквально ползала в лес. До сих пор думаю, что лес меня и спас.
Село Старые Бурасы, Саратовская область
В том же году Лиана вышла замуж за своего одноклассника Диму, с которым они вновь встретились в Борисовке. И после стольких лет между ними вспыхнули былые чувства.
— Он, конечно, очень мне помогает, — говорит Лиана. — С домом, с хозяйством. Когда мне бывает плохо, он тоже всегда рядом.
К тому же Малышевы разделяют любовь к животным. Сейчас у них десять кошек, четыре собаки, гуси, индоутки, перепелки и свиньи. А Лиана выращивает в небольшом саду перед домом розы.
— Димка вот эту кошку, Нику, привез из какого-то рейса, — объясняет Лиана, показывая на тощую черно-белую кошку, внимательно смотрящую на нас с комода. — Был ноябрь, холодно. Она буквально вмерзла в дорогу. Он ее пожалел. Забрал домой. Мы ее выходили.
Когда в сентябре прошлого года мужу пришла повестка, Лиана не на шутку испугалась.
Рак жены спасает мужа
— У нас из деревни только один мобилизованный, зато четыре добровольца, — рассказывает Лиана. — Один — совсем мальчишка, чуть за двадцать ему было. Ушел, даже родителям ничего не сказал. Недавно его похоронили.
Это были вторые "военные" похороны в Борисовке. Первым похоронили "вагнеровца" — сельчанина, который ушел воевать из колонии вместе с "частной военной компанией" Евгения Пригожина.
— "Вагнеровца" хоронили без военных почестей, — вспоминает Малышева. — Его семья потом долго добивалась, чтобы его имя занесли на доску почета. Но добились и этого, и выплаты им все сделали.
Дмитрию повезло. Домой его отправил сам военком прямо со сборов.
— Мы пришли к автобусу с двумя сумками, — вспоминает Лиана. — Я с собой взяла справку об инвалидности, свидетельство о браке, справку с места жительства, чтобы всё это показать военкому.
Хозяйство Малышевых
По словам Лианы, военком, заглянув в документы, сразу сказал Малышевым взять "сумки в зубы, и пошли отсюда". Оказалось, что у военного кто-то из родных тоже болеет раком.
— Он спросил тогда: "Почему ваша администрация нам сразу не сказала, что у него такая ситуация?"
— Поселковая администрация, с которой вы в последние девять лет воюете? — уточняет корреспондент "Idel.Реалии".
— Да, она. Вы видео не смотрели, когда к нам приезжал саратовский коммунист Александр Анидалов? — спрашивает в ответ Лиана. — Я тогда больше всех выступала и возмущалась.
— Зато памятник отстояли! — говорит мама Лианы, которая сидит вместе с нами в тесной кухне.
Борьба за нормальную жизнь
Монумент в память о погибших во Второй мировой войне сельчанах находится в двух домах от Лианы Малышевой. В свое время его из соседних Старых Бурас в Борисовку перенес тогдашний председатель колхоза Игорь Кудашев. С середины девяностых памятник только ветшал. Когда Лиана вернулась в деревню, она стала добиваться от властей, чтобы его привели в порядок.
— Сгнивший забор упал, сам монумент был в разрухе, — вспоминает Малышева. — Через поляну рядом с ним текло из лопнувшей трубы. Соседи сливали у него на задах помои. Я ругалась с администрацией, писала депутату областной думы Анидалову. Он приезжал, но сделать ничего не смог. Написала в приемную Вячеслава Володина (спикер Госдумы, депутат от Саратовской области — "Idel.Реалии"). После этого письма отреагировали, наконец. Глава администрации ко мне приехала, мы побеседовали. Памятник привели в порядок, площадку покрыли асфальтом.
Лиана с соседками скинулись деньгами на краску. Вместе они покрасили парапеты в цвет георгиевской ленты. Тонкой кисточкой черной краской обновили буквы в именах погибших солдат. Малышева купила две огромные кадки для цветов и каждое лето сажает в них петунии.
— Для меня важно сохранять память, — говорит она. — Пусть у меня тут никто не погиб. Но я не могу ходить и безучастно смотреть на поруганную память. И вообще просто хочется жить не в говне.
Лиана занималась памятником, уже живя с тяжелым диагнозом. Но ругалась она с председательницей сельсовета не только из-за этого.
— Зимой дороги не почистят до Базарного Карабулака, и мне приходится в больницу ехать в объезд и платить водителю лишние деньги, — объясняет Лиана. — Звоню, ругаюсь. Тогда, глядишь, трактор пустят. Почему нельзя это делать без напоминания, я не знаю…
Недавно во всем селе, никого не предупредив, на несколько дней отключили водоснабжение. Сельчане не успели запастись водой.
— Нельзя же так делать! — восклицает Малышева. — Мне приходилось с тележкой и канистрой ходить 800 метров до родника. А мне в ответ: а что тебе не пройтись, ты же за грибами в лес ходишь! Да меня лес лечит, я только потому туда и ползу. А в последнее время или папа отвозит, или подруга. Самой очень тяжело.
Пешком Лиана передвигается очень медленно, опираясь на костыль. Из-за частых "химий" у нее перелом шейки бедра без смещения. Теперь женщину преследует сильная боль. Из-за опухоли в легком несколько месяцев назад у нее сломалось ребро. От боли в груди Лиане немного помогает "Трамадол", который ей выдают. От боли в ноге — "Диклофенак". Но даже с ними её жизнь полна боли.
Склад с лекарствами вместо студии маникюра
— Пойдем, я тебе мою студию покажу, — говорит Лиана и открывает дверь в маленькую комнатку, где стоит маникюрный столик, валик под руки, ультрафиолетовая лампа и набор лаков на полочках.
Маникюр остался в прошлом. В Баку Малышева зарабатывала этим на жизнь, в Борисовке рисовала ногти подругам на торжества и праздники из любви к искусству. Сейчас долго сидеть на одном месте ей невмоготу. По этой причине дверь в студию практически всегда закрыта, а рядом со столом мастера — на газете, расстеленной на полу — дозревают последние помидоры.
— Теперь у меня новая коллекция, и это не лаки, — грустно усмехается Малышева, открывая один из ящиков в кухонном комоде. Там россыпью лежат разнообразные лекарства. От тошноты, от давления, обезболивающие, гормональные препараты. Большую часть ей приходится покупать самой.
"Железо" в ампулах помогает Лиане, когда гемоглобин опускается ниже нормы (лекарство стоит от полутора тысяч рублей за упаковку). Когда подводит печень, выручает "Гептрал" (от двух с половиной тысяч за упаковку). Падают лейкоциты — помогает "Дексаметазон". Его плюс в том, что упаковка из десяти ампул стоит чуть больше ста рублей. Но Лиане он требуется постоянно: как и шприцы и спиртовые салфетки, а также средство для снятия тошноты, которая преследует пациентку после курса "химии". В последнее время очень много денег у Лианы уходит на детское питание. После очередной химиотерапии она может есть только смесь "Нутрилон" и высокобелковое питание в бутылочках "Нутридринк".
— В первый раз мне было очень плохо после "химии" в начале сентября, — вспоминает Малышева. — Третьего меня прокапали. Четвертого-пятого чувствовала себя нормально, даже стол накрыла ко дню рождения мужа. А шестого сентября я просто не смогла встать. Поднимаюсь — меня шатает. Есть не могу, всё просится назад. И делать ничего не могу. И спать не могу — ком стоит в горле.
В дополнение к обычному набору лекарств добавился еще и "Энтеросгель" (от 500 рублей за тюбик 225 грамм). Он, по словам Малышевой, немного помогает победить тошноту.
— "Трамадол" относительно недорогой — 280 рублей за упаковку; если что, могу и купить, — говорит Лиана. — Но в принципе задержек с выдачей почти не бывает. Но в последнее время колю его три раза в сутки. Иначе не могу. С сентября потеряла 25 килограммов. Врачи решают, продолжать ли это лечение или попробовать новую схему. Честно говоря, у меня мелькала мысль отказаться от лечения совсем. Слишком уж плохо мне от него. Но я все равно не сдаюсь.
Полгода назад Малышевой предлагали провести повторную биопсию опухоли — чтобы определить, каким еще лекарством на нее можно подействовать. Но Лиана отказалась — это обойдется, по ее словам, в 300 тысяч рублей. А судебные приставы периодически порываются ополовинить её пенсию.
— Год назад мне на "Госуслуги" пришло извещение от судебных приставов, что я должна банку больше 250 тысяч рублей, — рассказывает Лиана. — А 17 тысяч исполнительского сбора они требовали сразу одним платежом. И вот с одной стороны я борюсь с раком, с другой — пинаю администрацию, чтобы они хотя бы дороги чистили, а с третьей на меня нападают приставы, когда мне пенсии еле-еле хватает. И то вся она уходит на лечение.
В итоге приставы заблокировали женщине счет в "Сбербанке" и пару раз пытались-таки ополовинить пенсию. Но после многократных писем Малышевой в прокуратуру и в УФССП у нее снимают не больше ста рублей в месяц. Однако финансовое положение у Лианы все равно незавидное. Пенсии в последнее время на лечение хватает с трудом. Все, что зарабатывает муж, семья вкладывает в дом и в хозяйство. Все равно появляются долги. Иногда Лиану выручают фонды, иногда друзья.
— Недавно мой зять, а он человек не бедный, пожертвовал десять тысяч долларов армии Азербайджана. Армия Азербайджана и так не бедствует. Мог бы и мне отдать, — с грустным смехом говорит она.
Жить вопреки
В кухне на рабочем столе у Лианы стоят две банки с солеными грибами. Это грибы свежего посола. Буквально за неделю до этого они еще росли под ёлками в соседнем лесу.
— Я люблю собирать грибы, — говорит Лиана с воодушевлением. — Грузди надо внимательно искать, они прячутся под листьями. Но если найдешь — это удача. От маслят руки все потом черные. Но они вкусные. А больше всего люблю рыжики. Приду в лес — и не могу надышаться.
С огромным хозяйством Лиана долгое время управлялась сама. Но теперь ей периодически требуется помощь мужа или мамы.
— Усталость накатывает такая иной раз, встать не могу, а всё хочу что-то делать, — говорит она. — Глаза делают, а руки не могут.
В это время она возится на кухне, готовит еду котам. Суп с лапшой "Роллтон", непременно с зажаркой из овощей, поскольку "белое они не едят". На полу кот Пискун дерется за кусок сала с котом Кокосом. Собака Лиза и её щенок Грозный клянчат сладкие булки у хозяйки. Под ногами, задрав короткие хвостики, ковыляют котята. Лиана снимает парик — в нем жарко. Еще год назад у нее была короткая стрижка. Сейчас же на голове совсем не осталось волос.
— Дома так хожу, — говорит она. — На улицу выхожу в косынке. Муж мой меня каждый вечер перед сном видит такую. Чего стесняться? Я вообще думаю, что тот, кому поставили диагноз "рак", не должен отчаиваться и сдаваться. Надо обязательно пробовать лечение. С моим диагнозом пятилетняя выживаемость — пять процентов. Я уже восьмой год живу. Наверное, это я и хочу сказать: никогда на сдавайтесь.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.