Права человека и права народов: между национальным государством и государством национальностей

Комментатор "Idel.Реалии" Харун Сидоров —​ о правах человека и народов.

Коллективные права часто рассматриваются как нечто несовместимое с современной либеральной системой, основанной на принципе равенства индивидуальных прав. По-своему это логично, потому что предоставление какому-то лицу права на основании его принадлежности к одной из групп общества рассматривается как дискриминация, то есть, лишение такого же права лица, которое к этой группе не принадлежит. Что, в свою очередь, нарушает принцип равенства прав граждан вне зависимости от пола, расы, национальности, вероисповедания и других отличительных принципов.

И тем не менее, сегодня отход от принципа формального равенства индивидуальных прав в пользу признания особых коллективных прав происходит и в западном мире, рассматривающем себя в качестве бастиона либеральной демократии. Так, в ряде европейских стран установлены квоты минимального представительства женщин в органах государственной власти, в других в отдельных сферах действуют аналогичные квоты для приема на службу, работу или учебу представителей различных меньшинств, от расовых до сексуальных.

В советский период также существовали различные квоты: рабочие, национальные, женские, но это происходило в рамках системы, заведомо не являющейся либеральной (буржуазной, как ее называли в СССР) демократии. Сейчас таковой в ней, конечно, тоже нет, но номинально действующая (на бумаге) конституция устанавливает в качестве господствующих именно ее принципы. И несмотря на то, что отдельные силы вроде радикальных феминисток выступают за предоставление в современной России особых коллективных прав и квот для отдельных групп, начиная с женщин, можно предположить, что в стране, где не обеспечен даже стандартный набор общегражданских прав, характерных для классической либеральной демократии, столь "прогрессивные" предложения выглядят неактуально.

Но вот другое измерение проблемы коллективных прав и их столкновения с принципом формального гражданского равенства становится все более актуальным по мере того, как на повестку дня ставится вопрос об изменении многонационального федеративного характера государственности нынешней РФ и ее административно-территориального деления.

Российская Федерация и право наций на самоопределение

Предложения о ликвидации национальных республик зачастую обосновываются именно этой логикой, по крайней мере, в тех случаях, где "титульные нации" утратили большинство среди их населения. "Там где большинство русское, уже немедленно можно упразднить республики, упразднить национальные округа, делать это губерниями, делать это областями", — призывает Олег Кашин.

Логика понятна. Если в Чечне, Ингушетии или Тыве с их почти мононациональным населением превратить соответствующие республики в губернии можно было бы только директивным решением центра, то, например, в Карелии, где этнических карел осталось менее 10%, это теоретически можно было бы сделать, получив поддержку такой инициативы от местного русского большинства, составляющего около 80% населения республики.

Правда, как показал пример первого же Ненецкого автономного округа, который, который хотели растворить в Архангельской области через референдум, против этой идеи выступило не только ненецкое меньшинство, но и само русское большинство, не желающее отказа от самостоятельности автономного округа и понижения его статуса до области. Поэтому, столкнувшись с такими настроениями, реализацию этой идеи решили отложить из-за отсутствия у нее необходимой поддержки.

Но, тем не менее, предположим, что во всех нынешних национальных республиках и автономных округах, где русское население составляет большинство, оно поддержит на референдумах их превращение в обычные области. Будет ли это соответствовать принципам права?

По логике системы, основанной исключительно на равенстве индивидуальных прав, практическим выражением которой является принцип "один гражданин — один голос", несомненно. Но в данном случае принцип демократического волеизъявления, основанный на подобном формальном равенстве, неизбежно вступит в конфликт с другим принципом, признанным не только международным правом, но и российской Конституцией — права народов на самоопределение.

Торжество самого этого принципа в мире в ходе деколонизации и национально-освободительных движений было не в последнюю очередь связано с поддержкой, которую СССР оказывал подобным движениям, когда они имели антизападный и просоветский характер. Но делать это ему позволял характер собственной государственности, номинально основанной именно на самоопределении народов и их добровольном объединении в равноправный союз.

Стратегия государственной национальной политики России. Что нового?

Ностальгирующие по дореволюционной или как ее еще называют "исторической России" обвиняют коммунистов в том, что "единую и неделимую страну" без всякой на то необходимости большевики, движимые чуть ли не русофобией, разделили на "национальные вотчины".

Конечно, этот тезис не выдерживает никакой серьезной критики — как не раз показывали его оппоненты, включая и автора этих строк, создание внутри бывшей Российской империи национальных республик происходило объективно, а не по инициативе большевиков. Больше того, впервые превращение бывшей Российской империи в федерацию провозгласило еще разогнанное большевиками Учредительное собрание в следующей формулировке: "Именем народов, государство Российское составляющих, Всероссийское Учредительное Собрание постановляет: Государство Российское провозглашается Российской демократической федеративной республикой, объединяющей в неразрывном союзе народы и области, в установленных федеральной конституцией пределах, суверенные" (Постановление о государственном устройстве России, принятое Учредительным Собранием 6 (19) января 1918 г.).

И для этого были веские основания — с момента свержения самодержавия в феврале 1917 года на национальных окраинах почти повсеместно шли процессы национально-политической автономизации. А большевики спустя несколько лет сумели победить в гражданской войне у белых в том числе потому, что признали объективность процесса национального самоопределения, взяв его под свой контроль и введя его в свои рамки.

Позже этот принцип права наций на самоопределение как один из краеугольных для новой российской государственности признали и противники коммунистов, от Комитета освобождения народов России до Бориса Ельцина. Постсоветская РФ была создана именно на этих принципах, а бывшие автономные республики, многие из которых в условиях парада суверенитета провозгласили себя союзными, удалось удержать в РФ предложив им "взять суверенитета сколько смогут унести" и подписать федеративный договор, то есть реализовав право соответствующих наций на самоопределение внутри Российской Федерации.

Отъем с опорой на численное большинство национально-территориальных образований у народов, многие из которых лишились демографического преобладания на землях своих предков в результате миграции на них переселенцев из Центральной России, был бы воспринят ими так же, как многие украинцы восприняли захват Россией Крыма вопреки взятым ей на себя обязательствам уважать территориальную целостность Украины. Помимо подтверждения мема, приписываемого Бисмарку, согласно которому договоры с Россией не стоят и бумаги, на которой они подписаны, это убедило бы многие народы России в том, что право наций на самоопределение обречено быть фикцией, пока оно реализуется в ее составе.

Между тем, как показывает современная история, стремление народов, живущих на землях своих предков, к самоопределению является объективным фактором, который проявляет себя так или иначе. Поэтому "атомной бомбой" под Россию вопреки Владимиру Путину и его единомышленникам станет не признание этого права с попытками найти компромиссные формы его реализации, а его фактическое отрицание с противопоставлением этому коллективному праву меньшинства индивидуальных прав представителей большинства. Невозможность сохранения народами результатов своего самоопределения в виде наличия и без того декоративных национально-государственных образований на том основании, что они не являются большинством их населения, объективно будет подталкивать их представителей к одному из двух крайних решений. Первое — обеспечить своим народам численное большинство, избавившись от противящегося их самоопределению населения, второе — стремиться реализовать его на тех территориях, где такое большинство еще есть.

На практике попытка реализации обоих этих сценариев, будь то принудительное изменение населения или перекройка границ по этническому принципу, чревата горячими этническими конфликтами и чистками, как это было в аналогичных случаях в бывшей Югославии и некоторых республиках бывшего СССР. И такое развитие событий может стать именно результатом системы, которая предоставляя права только отдельно взятым индивидам, фактически признает коллективные права лишь за большинством, лишая их меньшинства.

Национальная автономия, национальное государство и государство национальностей

Но существует ли способ разрешить эти концептуальные противоречия между правами индивидов и коллективов? Существует в теории и в отдельных случаях даже применяется на практике.

Сегодня сторонники ликвидации национальных республик в России часто предлагают вместо них предоставить соответствующим народам "национально-культурную автономию". Однако фольклорные Национально-культурные автономии (НКА) в современной России имеют мало общего с национально-культурной автономией, которую отстаивали идеологи этой концепции в начале XX века.

Страной, где наиболее сильно были развиты эти идеи, была Австро-Венгерская империя начала XX века, из-за своей этнической смешанности называемая "лоскутной империей". Это сегодня на ее месте существуют достаточно гомогенные национальные государства, в силу чего может возникнуть впечатление, что она мирно распалась на них так, как Чехословакия распалась на Чехию и Словакию. В действительности же распад "лоскутной империи" выбросил множество мин замедленного действия, которые взорвались через два десятилетия в виде перекройки границ и этнических чисток. Понимая неизбежность такого развития событий в случае распада многоэтнического государства, его пытались предотвратить как раз апологеты "культурной автономии" и "государства национальностей", которыми стали идеологи австрийской социал-демократии Отто Бауэр и Карл Реннер.

Суть их идей заключалась в необходимости наделения народов групповой экстерриториальной, то есть не привязанной жестко к определенной территории, правовой субъектностью и широкой автономией. Которая подразумевала бы как максимально автономную организацию их внутренней жизни (школ, институтов, театров, типографий и т.д.), так и их представительство в органах власти многонационального государства, понимаемого как государство всех этих национальностей.

В Российской империи, в частности среди тюркских народов, проект организации таких национально-культурных автономий соперничал с проектом национально-территориальных автономий. Верх взял последний, в том числе и потому, что их идеологи не верили в то, что в "единой и неделимой России" права малочисленных народов могут быть гарантированы без контроля ими своей территории. Впрочем, и национально-территориальные автономии, которые базируются на идее национального государства, предполагающего единообразие всего населения, проживающего на его территории, в условиях отсутствия у них полноценной независимости и их включенности в доминирующее культурное пространство "метрополии" демонстрируют свою неспособность решать задачи культурного развития своих титульных наций.

Так, в Чувашии, почти 70% населения которой составляют чуваши, нет ни одной школы, в которой обучение всем предметам велось бы на чувашском языке, в связи с чем председатель комитета по науке и образованию Чувашского национального конгресса Геронтий Никифоров, предрекает чувашскому языку не более 50-60 лет жизни.

Что уж говорить о республиках, в которых титульные народы сегодня находятся в меньшинстве. Долгое время в республиках практиковалась компромиссная модель образовательной политики в виде обучения на русском языке при обязательном изучении в качестве отдельного предмета языков титульных наций. Долгосрочные последствия разрушения этого хрупкого компромисса в 2018 Владимиром Путиным, решившим "защитить русскоязычное население" и отменить обязательность изучения в школах национальных республик национальных языков, еще предстоит оценить. Однако, с другой стороны, надо признать, что прошлая модель не только раздражала многих представителей русскоязычного населения, но и не решала национально-культурных задач титульных наций, будучи по сути профанацией "национального компонента" в образовании.

В рамках концепции "культурной автономии" в "государстве национальностей" эта проблема решалась бы параллельным существованием различных национальных образовательных систем, равно как и других учреждений, воспроизводящих культуру и идентичность каждого из народов. В Австрийской империи так и не удалось реализовать эту модель, и она распалась на мононациональные государства, прошедшие свой путь этнических чисток и войн. Но, скажем, Ливан после замирения гражданской войны удалось сохранить именно благодаря такой системе, когда параллельно существуют общины христиан-маронитов, армян, шиитов, суннитов, друзов с собственной социальной инфраструктурой и закрепленными за ними представительством. Поэтому президентом в этой стране должен быть представитель христианской общины, премьер-министром — суннитской, председателем парламента — шиитской, а формирование правительства и парламентского большинства требует создания межобщинных коалиций.

Такая же система была создана в Боснии и Герцеговине после завершения Дейтонским миром кровопролитной войны, сопровождавшейся перекройкой границ и геноцидом по этническому признаку. Сегодня это сложное государственное образование возглавляют три сопрезидента от трех "конституирующих народов" — босняков, хорватов и сербов, без достижения консенсуса между которыми не может быть принято ни одного решения, касающегося всей страны и ее народов.

Русификация и дерусификация — две стороны одной медали

Сегодня система коллективной автономии, субъектности и представительства является скорее исключением и обычно практикуется только в тех странах или регионах, где друг с другом сосуществуют крупные, примерно равновесные этнические или конфессиональные сообщества, проживающие на одной территории.

В нынешней РФ такими территориями являются главным образом национальные республики и некоторые области и края, в которые были включены земли компактного проживания коренных народов, не вошедшие в состав республик, где они являются титульными нациями. По мнению автора, что изменение национального статуса соответствующих регионов, что попытка приведения в полное соответствие с ним их населения или территории чреваты развитием событий по ливанскому или боснийскому сценариям. И чтобы его избежать, было бы разумно сразу ориентироваться на ту модель, которая помогла этим странам завершить эти войны, а не начать их.

Что русские в "национальных республиках", что соответствующие коренные народы в "русских регионах" наряду с их титульными нациями могли бы получить статус официально признанных народов с широкой национально-культурной автономией, включая свои автономные образовательные системы и иные учреждения. А также были бы представлены в органах власти этих регионов и республик, которые были бы обязаны поддерживать учреждения всех основных народов данного региона или республики.

Конечно, в глубоко интегрированном обществе вроде российского не стоит пытаться резать по живому и принуждать людей к этническому разделению. Существующий интернациональный сектор вполне может сохраниться, но важно дать возможность создавать собственную инфраструктуру тем, кто опасается за судьбу собственных идентичности и культуры и поддержать их автономное развитие. Что касается сочетания индивидуального и коллективного участия и представительства в политике, к примеру, башкирский национал-демократ Айрат Дильмухаметов предлагает создать в Башкортостане двухпалатный парламент, нижняя палата которого будет избираться классическим способом гражданами республики вне зависимости от национальности, а верхняя будет избираться представителями ее основных народов, без консенсуса между которыми будет невозможно принятие важнейших решений. Естественно, в современном правовом государстве юридическая принадлежность или непринадлежность гражданина к той или иной национальности может решаться только на основании его собственного выбора.

Можно представить, что основные возражения против создания такой системы возникнут у русского или русскоязычного населения в национальных республиках, привыкшего к тому, что во всех ключевых сферах их жизни сейчас и так доминируют русские язык и культура. Однако ставка на всеобщую русификацию вряд ли является адекватной стратегией для самого русского этноса в долгосрочной перспективе. Сейчас за русскоязычным населением и вправду стоит "центр", но как показал опыт конца прошлого века, когда в нем начинаются очередные перестройка и борьба за власть, что происходит в российской истории регулярно, полагающееся на него и не организованное в качестве самостоятельной национальной общины русскоязычное население оказывается беззащитным перед лицом различных эксцессов. Кроме того, во многих случаях численное преобладание русских в национальных республиках не является такой незыблемой константой, как привыкли считать "русские националисты", и из-за меняющейся демографической ситуации, и из-за потенциала обратной ассимиляции (или реэтнизации) при очередном изменении политической конъюнктуры.

Поэтому, если смотреть в долгосрочную перспективу, закрепление в этнически смешанных регионах в качестве одного из этносов со своими автономной инфраструктурой и представительством гарантировало бы и русских от принудительной дерусификации так же, как оно бы гарантировало другие коренные народы от принудительной русификации.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.

Бойтесь равнодушия — оно убивает. Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.