"Idel.Реалии" рассказывают истории героев книги "Нет войне", уехавших из России. Часть II

Осенью 2022 года "Idel.Реалии" выпустили книгу "Нет войне", посвященную 40 историям жителей Поволжья, которые выступают против российского вторжения в Украину. На момент записи монологов все они были в России. Спустя время некоторые герои книги были вынуждены уехать из страны, опасаясь за свою безопасность. К годовщине войны "Idel.Реалии" поговорили с ними и узнали, как им теперь живется вдали от родины. Это — вторая часть серии материалов.

Камиль Чураев: "Шок от 24 февраля перешел в какую-то тянущую боль"

Уфимский художник и дизайнер Камиль Чураев уехал из России в Грузию в октябре 2022 года — вскоре после объявления мобилизации. До этого активист не раз выходил в Уфе на антивоенные пикеты, но к осени убедился в том, что "изнутри в России ничего уже не поменяется". Сейчас Чураев вместе с одним из младших сыновей (у него их четверо) живет в приморском поселке Уреки (недалеко от Батуми), ждет воссоединения с остающейся пока в России семьей и удаленно работает над своими дизайнерскими проектами.

— За прошедшие месяцы мы здесь прижились, освоились. Местные жители к нам относятся хорошо. Сын Нур ходит в школу и чувствует себя прекрасно. Он ведь давно мечтал сюда попасть, и в Россию не хочет возвращаться категорически. Сам я занимаюсь удаленно своими проектами. Работа есть, но — кроме нее — еще очень много дел по дому — заготовка дров, какой-то ремонт и прочее. Ну, и с ребенком я тоже много занимаюсь, — говорит Чураев.

От сына Камиль Чураев, как он говорит, не скрывает никаких своих мыслей и эмоций, часто беседуя с ним в том числе о политике и международных событиях.

— Недавно я, наконец, посмотрел фильм "Навальный" канадского режиссера Дэниэла Роэра; раньше как-то руки не доходили. После этого сидел в расстроенных чувствах. Разговаривал с сыном, объяснял ему, как так получилось, что мы всё проиграли этому режиму. Рассказал ему о своем — довольно примечательном — разговоре с нынешними соседями, москвичами-айтишниками. Они меня спрашивали: "Зачем ты во все это лез? Какая тебе была выгода?" Мол, был же такой "общественный договор" с властью — мы сидим тихо, и нас не трогают. Я им отвечал, что этот договор на самом деле давно перестал работать. И что они сами теперь сидят в деревне, в чужой стране, несмотря на то, что в России "сидели тихо". Я объяснял сыну, что если бы эти люди не сидели тихо, боясь потерять свою работу и квартиры, а протестовали бы, то, может, мы сейчас жили бы в другой России. Не было бы войны, смертей, не было бы всего этого ужаса, — рассуждает Камиль Чураев.

Активист признается, что в последнее время, глядя на события в России и в мире, у него "еще больше поубавилось оптимизма и еще больше прибавилось фатализма".

— Всю жизнь у меня было ощущение, что мы двигаемся к чему-то лучшему. Сейчас я не понимаю, что происходит. Когда это все кончится? — задается вопросом Чураев. — Сил уже смотреть на все это никаких нет. Наступило какое-то безвременье, какой-то мутный кисель — и спасаешься от этого только работой и бытом. Даже если мы выберемся из этой катастрофы, то сумеем ли преодолеть последствия? Я и рад бы не смотреть новости, но ведь не получается. У меня в России до сих пор остается половина семьи, остались родители, сестра, близкие друзья — и, конечно, я за всех беспокоюсь.

Не меньшие переживания у Камиля по-прежнему вызывают события в Украине, когда он видит последствия бомбардировок российской армией украинских городов, гибель мирного населения. Он признается, что до сих пор не отошел от тех эмоций, которые охватили его год назад, когда Россия начала вторжение в Украину.

— Шок, который ударил по нам 24 февраля, был очень большой. И он никуда не исчез — только перешел в какую-то тянущую боль, которая постоянно подпитывается трагическими новостями из Украины, — констатирует Чураев. — Поэтому я, конечно, продолжу поддерживать украинцев. Обязательно приму участие в акциях 24 февраля, посвященных годовщине начала войны: если не в Батуми, то в Тбилиси.

Художник также говорит, что как человек творческий, привыкший много размышлять и чувствовать, он не может не задумываться о том, что в целом происходит в мире:

— Повсеместная эскалация напряженности всё продолжается. Более того — начинается всеобщая гонка вооружений, на которую со всех сторон будут тратиться колоссальные ресурсы — вместо того, чтобы направлять их на борьбу с изменением климата, на лечение болезней, на восстановление ущерба, который мы уже нанесли природе. Впечатление такое, что человечество потеряло голову и мы все катимся в какую-то пропасть. И сама планета уже не выдерживает: страшные землетрясения в Турции и Сирии как будто намекают нам, что Земля как бы уже старается стряхнуть с себя нас — обезумевшее человечество, которое ничему и ни на чем — даже на мировых войнах — не учится. И я понимаю, что я ничего со всем этим не могу поделать. Машина уничтожения развернута колоссальная, всемирная — и все протесты, которые были год-два назад, сейчас кажутся какими-то мелкими, слабыми...

Камиль Чураев

На фоне всех переживаний Камиль, как он признается, сейчас всё больше думает о своей семье.

— Безусловно, ответственность за родных сейчас вновь выходит на первый план. Я думаю, что моя семья — жена и еще двое сыновей, которые сейчас с ней в России — приедут сюда весной. Еще скажу, что меня очень сильно приободрил визит в январе моего старшего сына, — вспоминает Камиль Чураев. — Он сейчас учится в Чехии, в свободной стране — и, конечно, уже не чувствует никакой связи с Россией.

Больших планов активист пока не строит — говорит, что в настоящее время относительно доволен своей жизнью, а время для планирования дальнейшего будущего наступит, когда приедет семья.

— Я не знаю, что будет с нами дальше: где мы будем жить через два-три года и как будем жить. Вернемся ли мы в Россию или останемся за границей. Да и в какую Россию возвращаться? Какой она будет через два, через три года, через пять лет? Хотя совсем исключать свое возвращение я не могу. Если я буду там полезен, если что-то смогу там сделать, то мы, наверное, вернемся. Но пока об этом размышлять рано. Думаю, в ближайшие полгода-год мы останемся в Грузии, а дальше будет видно, — резюмирует Камиль Чураев.

Денис Втулкин: "Если начнутся по-настоящему массовые протесты, я обязательно вернусь"

Самарский предприниматель Денис Втулкин на майских праздниках в прошлом году дважды выходил на прогулку на роликовых коньках, чтобы выразить свой протест против войны. Плечи он покрывал украинским флагом, который сшил сам. Спустя десять дней к активисту на парковке подошли полицейские, задержали его и увезли в отделение. Впоследствии на Дениса составили два протокола о "дискредитации" армии и оштрафовали в общей сложности на 90 тысяч рублей. Тогда он твёрдо решил, что покинет Россию.

— Когда меня в мае задержали, приходил какой-то начальник из Главка и спрашивал, что я планирую делать дальше. Я ему ответил, что уеду из России. Он сказал, что полицейские будут благодарны за это. Потом прошло лето. И они снова начали звонить — на работу, родителям, по месту прописки. Говорили, что у меня какие-то записи во "ВКонтакте", которые нарушают закон. Хотя я там всё давно удалил. Так я понял, что они не забыли моё обещание, — вспоминает активист.

Денис Втулкин пообещал участковому прийти, чтобы дать показания, но вместо этого уехал на дачу к друзьям. Он несколько раз менял место нахождения, а за день до мобилизации через Беларусь выехал в Евросоюз по Шенгенской визе. Он шутит, что в некотором смысле "ехал бизнес-классом": в отличие от тех, кого он встречал в лагере для беженцев, ему не пришлось пересекать границу пешком или на велосипеде. Сейчас Денис находится в Германии, он запросил политическое убежище.

— Я прилетел в Испанию, но подумал, что лучше всё-таки отправиться в Германию. Виза у меня испанская, но я планирую всё-таки добиться, чтобы меня не передавали в страну выдачи визы по Дублинскому регламенту. Вообще, запрос политубежища — это целая наука, поэтому, если кто-то планирует идти по этому пути, лучше посмотреть видео по теме. Я обратился за предоставлением политического убежища не в аэропорту, а в Федеральном ведомстве по делам миграции и беженцев. Сейчас я нахожусь в лагере недалеко от западной границы Германии, — рассказывает собеседник.

Денис Втулкин

Быт в лагере для беженцев скудный: как говорит Втулкин, нужно "включать мозги", чтобы раздобыть кипяток, а на кухне — постоянные очереди. Но со временем он разобрался, как включиться в расписание на готовку, где взять на замену постельное бельё. И сейчас активист чувствует себя в этих условиях комфортно, насколько это возможно. В лагере всего шесть человек на тысячу из России, большинство беженцев — из Марокко, Афганистана, Сирии.

Дальнейшая жизнь Дениса Втулкина прямо зависит от того, депортируют его в Испанию или нет. Он надеется всё-таки остаться в Германии, получить статус беженца, а потом — найти работу и арендовать жильё. Сейчас он собирает документы, которые могут помочь ему избежать отправки в страну выдачи визы по Дублинскому регламенту.

Денис признаётся, что первое время очень сильно скучал по Самаре. Ему даже снилось, что он вернулся в Россию. Он часто думал о том, почему он оказался вдали от дома и как ему вернуться обратно.

— Я постоянно видел кошмары, что останусь здесь, и просыпался с криками. Но со временем как-то стало легче. В Германии очень хорошо организована работа с беженцами, хотя я не знаю, может, в других странах так же. Мне дали общежитие, небольшие карманные деньги, обеспечивают антидепрессантами, которые мне нужны из-за панических атак. Я набрал вес до здорового состояния, взбодрился, радуюсь, что вокруг все приветливые, и никто не хочет меня посадить в тюрьму. У меня остался сын в России, я надеюсь, что скоро смогу получить документы и забрать его к себе. Самому-то мало что нужно, мне уже больше сорока лет, и ребёнок для меня — главная мотивация, — делится активист.

Территория лагеря для беженцев, где живет Втулкин

Сейчас Денис Втулкин старается поддерживать общение с немногочисленными активистами из Самары, которые ещё остаются на родине. Большинство его знакомых уехали в Казахстан, Турцию, на Бали, в Грецию и другие страны. Многие из них были "вне политики". Вместе с тем Денис признаётся, что восхищается теми, кто находит смелость оставаться в России и что-то делать, чтобы остановить войну.

— Я не верю, что в России в ближайшие двадцать-тридцать лет будет что-то хорошее. Может, спустя долгое время наша страна станет демократическим государством. Я думаю, что если начнутся по-настоящему массовые протесты, я обязательно вернусь и присоединюсь к ним. На оппозиционных каналах и в СМИ всё чаще говорят, что Россия распадётся на несколько государств. Но мне не хочется в это верить. Мне страшно за будущее России, и я не желаю моей стране смерти, — резюмирует Втулкин.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.