Непринятие "казачьего закона" в Дагестане как редкое проявление федерализма

Эксперт по этно-религиозным вопросам Харун Сидоров разбирает "демарш" дагестанских депутатов по законопроекту о казачестве, который произошел на фоне всяческой поддержки казачьих инициатив в Татарстане и Башкортостане.

Отказ депутатов Народного Собрания Дагестана принять предложенный главой республики законопроект "О казачестве в Республике Дагестан" стал одной из ярких новостей блеклой государственной национальной политики современной России.

Оценить такую фронду дагестанских депутатов можно, сравнив их демарш с будничным утверждением в январе 2019 года главой правительства Татарстана Алексеем Песошиным комплекса мер по реализации в республике госстратегии в отношении казачества. В соответствии с ними, члены "казачьих обществ" наделялись в Татарстане рядом полномочий, включая "охрану правопорядка" и даже "розыск граждан, уклоняющихся от воинской обязанности".

К слову, предложенный дагестанским депутатам законопроект "казаков" (о том, почему в кавычках, чуть позже) такими полномочиями не наделял. Он "всего лишь" предлагал возложить на республику обязанности оказывать содействие в "создании казачьих обществ и центров казачьей культуры, организации казачьих творческих коллективов и работы по патриотическому и физическому воспитанию казачьей молодежи, создании казачьих музеев, пополнении фондов и оформлении постоянно действующих казачьих экспозиций в государственных и негосударственных музеях Республики Дагестан, возрождении и развитии традиционных казачьих художественных промыслов, проведении конкурсов на лучшее произведение живописи, скульптуры, декоративно-прикладного искусства по казачьей тематике".

Кроме того, в случае принятия этого закона предусматривалось, что "казачьим обществам, внесенным в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации, для осуществления сельскохозяйственного производства, сохранения и развития традиционного образа жизни и хозяйствования казачьих обществ предоставляются земельные участки, находящиеся в государственной или муниципальной собственности".

То есть, амбиции лоббистов "казачества", одним из которых слывет полпред президента в СКФО Юрий Чайка, в Дагестане были куда скромнее, чем в Татарстане, где "казаков", ничуть не сомневаясь, наделили функциями государственных силовых структур. И тем не менее, у дагестанских депутатов они вызвали ряд правомерных вопросов, которые обернулись отказом наделить "казачество" в республике особым статусом.

Прежде всего, слабым местом такого "казачьего" лоббизма является весьма двусмысленное определение самого "казачества". В указанном проекте закона говорилось, что "казачество в Республике Дагестан — граждане Российской Федерации, постоянно проживающие в Республике Дагестан и являющиеся членами казачьих обществ в Республике Дагестан". То есть, казаком является тот, кто вступает в "казачье общество". Но кто в таком случае может вступить в "казачье общество" и по какому принципу? Вопрос стоит тем острее, учитывая, что авторы законопроекта одной из его целей указали "содействие объединению граждан, проживающих на территории Республики Дагестан, в казачьи общества". Вот так — "граждан, проживающих на территории Республики Дагестан", без всяких уточнений. Следует ли из этого, что в идеале все дагестанцы, в подавляющем большинстве являющиеся гражданами России, должны записаться в "казачьи общества", и по логике этого законопроекта, стать "казаками"?

Меж тем, приведенные выше формулировки — о создании центров культуры, творческих коллективов, музеев и экспозиций в них, произведений живописи и т.п., дают основания предположить, что речь идет об общности, обладающей своей, присущей именно ей культурой. А такими устойчивыми культурными общностями считаются народы или этнические группы, чьи культуры устойчиво воспроизводятся из поколения в поколение, в отличие от субкультурных общностей, которые обычно создаются по интересам и носят неустойчивый характер. Именно поэтому второе делается в частном порядке, в то время как поддержка национальных культур осуществляется и государством.

Однако если речь идет о поддержке конкретного народа и его культуры, то почему об этом не заявить прямо? Вопрос риторический, потому что ответ на него очевиден, и в общем, и в данном случае.

Во-первых, потому что это ломает всю концепцию т.н. "реестрового казачества", в рамках которой "казаком" считается любой, вступивший в "казачье общество", включенное в государственный реестр.

Во-вторых, потому что конкретно в данном случае, в пожалуй самой мультиэтнической республике Российской Федерации, в которой живут десятки коренных этнических групп, принятие отдельного закона об одной из них смотрелось бы предельно абсурдно. Тем более, учитывая то, что в соответствии с Постановлением Госсовета Республики Дагестан от 18 октября 2000 года в число коренных народов республики казаки не включены.

К слову, отказ дагестанских депутатов наделить особым правовым статусом непонятные "казачество" и членов "казачьих обществ" был горячо поддержан… казачьими националистами. То есть, теми, кто выступает за признание казаков таким же народом, как и остальные народы, и за роспуск реестрового "казачества". Так, Василий Сахаров, администратор крупнейшего казачьего национального сообщества "Казакия", комментируя решение Народного Собрания Дагестана, назвал возражения против принятия данного законопроекта "здравой, четкой мотивацией", а дагестанских депутатов "красавчиками", которые "все четко обосновали". Согласившись с тем, что нет никакого смысла отдельным законом выделять один народ из остальных, Сахаров, призывающий тех, кто имеет казачьи корни и считает себя казаками, записываться в ходе идущей переписи казаками по национальности, особо указал на то, что по результатам прошлой переписи 2010 года таковых в Дагестане оказалось всего 688 человек. В свете чего разговоры о необходимости государственной поддержки казачьей культуры смотрятся просто нелепо - за отсутствием носителей оной.

Казаки: кому они выгодны?

Наконец, нельзя обойти вниманием и еще одно обстоятельство, на которое было указано в ходе обсуждения этого законопроекта дагестанскими депутатами. Так, Султан Ибрагимов заявил, что жители мусульманского Дагестана не поймут особую поддержку республикой "казачества" еще и потому, что в Новочеркасске его представители выступали против строительства мечети. И тут можно добавить, что отнюдь не только в нем — помимо эпизодических акций с их участием против строительства мечетей в разных регионах России, в 2002 году атаманами Всевеликого Войска Донского было принято решение бороться против их строительства в регионах "казачьего Юга" в принципе. И это решение никто не отменял.

Фактически в данном случае дагестанские депутаты, или по крайней мере некоторые из них, дали понять, что в отношении к различным сообществам, являющимся историческими для тех или иных субъектов Российской Федерации, было бы правильно руководствоваться принципом симметрии. Скажем, представители исторически татарского руководства мусульман Москвы не раз заявляли о крайней недостаточности существующих в городе мечетей и сознательном противодействии столичных властей строительству новых. При этом контраргумент о том, что имеющихся мечетей вполне достаточно для коренных московских мусульман, а строить новые для приезжих никто не будет, едва ли можно считать адекватным. Ведь армии трудовых мигрантов в город завозит само руководство города, и этим людям потом не остается ничего кроме как ходить в существующие мечети, которые становятся переполненными. При этом не работает и ставка на перераспределение прихожан по соседнему Подмосковью. Так, именно "казачество" в свое время оказало ожесточенное сопротивление деятельности исламского центра в Сергиевом Посаде, а возглавлявший его татарский имам был даже избит "неизвестными". Однако это не мешает властям Татарстана и Башкортостана давать добро на создание казачьих поселений на территории этих республик.

А вот дагестанские депутаты, судя по всему, считают, что подобные отношения должны быть симметричными, и что сообщество, известное своим противодействием строительству мечетей, не может рассчитывать на благоприятное к себе отношение в мусульманских регионах.

Впрочем, следует отметить, что подобный демарш дагестанских депутатов в реалиях современной России является редким исключением из общего правила, заключающегося в том, что региональные власти и заксобрания давно берут под козырек перед любой инициативой центра. Но тем оно и интересно — в качестве примера того, как выглядела бы национальная политика разных регионов в условиях реального федерализма.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram.