Пандемия COVID-19 может внести свой вклад в распространение туберкулёза. Сама микобактерия туберкулёза при этом мутирует во всё более устойчивые к медикаментозному лечению формы. На этом фоне решение о закрытии тубдиспансера Каменка под Казанью выглядит странно, считает врач-фтизиатр Людмила Нефедова, проработавшая в паллиативном отделении больницы 28 лет.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Вот тебе, палочка, и Кохов день! Туберкулёз выпустили из Каменки в КазаньКак уже рассказывали "Idel.Реалии", работу Каменки в середине апреля приостановил Роспотребнадзор: теоретически это означало, что работу медучреждения можно было возобновить после устранения нарушений — однако действия администрации диспансера и Минздрава РТ свидетельствуют, что на Каменке, скорее всего, уже поставлен крест. Часть персонала уволена или переведена в другие медучреждения Татарстана. Единственные, кто решил остаться в Каменке до конца — медсёстры паллиативного отделения. При этом, как они сообщили нашему изданию, часть пациентов Каменки несмотря на формально принятые меры, уже оказались на улице.
Запрос в Минздрав РТ с просьбой прокомментировать ситуацию с Каменкой, редакция "Idel.Реалии" отправила ещё 24 мая. Ответ мы не получили до сих пор.
В этом видео вы можете узнать подробности закрытия больницы Каменка, услышать рассказы увольняемых медиков и совершить вместе с корреспондентом нашего издания прогулку по территории закрывшегося диспансера:
В отличие от медсестёр, врач Людмила Нефёдова всё же приняла предложение перевестись в Зеленодольский тубдиспансер:
— Были периоды, когда я выполняла обязанности заведующей отделением. В частности, в паллиативном отделении — около пяти лет. Перед этим я прошла учебу в Москве, по паллиативной медицине. Но потом очень невежливо, с угрозами, с оскорблениями потребовали, чтобы я с должности ушла. Я начала очень сильно болеть — и вынуждена была уйти. Если б я была более или менее в состоянии бороться, я бы боролась и дальше.
— Как это произошло? Какая была процедура?
— Я написала заявление на отказ от заведования и перешла во врачи-дежуранты.
— Вы сейчас работаете в Зеленодольске?
— Да. Сказали, что туберкулёзная больница в Каменке уже не откроется. И что в Зеленодольске кадровый дефицит. И нас, двоих врачей, перевели в Зеленодольск, в тубдиспансер.
Людмила Нефёдова
— Наверное, вы интересовались, почему больницу закрывают. Кто и чем мотивировал это закрытие?
— Да, мы конечно интересовались... Сказали: морально устарела. И нуждается в переселении в более новое, современное здание. Приводили в пример новые инфекционные больницы, которые построили в связи с коронавирусом. Мы удивились: больницы еще нет — а нашу Каменку уже закрывают.
Где же должны в этот период лечиться пациенты? Потому что их с каждым днём становится всё больше и больше. Туберкулёз стал расти, пошёл опять в рост — в связи с тем, что ещё и коронавирусная инфекция ослабила иммунитет, и многие больные, перенесшие коронавирус, заболевают туберкулёзом.
ПАТОГЕННОСТЬ СРОКОМ В 50 ЛЕТ
— Вам известна судьба ваших пациентов?
— Я лично не встречала наших больных, кто был переведен в другие лечебные учреждения или был выписан — но сотрудники встречают этих больных даже на улице Баумана. Последний раз они засняли даже это на телефон. Больные наши с туберкулёзом, зачастую — с ВИЧ-инфекцией сопутствующей, гуляют вот по центру Казани, по Баумана… Эти больные — "социально неблагополучные". И как правило течение такого туберкулёза при сочетанной инфекции очень неблагоприятное.
— А насколько это заразно?
— Туберкулёз тоже воздушно-капельная инфекция, и если больные не соблюдают санитарные нормы — гуляют на детских площадках, схаркивают там свою мокроту, в которой имеется большое количество микобактерий туберкулёза — на эту площадку приходят дети, вдыхают и заболевают.
— Заражение может произойти даже на открытом воздухе?
— Может. Конечно.
— И как долго палочка сохраняет активность?
— В Санкт-Петербурге исследовали почву вокруг туберкулёзной больницы: в течение пятидесяти лет находили палочки, которые при благоприятных условиях опять становились живыми и патогенными. То есть, вызывали инфекцию.
— И если это совсем свежая мокрота, то её патогенность гораздо выше?
— Выше, да. При попадании в благоприятные условия.
КАК ПАЛОЧКУ КОХА УБИВАЛИ В КАМЕНКЕ
— Наслышан про биологические очистные сооружения в Каменке, разработанные специально под полную дезактивацию палочки Коха. В Дербышках в существующем сейчас диспансере есть аналогичные сооружения?
— Вообще, говорят, там таких специальных очистных нет. Потому что раньше это была городская больница, там больные туберкулёзом не лежали — и необходимости в специальных очистных сооружениях не было. А в Каменке такие очистные есть, и это было гордостью предыдущего главврача. Он водил даже нас туда на экскурсию. Была гарантия того, что микобактерии туберкулёза в окружающую среду не попадали.
Там есть специальный ил, который как раз фагоцитирует и обеззараживает эти микобактерии туберкулёза. Потом всё фильтруется — и вытекает с этих очистных практически чистая вода.
Сам ил периодически меняют, но пока он живой, он работает, действует. Там как раз содержатся фагоциты, бактерии, которые утилизируют палочку Коха.
— В Дербышках, как я слышал, вообще пока пользуются очистными КОМЗа — и, следовательно, там не может идти речь о такой же высокой степени очистки?
— Я так понимаю, что все очистные они профильные, специальные. Для молокозавода — один тип, для лечебных учреждений — другой. Везде применяются свои методы очистки.
— Куда поступала очищенная вода с Каменки?
— В речку Каменка. Из речки Каменки — уже в Казанку.
— Получается, сейчас мы можем предположить, что никакой специальной очистки в Дербышках не производится?
— Видимо, да.
— Каменку ведь сначала пытались реконструировать?
— В Каменке разрабатывали проект нового здания, на это было потрачено полтора года. Хотели здания сносить и строить новое. Всё это было в течение предыдущих двух-трёх лет уже при новом главвраче.
— То есть проект разрабатывали полтора года — и решили от него отказаться?
— Да.
— Что не устроило?
— Нам не объясняли. Официальной информации не дали. Сначала сказали Нет денег, не будет строительства. Потому что коронавирус начался — и все силы были брошены на постройку новых инфекционных больниц. А потом просто пришли и сказали, что наше здание морально устарело и закрывается. Без объяснений.
Закрытый туберкулёзный диспансер в Каменке
ТУБЕРКУЛЁЗ И КОРОНАВИРУС
— Что сейчас происходит с туберкулёзом? Есть риск, что заболеваемость будет расти?
— Зам главврача по лечебной работе РКПД, выступая по телевизору, призывала всех людей активно обследоваться на туберкулез. Особенно — перенесших корону. Потому что при изменениях в лёгких трудно бывает дифференцировать, что же это — остаточные явления коронавируса или туберкулёз.
Туберкулёз любит такие неблагоприятные условия. Он очень хорошо расцветает, когда у людей понижается иммунитет. А любая инфекция его снижает.
— В Каменке вы тоже сталкивались с коронавирусом?
— У нас лежали двое больных с подтвержденным коронавирусом. Лежали в отдельных палатах. Но лечили их, конечно, мы все. Лечили туберкулёз, коронавирус… В дальнейшем больные были выписаны уже после благоприятного исхода.
— Медсёстры паллиативного отделения мне жаловались, что тоже успели переболеть коронавирусом.
— Да, из числа сотрудников несколько человек у нас болели. Некоторые — в очень тяжелой форме. Даже рассказывали, что на инвалидность переведены были в связи с остаточными изменениями в лёгких.
— Вам самой удалось избежать короноваруса?
— Официально — да (смеётся).
— А неофициально?
— Был какой-то период слабости, немного усилилась одышка… Правда, я не теряла обоняния. Трудно сказать, что это было — просто весенняя хандра или в лёгкой форме коронавирус. Это был этот год — март-апрель. Я связываю это с тем, что мы переживали из-за закрытия больницы… Когда нет ясности, это всегда очень бьёт по нервной системе…
— Многие медики ведь с самого начала жаловались: больничные администрации не подтверждают им тот факт, что они переболели коронавирусом… А это сложно подтвердить? Тесты не проводятся дополнительные, в чем причина?
— Насколько я знаю, в Москве тесты проводились раз в три дня. Всех — и сотрудников, и пациентов.
— А в Татарстане?
— У нас — раз в две недели брали. У подтвержденных больных с коронавирусом. У сотрудников… Я не знаю, может, у кого-то брали, но у меня не брали ни разу. Ни в поликлинике, ни по месту работы. В поликлинику я обращалась. Сказали: у тебя нет клиники коронавируса. На мазки не направляли. А в Москве все — в обязательном порядке.
— То есть, может, кто-то и носитель, но точно этого не знает?
— Да.
"МНОГИЕ БОЛЬНЫЕ ЗНАЛИ: ИХ КЛАДУТ ТУДА УМИРАТЬ"
— В чём особенность работы в туберкулёзном отделении для паллиативных больных?
— Там лежат больные, которые уже инкурабельные, как мы говорим. Они не поддаются лечению. Но можно улучшить их жизненные условия. Поддержать витаминами, питанием. Иногда — лечебным питанием, то есть, больные даже кушать не могут. И основной уход, когда человек не может за собой ухаживать.
Многие больные знали, что их кладут туда умирать. Поэтому они сердитые на всех. Психологически тяжело работать в таких отделениях. В отделении, где я училась, врачи, медсёстры — особенно медсёстры — больше двух лет не выдерживали в паллиативе. Потому что очень тяжело смотреть, как умирают больные.
— Вы говорите "сердиты на окружающих". Как это проявлялось вовне?
— Во-первых, поведение — очень агрессивное. Среди них много бывших заключенных. Больные не доброжелательны, не соблюдают санитарные нормы. Постоянно приходилось за ними следить. Говоришь: "в плевашечку сплёвывайте мокроты" — а они специально плевали мимо. Плевашечки — это специальные ёмкости с дезсредством, куда больной сплевывает мокроту и она обеззараживается. И потом эти плевашки должным образом обрабатывались и уже в чистом виде раздавались больным.
— Мне как и большинству обывателей в случае с туберкулёзом понятны разве что категории "открытая" и "закрытая" форма. Инкурабельность равно "открытая форма"?
— Разные больные есть. Есть и бациллярные. выделяющие микобактерии с множественной и с широкой лекарственной устойчивостью.
И есть больные, у кого туберкулёз за давностью течения превратился в цирротический тип — легкое стало нерабочим. Больные задыхались, из-за того что не работали легкие, возникала сердечная недостаточность. Но эти больные могли выделять палочки эпизодически — и палочки у таких больных если они долго лечатся, слабые, и возможность заразиться от них меньше.
Люди умирают от разных причин. При туберкулезе лёгких бывает сердечная недостаточность. бывают другие болезни сопутствующие. Всех этих больных, которые на грани жизни и смерти, помещали в паллиативное отделение.
— Сколько можно поддерживать жизнь таких больных? Помещение в паллиатив — всегда расценивается как приговор?
— По-разному. Иногда состояние улучшалось и таких больные выписывались или уходили сами. Паллиатив не является местом, где должны обязательно умирать. Он — чтобы улучшить качество жизни. Помочь тем пациентам, которым не помогают лекарства. Помочь другими способами несколько облегчить страдания. Если онкобольной — обезболивающие.
Некоторые, когда становилось лучше, просто уходили домой. Некоторые уезжали к себе в деревню, потому что у них огороды. Не могли они бросить там живность и прочее. Состояние улучшалось — и они уже могли себя обслуживать, ухаживать за собой.
КАМЕНКА ПЕРЕЖИЛА "ЛИХИЕ 90-Е". ПУТИНСКУЮ СТАБИЛЬНОСТЬ — НЕТ.
— Туберкулёз сейчас достаточно изучен?
— Он хорошо изучен. Уже расшифрован ген туберкулёза, и уже знают, как воздействовать на микобактерию, чтобы добиться эффективного лечения. Но это живой организм — он тоже меняется.
— Мутирует?
— Да, как и коронавирус. Причин для этого — масса. Каждый раз приходится изучать. Появляются новые виды устойчивости. Сначала у нас была просто лекарственная устойчивость. Потом — множественная лекарственная устойчивость. Это в зависимости от того, к каким препаратам микобактерии устойчивы. Теперь уже есть широкая лекарственная устойчивость. Это устойчивость к ряду препаратов. Уже к резервным. Которыми недавно начали лечить туберкулёз. Но к ним уже тоже микобактерия выработала устойчивость.
— И если мы прерываем лечение пациентов, мы можем предположить, что эта палочка перейдёт в еще более устойчивую форму?
— Да, да. Разовьётся устойчивая форма.
— Ещё и в этом опасность того, что эти больные оказались на улице?
— Да, люди не получают помощь в специализированном лечебном учреждении… Как-то надо привлекать больных, заинтересовывать их в лечении. У нас был период в девяностые годы, когда всем было трудно выживать, и главврач тубдиспансера в тот момент даже больным выдавал продуктовые пакеты. Раз в месяц или с другой регулярностью, сейчас уже не помню, больные приходили и получали продуктовые наборы. Это тоже стимулировало к лечению.
— А сейчас?
— Сейчас, по-моему, такого нет. Больные сами не рассказывали о таких моментах. Мне кажется, больных сейчас не заинтересовывают в лечении... Надо их как-то стимулировать. Больные уходят, не лечатся, прерывают лечение…
— Вы работаете фтизиатром с 1993 года. Получается, даже в так называемые лихие девяностые Россия отрасль фтизиатрии сохранила? И та же Каменка их благополучно пережила?
— Да, Каменка выстояла в тяжелое время. И казалось бы сейчас уже гораздо лучше и работать… И вдруг вот закрыли Каменку — самый большой в республике стационар. И поддерживало государство, и финансирование было всегда. И в девяностые как-то не страдали. Ни больные, ни персонал. Бывали перебои — но основные препараты для лечения были всегда.
— И даже продуктовые наборы…
— Даже да, в диспансере одно время выдавали. Тогда у нас ещё была выездная бригада, где фельдшер выезжал поквартирно и развозил больным препараты. Тем кто не приходили, не могли прийти. И даже лечили таких больных, было время, на дому. Приводили их в состояние транспортабельности — и потом перевозили в стационар. Даже такую помощь в 1990-е оказывали.
❌ Если ваш провайдер заблокировал наш сайт, скачайте приложение RFE/RL на свой телефон или планшет (Android здесь, iOS здесь) и, выбрав в нём русский язык, выберите Idel.Реалии. Тогда мы всегда будем доступны!
❗️А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.