Минувшая зачётно-экзаменационная сессия в России ознаменовалась двумя скандалами, которые сложно было представить ещё год назад. Выпускнику Уральского политехнического колледжа снизили на балл оценку из-за цвета волос — о чём экзаменаторы заявили во всеуслышание. А казанскую студентку и вовсе не допустили к зачёту "из-за шорт и татуировок". Преподаватели прониклись призывом российских властей и грудью встали на защиту "традиционных ценностей"? Или есть иные причины, способные объяснить подобное отношение? Эти вопросы корреспондент "Idel.Реалии" задал психологу, социологу и политологу.
Но сначала вкратце суть обеих историй. В первом случае выпускник колледжа Роман Щербаков записал диалог с экзаменаторами на видео.
— Защита была хорошая, но твои зелёные волосы всё испортили. Поэтому ты получаешь "хорошо", — заявляет женщина-экзаменатор Щербакову, успев заметить, что ситуация "совсем неоднозначна".
— Почему? — удивляется Роман.
— А потому что внешний вид, — повышает голос экзаменатор. — Ты посмотри, как ты выглядишь! Пришёл как на дискотеку. Непрезентабельно!
— Дресс-код надо соблюдать, — громко добавляет женщина рядом. — И волосы, и ваши все эти… (при этих словах она начинает выразительно дергать себя за мочку уха, видимо, намекая на пирсинг).
— Пришёл я в футболке, в штанах, — рассказал позже журналистам Щербаков. — Я выглядел опрятно, нормально — не в грязной одежде. Я был подготовлен, на отлично, у меня все практически оценки были пятёрки…
Your browser doesn’t support HTML5
Мешает ли цвет волос учиться? Эксперты советуют
"ПРЕПОДАВАТЕЛИ ПОНИМАЮТ: ЭТО, МЯГКО ГОВОРЯ, МАРАЗМ"
Студентку Казанского государственного института культуры Анну Невскую ректор с деканом не допустили к сдаче зачёта. При этом, рассказывает Невская, всё началось с конфликта с ректором по другому поводу — но в итоге, когда дело зашло до сдачи зачёта и к делу подключился декан, студентку забраковали именно из-за внешнего вида. — "Посмотри, на кого ты похожа! Такой вид — только на пляже ходить!" — вспоминает слова декана Невская в разговоре с корреспондентом "Idel.Реалии". — Я была в шортах, почти до колен. Они не были обтягивающие. Вот такие были (показывает). Причем в институте у нас много кто в шортах ходит — и ни до кого не докапывались.
Потом меня пригласили и сказали, что меня не допускают к зачету из-за моего внешнего вида. То что татуировки, шорты… Причем раньше это никого не волновало. Преподаватели все на моей стороне были. Они понимают, что это, мягко говоря, маразм. Но они ничего не могли сделать. Раз высшее руководство сказало, значит, всё — меня нельзя допускать.
— А когда ты поступала в вуз, эти татуировки никого не беспокоили?
— Нет. Так первый семестр я училась — там тоже никого ничего не беспокоило. И в шортах я ходила — вполне. И одногруппницы ходили. Странно, что это происходит в институте культуры и искусств, где много неформалов, татуированных людей, с такими волосами цветными…
Честно, мне кажется, это такое вот совковое мнение, эсэсэровское. То, что они считают это ненормальным… Может, они хотят показать свою власть над студентом, то, что студент ниже. Может, у них свои комплексы… Не знаю, честно. Мне кажется, всё дело в стереотипном эсэсэровском мышлении. Больше я не знаю, почему. Я ходила на пары, у меня были хорошие оценки, платила за учебу я вовремя.
Тату, пирсинг и шорты: студентку не допустили к зачету "из-за внешнего вида"
Татуировок у Анны много это сразу бросается в глаза:
— В основном для меня татуировки — способ самовыразиться, украшать себя. Ни об одной я не жалею. На лице бить не собираюсь.
— Там много пирсинга у тебя.
— Ну пирсинг-то снимается, его же легко снять.
— Как называется твой стиль — готик, эмо?
— Никак. Просто мне так нравится. Я могу ходить с черными губами, могу — с красными, желтыми, синими… Мне нормально!
— А окружающие это как воспринимают? Ты ведь руководишь театральной студией, на ваши постановки приходят разные люди.
— Вообще на мои постановки приходят в основном молодые люди. Где-то до 35 лет, до сорока… Они вообще не обращают никакого внимания, они больше смотрят на мои работы… Я сама, если честно, не выбираю человека по внешности. Я просто с ним разговариваю, и мне становится ясно. И мне кажется, в вузах так и должно быть. Они же всё-таки выбирают студентов по уму. Значит, по уму и надо оценивать. Особенно, в институте культуры и искусств. Всё-таки там должна быть творческая атмосфера.
— С молодым поколением понятно. А люди более старшего возраста, у них возникают вопросы?
— Вообще были преподаватели, которые очень хорошо ко мне относились. Мы с ними разговаривали на всякие важные темы, про искусство, почему на него так мало внимания обращает государство… А что касается внешнего вида — только ректор, только она. И декан. Причем декан обратил внимание только после конфликта с ректором. Раньше не было ничего такого. Я ж всегда ходила так. Они ж знали, кого брали в принципе.
— Я сейчас даже не об этом. У тебя есть проект "Театр Победы", в постановках которого участвуют пожилые люди. Они нормально воспринимают татуировки, волосы цветные? Или всё же иначе, чем молодое поколение на это смотрят?
Конкретно моя труппа очень хорошо к этому относится. Но они привыкли, скорее всего. Но опять-таки — они же меня уже знают, я с ними работала, я с ними спектакли ставила. Но мне нравится, что у них тоже такое мнение было стереотипное, а его разрушила, и сейчас они нормально к этому относятся.
— Стереотипы в чём заключались?
— То, что татуировки у зеков, что это наркоманы. То, что люди, которые выглядят нестандартно, они немножко неадекватны… Ну такие мнения. Советские, наверное. Просто нужно было им объяснить, что это не так. Спокойно выслушали. У меня есть актриса, ей вообще восемьдесят с лишним лет — тоже приняла!
"ЭТО ДАЖЕ НЕ СОВОК, ЭТО — ХУЖЕ"
Искандер Ясавеев, профессор Департамента социологии НИУ ВШЭ (Санкт-Петербург) приходит на беседу со мной в шортах. "В знак солидарности с Анной Невской", — смеётся он. А позже более серьёзно добавляет: услышав о претензиях преподавателей к внешнему виду студентов, он первым делом вспомнил временах "казанского феномена", когда члены ОПГ предъявляли неформалам "за внешний вид" — и пройти по городу с серьгой в ухе и крашеными волосами было делом опасным. Я вспоминаю, что феномен не чисто казанский, были еще известные на всю страну любера. Искандер соглашается. Социолог уверен, что причину обостренной реакции преподавателей на неформальный вид студентов следует искать в настроениях, насаждаемых российской властью:
— На мой взгляд, этот случай не единичен, это не что-то из ряда вон выходящее. Это некая тенденция, которая свойственна современным российским университетам, академии… Такой фон, традицоналистский. Насаждение традиционализма, выравнивание под одну гребёнку, продвижение лояльности — вот это всё сказывается на такого рода ситуациях. И в сущности это противоречит идее академии. Потому что прорывы в науке, развитие науки, образования, мышления свободного, критического возможно только в том случае, если развивается нонкомформизм, если студенты самореализуются не только в науке и образовании, но и в других областях
А вот это требование — абсурдное требование — к внешнему виду означает, что внешность важнее, чем знание, чем освоение предмета… То есть, это такой, на мой взгляд, очень скверный сигнал. Сигнал студентам. Важнее то, как ты выглядишь, а не то, как ты знаешь. На мой взгляд, это тревожная тенденция, я надеюсь, что она не будет широко распространенной.
Когда я услышал об этом случае, то вспомнил про эпизод в США. Я провел один семестр в университете Ратгерса в Нью-Джерси, это был весенний семестр, было жарко — и я помню, одно из моих впечатлений: профессор университета Ратгерса идёт на лекцию в шортах — собственно, то, как я выгляжу — и читает лекцию, и это воспринимается абсолютно нормально всеми. Просто потому что это удобно. И в общем важно то, что он говорит, важно то, что говорят студенты, важно их общение — причем на равных, горизонтально. Это такая черта западной академии.
Вот с этим профессором с нашей точки зрения что надо сделать? Подвергнуть обструкции? На мой взгляд, это бред.
Российская система образования, если эти инциденты будут повторяться, идёт явно в другую сторону. Это возврат к такому советскому, я бы сказал, конформизму во всём.
— Такое ощущение, что все худшие советские практики стали сейчас возрождаться. Как вирус, который много лет был подавлен — и вдруг он снова почувствовал себя хорошо. Организм, гражданское общество, ослаб настолько, что эти болезни стали снова себя проявлять. Нет ли у вас такого же ощущения?
— Я бы сказал даже, в еще более худшем варианте, чем в советском… Если мы не берём историю КПСС, научный коммунизм — такие, скажем, ненаучные направления в советских университетах — в целом в естественных науках, исторической науке приветствовалась неординарность. Неординарность подходов.
Сейчас, мне кажется, общая ситуация в российских университетах — когда лояльность важнее компетентности, важнее знаний, важнее каких-то достижений в научном отношении. И вообще преподаватели высшей школы сейчас также как учителя — чрезвычайно подавлены. Фактически им запретили политические высказывания, очень многие преподаватели переведены на годичные контракты, и это означает зависимость. И вот эта всё большая утрата академических свобод сказывается и на отношении к студентам. Поэтому я бы сказал, что это не просто откат к советскому времени. Я не буду сравнивать с дореволюционной академией, но мне кажется, это даже не совок. Это хуже.
"ВСЁ, ТАТУХИ МОЖНО НЕ ПРЯТАТЬ"
— А преподаватель кто — мужчина или женщина? — интересуется у меня первым делом психолог Татьяна Павлова, когда я описываю ситуацию.
— А что, пол так важен?
— Иногда — да. Если смотреть, что там могут возникнуть неправильные, скажем, отношения между преподавателем и студенткой, это может быть месть. Такое может быть. На самом деле, чтобы разобраться в причинах поступков преподавателей, нужно знать вообще всю подоплёку. Здесь можно прокомментировать и сказать только какие-то общие моменты. Очень общие.
Если мы смотрим со стороны преподавателя, то какой бы поступок мы ни оценивали, мы понимаем, что человек по отношению к себе хочет только хорошего, и у каждого человека есть какое-то своё представление о мире. Вот то, каким образом он видит этот мир, вот в нём всё должно быть именно так. И соответственно те люди, которые в этот мир не вписываются, они становятся не то чтобы изгоями — они становятся непонятными.
А если есть чёткая убеждённость, как всё должно быть, и есть определённая иерархия, которую мы видим в данном случае, то преподаватель мог — подчёркиваю, мог, необязательно, что это было так — воспользоваться этой своей властью и снизить студенту оценку.
— Но ведь с другой стороны мы о таких случаях уже лет тридцать ничего не слышали. Да, в советские времена это было важно — но потом это надолго ушло куда-то в никуда. И вдруг такая яркая вспышка. Почему, есть какое-то объяснение?
— Я опять таки могу только предположить. Последний, ковидный год — это очень серьёзная стрессовая нагрузка на нашу психику. У нас задача на самом деле была — выжить. Вот реально выжить, сохранить свой разум, свою идентичность, защитить свои ценности. И, возможно, в какие-то моменты появляется соломинка, которая ломает хребет верблюду. То есть какой-то один элемент — и всё понеслось и пошло по накатанной.
Здесь очень важно понимать, в каком состоянии сейчас в принципе находятся люди. Люди устали, люди напуганы, люди не знают, что делать с накопившейся агрессией — и в какой-то момент это может проявляться подобным образом.
— А если мы всё-таки рассмотрим такую причину, как сильное неприятие на государственном уровне всего иного в последнее время? Которое и привело в итоге к негативным оценкам тех же неформалов, которые были распространены опять же в восьмидесятые годы?
— Я за всё государство говорить не буду, но некоторое время назад я занималась обучением в одном очень крупном сотовом ритейле. На момент, когда я пришла в компанию, татуировки на руках продавцов были строжайше запрещены. Ребята должны были надевать рубашки с длинными рукавами. Но спустя полтора года вышло распоряжение, что всё, татухи можно не прятать. Поскольку количество людей с татуировками растёт, с разноцветным цветом волос растёт, значит это является нормой жизни. И спокойно наши ребята сняли длинные рукава, отклеили пластыри — у некоторых татуировки на шее были, они их заклеивали — и они пошли в торговый зал.
И клиенты в принципе на это реагировали нормально. У моего ребёнка в школе классная руководительница ходит с татуировками — но в школе она их заклеивает.
"ПОСЛЕДНИЙ И РЕШИТЕЛЬНЫЙ БОЙ"
Политолог Аббас Галлямов полагает, что внезапное пробуждение интереса преподавателей к внешнему виду студентов можно объяснить нарастанием противоречий в обществе:
— С одной стороны активизируются сторонники преобразований, сторонники реформ, модерна. Но одновременно происходит активизации и с противоположного конца политического спектра. Возбуждаются и консерваторы. Они тоже чувствуют, что ситуация становится неустойчивой, они чувствуют угрозу статус-кво. Возбуждаются — и бросаются в бой, бросаются защищать вещи, которые кажутся им важными.
Все социальные конфликты, какие только в обществе есть, могут существовать на протяжении долгих лет, даже — десятилетий, но потом, когда начнётся обострение, то обостряться будет вообще всё. Конфликт между трудом и капиталом, между центром и периферией, между городом и деревней — в общем, все классические социальные конфликты эпохи модернизации.
Одним из них является обострение отношений между сторонниками консервативных ценностей и сторонниками быстрой модернизации, европеизации. И вот этот конфликт по поводу того, как должны выглядеть студенты, с уважением по отношению к ценностям старших поколений, либо так, как хотят, как считают нужным выглядеть сами — это одно из внешних проявлений классического конфликта между традиционным обществом, которое считает, что человек ценен лишь постольку, поскольку он соблюдает правила, диктуемые ему социумом, диктуемые ему большинством, и сторонниками современности, которые говорят: нет, человек ценен сам по себе, и не надо ему ничего навязывать. Такой классический современный либерализм.
— Как вам кажется, сторонники какой модели будут одерживать верх в России в ближайшие годы?
— Поскольку сам мир движется в направлении либерализма, то магистральное движение совершенно очевидно. Сторонники консервативных ценностей это чувствуют, поэтому так и бесятся, собственно говоря. Потому что понимают, куда идёт мир. И Россия тоже туда идёт. Она будет идти сначала медленно, потом — ускоряясь, потому что она отстаёт в этом смысле. Это та река, которую невозможно остановить, её можно попытаться задержать, построить плотину — но вода, как говорится, дырочку найдёт. Так что в смысле долгосрочных перспектив нет никаких сомнений, что сторонники либеральных ценностей, сторонники ценностей модерна победят, но это вопрос долгосрочный, стратегический.
А вот с точки зрения тактики — большой вопрос. Потому что на стороне консерваторов выступает государство со всем его аппаратом принуждения. И потому это движение будет сопровождаться всё нарастающим числом конфликтов. Возможны контрреформы, но социальное развитие так всегда и осуществляется.
— Очень интересно. Мне-то казалось, что поборники традиционных ценностей, наоборот, в лице Путина, в лице вертикали почувствовали, что государство сейчас авторитарное, значит, очень сильное — и мы тоже, чувствуя эту поддержку начнём искоренять каких-то иных.
— Их активизация говорит о том, что они чувствуют себя неуверенно. Можно же по-доброму отнестись ко всем этим выходкам. Но не сейчас! Потому что сейчас есть чувство, что нас и так одолевают со всех сторон, давят. Мы отступаем. И вот тут у них возникает ощущение, что надо дать последний и решительный бой. Потому что сейчас он с синими волосами придёт, завтра — в шортах, а послезавтра начнет однополой любовью у меня на глазах заниматься, молодежь развращать. У них такие логические цепочки…
Повторюсь, любая активизация с одной стороны спектра приводит к возбуждению на противоположном конце.
Либералы начали движение вперёд, потому что их не устраивает медленное сползание в консерватизм, болото...
А консерваторы чувствуют, что поддержка вот этого авторитарного государства падает. Причем даже в глубинке.
Поэтому, несмотря на внешнюю кажущуюся силу, они подвергаются на самом деле непрерывной всё возрастающей эрозии снизу — и превращаются в такого Колосса на глиняных ногах. И сторонники этой модели это чувствуют, и поэтому они хотят помочь, броситься в бой.
❌Если ваш провайдер заблокировал наш сайт, скачайте приложение RFE/RL на свой телефон или планшет (Android здесь, iOS здесь) и, выбрав в нём русский язык, выберите Idel.Реалии. Тогда мы всегда будем доступны!
❗️А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.