"Репрессии стали обыденностью". Программист из Чебоксар — об обысках и отношении к войне

В июне Ленинский районный суд Чебоксар дважды оштрафовал Максима Супрун — на 35 000 и 30 000 рублей —​ по статье о "дискредитации Вооруженных сил РФ" (статья 20.3.3 КоАП РФ). 5 мая у программиста прошли обыски, следователи изъяли всю технику и присвоили активисту статус свидетеля по уголовному делу о телефонном терроризме (часть 2 статьи 207 УК РФ). О репрессиях, которые стали обыденностью, обысках и будущем России Супрун рассказал в интервью "Idel.Реалии".

В основу двух административных дел против Супрун легли два репоста в открытом Telegram-чате оппозиционного канала "Сердитая Чувашия". При этом Максим Супрун отмечает, что в материалах дела нет доказательств, что репосты сделал именно он.

Так, в первом протоколе говорилось, что чебоксарец "разместил материалы, а именно информационный материал в виде видеоматериала, сопровождающийся следующей текстовкой: "Болтливый сепаратист рассказал, как на самом деле со снабжением их армии".

Во втором посте в соцсетях, согласно материалам дела, Максим Супрун разместил запись следующего содержания: "Новые приключения российских мародеров в Украине. Они везли домой подарки, награбленное в украинских домах — детские игрушки и сковородки. Стоит ли говорить, что до дома они так и не доехали".

5 мая у программиста прошли обыски по делу о телефонном терроризме (часть 2 статьи 207 УК РФ — "заведомо ложное сообщение о готовящихся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, совершенное из хулиганских побуждений, в отношении объектов социальной инфраструктуры либо повлекшее причинение крупного ущерба"). Обыски по аналогичному поводу прошли ещё у одного активиста.

***

— Расскажите немного о себе. Чем вы занимаетесь?

— Я работаю программистом. У меня взгляды оппозиционные уже лет десять. Я не одобряю действия нашей власти. Но так я не считаю себя каким-то активистом, не часто выражаю своё мнение активными действиями, типа пикетов или митингов. Тем более не считаю себя политиком. Вообще для меня политик — это тот человек, который ответственно относится к своим действиям и берет ответственность за других людей. Такой черты у меня нет.

— Есть вообще такие политики в России, которые обладают теми качествами, о которых вы сказали?

— Да. Например, Илья Яшин. Он для меня идеальный политик. А также Алексей Навальный. Но он, как известно, в тюрьме и не имеет возможности влиять на события в России. Надеюсь, с Ильей все будет хорошо. Он призывает всех оставаться в России, где даже кругом репрессии… Думаю, что у Яшина было несколько возможностей уехать, но он этого не делает. И я считаю, что это вообще классно.

— Вы помните свое 24 февраля? Что делали, какое было настроение, когда прочитали новости о событиях в мире?

— Этот день уже точно не помню. В этот день вроде бы у меня было много дел, я усиленно работал. И когда все началось, когда мне стало обо всем известно, обратная реакция пришла через несколько дней, когда появилось время почитать новости. Я задавал себе вопрос: "А разве это серьезно вообще?" Я до последнего не верил. Было чувство, что это все нереально.

— В России вам страшно?

— Страшно. Но страх появился, когда ко мне пришли с обыском, когда потом я стал свидетелем по уголовному делу о ложном минировании и когда составили протоколы. Но даже тогда я понимал, что людям на Украине намного сейчас тяжелее. И тогда мой страх уходил на второй план.

— Как вы вообще приняли новость о том, что вы проходите свидетелем по делу о ложном минировании?

— Принял новость, как ни странно, более-менее спокойно. С тех пор как началась так называемая спецоперация, последовали репрессии, а они стали намного чаще проводиться и даже в отношении людей, которые с оппозицией раньше дел вообще не имели. У меня было внутреннее понимание ситуации, что и ко мне могут прийти. И вот они пришли.

— Правильно ли можно понять из вашего ответа на предыдущий вопрос, что репрессии в России стали обыденностью?

— Как ни прискорбно говорить, но репрессии стали для нас обыденностью, это факт. С другой стороны, это же плохо и для власти. Она ведь проводит репрессии, чтобы испугать. А когда у тебя каждый день в новостях повестка о том, что кого-то задержали, к кому-то пришли с обысками, на кого-то завели дело, и страха к репрессиям уже нет. Но, в конечном счёте, я считаю, что люди к страху не должны привыкать.

— Расскажите про обыски, как они прошли?

— С обыском ко мне пришли 5 мая вечером. Позвонил ко мне изначально мой участковый. Я открыл ему дверь. Он ко мне довольно часто приходил в последнее время, чтобы вручить бумажки-предостережения от участия в митингах. Приближалось 9 мая, был анонс о публичных акциях — и вот тогда я подумал, что опять вручат предостережение. Поэтому я спокойно к себе впустил участкового.

В итоге оказалось, что стою в коридоре, жду, когда поднимется, а в итоге вижу четверых человек — два следователя и двое понятых. Уже в этот момент понял неладное. Следователи представились, показали удостоверение, сказали, что будут проводить обыск. Показали постановление об обыске. Я тогда им сказал, что мне нужно позвонить адвокату. У меня своего адвоката не было, и я позвонил к ребятам канала "Сердитая Чувашия", предупредил об обысках. Следователи, кстати, меня не торопили, дали возможность позвонить.

Когда начался обыск, они сразу спросили, где находится компьютерная техника: "Выключайте, будем забирать". Какие-то пароли даже не спрашивали. Все упаковали и забрали, включая телефон, системник и ноутбук. Один из следователей сказал, мол, не обижайтесь, работа у нас такая.

— Вы рассматриваете возможность эмиграции из России?

— Вопрос хороший, но я оставлю его без ответа.

— В вашем окружении есть люди, которые поддерживают войну в Украине?

— Ранее такие люди были. Но с тех пор как эта спецоперация началась, я перестал с ними общаться.

— Есть ли смысл разговаривать с теми людьми, кто поддерживает войну, стоит ли отговаривать их или лучше оставить при своем мнении?

— Смысла разговаривать нет. Это лишняя трата времени. Их не переубедить. Смысл есть говорить с теми, кто находится в сомнениях или с теми, кто не так ярко поддерживает то, что говорят наши власти.

— Продолжите ли вы в России выражать свое антивоенное настроение?

— На данный момент нет. Я думаю, что для меня это слишком опасно… Мне уже выписали два штрафа по статье "дискредитация армии" и еще прохожу свидетелем по уголовному делу о ложном минировании.

— У вас есть адвокат, кто вам оказывает юридическую поддержку?

— По административным делам мне помогали ребята из "Роскомсвободы". Они готовили документы, составляли линию защиты. Но на самих судах я был один, так как в Чебоксарах у нас не нашлось защитника, кто бы мог присутствовать в суде и защищать меня по протоколу о "дискредитации армии". А по уголовному делу о ложном минировании мне тоже помогают ребята из "Роскомсвободы". Они мне нашли адвоката из соседнего города и в случае чего он мне поможет.

— Какое будущее вы видите у России в ближайшие лет пять?

— Я думаю, что нашу страну ждут большие потрясения в экономическом плане. Даже на моем примере продуктовая корзина нехило подорожала, пришлось сократить расходы. Санкции дойдут до каждого человека, даже если кто-то сейчас не ощущает их последствия. Я думаю, что "режим Путина рухнет", но при этом Россия перестанет существовать в том виде, в каком мы привыкли ее видеть.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.