"Система делает всё, чтобы учитель лебезил перед администрацией"

Учитель русского языка Вартуи Меликсетян пытается опротестовать в суде своё увольнение из казанской гимназии. Она считает, что администрация школы таким образом поквиталась с ней за "излишне активную жизненную позицию".

Меликсетян много лет "воевала" с Госжилфондом РТ за соципотечную квартиру в доме на Оренбургском тракте. В активную фазу конфликт вошёл в 2016 году — женщина участвовала в митингах, обивала с жалобами пороги многочисленных инстанций и активно комментировала ситуацию в СМИ. Именно тогда с ней познакомились корреспонденты "Idel.Реалии".

Заявления, которые делала тогда Вартуи Меликсетян, в среде татарстанских бюджетников по умолчанию считаются крамольными. Например, педагог заявила, что на выборах в Госдуму 18 сентября она вопреки обыкновению проголосовала не за "Единую Россию", а за ЛДПР. "Смену политического курса" объяснила нежеланием больше поддерживать партию, видные функционеры которой открыто отказывают педагогам в поддержке. 2016-й запомнился тем, что премьер-министр РФ Дмитрий Медведев посоветовал отправляться в бизнес всем учителям, жалующимся на нехватку денег. А тогдашний глава ГЖФ, член политсовета ЕР Талгат Абдуллин объяснил бюджетникам: квартир у них нет потому, что неправильно выбрали свой жизненный путь.

Абдуллину с Медведевым их заявления сошли с рук, а вот Меликсетян, похоже, нет. Правда, давление со стороны администрации школы она ощутила только весной 2017 года (до этого педагог находилась на продолжительном больничном) — на других её соседок по соципотечному дому административное воздействие началось раньше, как раз во время активного противостояния. Вот как сама учитель описывает это:

— Врача уволили, попросили "по собственному желанию" сразу после того, как мы заселились. Она дважды ездила в Москву, неоднократно от имени будущих жильцов дома обращалась в исполком с целью получить разрешение на пикет. Вступилась и за меня, сказала журналистам на камеру: "Почему вы человеку не даете квартиру в нашем доме, мы так добивались", — и её попросили по-собственному желанию. Она судилась и проиграла суд. Была медсестра, которая работала в РКБ, была из интерната сестра... Им звонили их начальники, профкомы и говорили: первый и последний раз, чтобы никаких поездок в Москву не было.

— Это было еще осенью 2016 года?

— Осенью 2016-го. Что интересно — во главе стояла я, инициатором была я, в поездках в 80% случаев была я. Но со стороны директора, завуча ни одного слова не было относительно меня. Ходила на программу "Тема" — тоже ни одного звонка. Затишье полное...

Как я начала чувствовать, что эхо есть? Когда настало время с девочкой поехать в Санкт-Петербург, на XIX Международную юношескую научную конференцию "Санкт-Петербург, Царское село, Пушкин и мировая культура".

Мы написали очень хорошую исследовательскую работу, я подошла к завучу и сказала: мы приглашены в Санкт-Петербург, международный конкурс юношества, туда надо поехать на пять дней. Она сказала: да, без проблем. Мы выкупаем билеты, я подхожу к коллегам, договариваюсь, чтобы они меня подхватили — и тут она спрашивает: "Кто вам разрешал? Я такого права не давала вам. Что за самоуправство?" — "В коридоре вы сами сказали". — "В коридоре я такие вещи не решаю". Подхожу к директору: "Нет, я верю Наталье Ивановне, она правильное решение приняла". И я предложила родительнице поехать с девочкой, уступила ей свои билеты. Девочка взяла второе место. Она приехала — и никаких поздравлений, публикаций на сайте. Хотя обычно каждую такую победу обсуждали очень громко.

— Когда это было?

— В 2017 году. К 19 октября, Дню рождения Пушкинского лицея. Далее я почувствовала, что мне строят преграды. Какие конкурсы бывают, коллегам моим отправляют, а мне — нет.

"САМ МИНИСТР ГОВОРИЛ: ВАМ НЕ ДАДУТ РАБОТАТЬ"

—​ Митинги были в 2016 году, но вы почувствовали давление только в 2017-м?

— Я приступила к работе в 2017 году. Я была на больничном, где-то шесть месяцев меня на работе не было. Когда меня первый раз увольняли, мне сказали: вы в прошлом году целый год сидели на больничном и ездили "по москвам".

—​ А когда была предпринята первая попытка увольнения?

— Первый раз, когда в прошлом году приезжал Медведев, дети сдавали ОГЭ, экзамен для 9 класса (29 мая 2017 года — "Idel.Реалии"). Меня назначили дежурить в коридоре.

Нам дали инструкцию: явиться не позднее 8.30. Это осталось в памяти. И был еще инструктаж, когда говорили, что явиться надо в восемь. Если заранее дали [письменную] инструкцию, [устную] мимо ушей пропустишь. И многие пропустили мимо ушей и были уверены, что нужно явиться в 8.30. Когда приехал Медведев, перекрыли дороги, и многие преподаватели добирались пешком и пришли после 8.00, но до 8.30. В 8.15 я была в школе, где шел ОГЭ. Потом нас вызвали к директору. В приемной дали расписаться в приказе о дисциплинарном взыскании. Я сказала: "Не надо пока расписываться, вдруг мы сможем переубедить". Рядом со мной стоял мой коллега, Кисляков Александр. Ему был объявлен выговор. Он сказал: "Для меня это второй выговор. Это увольнение". Говорю: "Пиши — "Не согласен. Дальше разберемся". Мы с этим приказом зашли к директору, он начал на всех орать: "Вы устраиваете саботаж!" Даёт тот приказ и говорит: "Все должны расписаться". Опоздавших было пять человек, в приказе — только три фамилии. Мне и учителю татарского языка — устное замечание, молодому учителю выговор. У него был грант, 72 тысячи, и если он увольняется, он должен вернуть деньги. Тогда я пишу: "Не согласна" — потому что с двумя бороться сложнее.

29-го я должна была пойти на экзамен в аспирантуре. В 11 часов — смс. Завуч пишет: вас вызывает директор. Думаю, успокоился, а там сидят два завуча, директор и начинают выговаривать, какой я плохой учитель. А у меня грамот — две папки, только в 3-й гимназии. Сама я на тот момент была грантополучателем, "Учитель-наставник", 88 тысяч. Это довольно приличная сумма. Меня если увольняют, я теряю грант. Но я была спокойна: если здесь уволят, пойду в министерство. И спокойно написала заявление по собственному желанию. Почему? Потому что у меня был экзамен. Мне нужно бежать в университет, а они держат. Думаю, вдруг одумаются — они же хорошего учителя теряют. Потом смотрю смс в группе: а меня уже убрали из расписания...

Кисляков вышел на Фаттахова. Была встреча молодых специалистов, он подошел к министру, сказал, что его и меня незаконно уволили, надо встретиться, поговорить. Фаттахов: "Без проблем". Помощники тут же взяли телефон. Через несколько дней мы пришли на встречу с Фаттаховым. Кстати, самый простой человек. Сказал: "Я считаю, это безжалостно. Кроме того, вы ничего не нарушали. Правда за вами. Ещё переговорю с той стороной, и вас, скорее всего, восстановят".

Через два дня меня восстанавливают. Несмотря на то, что тот приказ о дисциплинарном взыскании был аннулирован, я получила статью "за прогулы". Какая коллизия возникает здесь? Я уволилась "по собственному желанию" — и причиной был приказ. Через пять дней меня вызывают подписывать приказ об отмене дисциплинарного взыскания — и, оказывается, приказа не было! Я пишу: "Восстановите меня на работе". Директор: "А где вы были эти пять дней?" Приказ об увольнении мне не даёт на руки. Единственное, чем я могу апеллировать — расписание. Есть в расписании — работаешь. Нет — не работаешь. Этот момент он не учёл...

Дал два дня, чтобы я принесла больничный. Я говорю: "Больничного нет, я была дома — вы же меня уволили". Тогда он нашел учителей, которые подписали акты (всё это было сделано за полчаса!), что я отсутствовала на рабочем месте. Даже в субботу, когда мы не работаем! И он увольняет меня по пункту 6 статьи 81 "за прогул"! Я начинаю готовить исковое в суд, но после встречи с Фаттаховым меня восстановили. Меня вызвали, попросили прощения.

—​ Почему вы решили остаться в этой же школе?

— В министерстве предлагали найти другую школу. Мне сам министр говорил: вам не дадут работать. Но я вела 11 класс и не могла бросить. Сказала: 11 класс доучу и уйду. Младшие привыкают к другим учителям быстро, старшеклассники тяжело. И министр, и директор знали, что я собиралась уйти.

И в течение этого года я постоянно работала в напряжении: никаких конкурсов, развиваться творчески нельзя... Еду к молодым специалистам на открытые уроки (отрабатываю грант в свободное от уроков время) — смс от завуча: "Где вы?"

"РОДИТЕЛИ ПИСАЛИ СМС, НО ОТКРЫТО ЗАЩИЩАТЬ БОЯЛИСЬ"

—​ Когда конфликт с гимназией вошел в решающую стадию?

— 11 апреля 2018 года. Попросила дежурных в 11 классе вытереть доску. Пока девочка пошла тряпку намочить, мальчик вышел и стал рукой вытирать. Я говорю: "..., зачем? Рукой нельзя (здесь и далее личные убраны имена и другие личные данные учеников — "Idel.Реалии"). С задней парты девочка спрашивает: "Зачем рукой? Языком!" Я говорю: "Зачем ты так говоришь? Ты бы стала языком вытирать?" Она: "Запросто! Пятерку поставите?" Выходит, рисует цветочек, вылизывает. Я говорю: "Снимайте [на смартфон], а я покажу [вашим] родителям". Потому что нет связи с администрацией, все мои докладные игнорируют. Что я могу сделать? Выгнать из класса не имею права. Должностная инструкция не позволяет этого сделать. После урока девочка подошла: "Извините". Я говорю: "Ладно, инцидент исчерпан".

Я об этом забыла, дети — тоже. И где-то 17 числа ко мне приходят на урок завуч, директор. Я поняла: тут что-то не то. Так они прослушали где-то десять уроков. И потом я только узнала, что дети сказали учителю математики, что девочка доску вылизывала, учитель сказала администрации... Потом появилось письмо родителей. Классный руководитель был организатором этого письма. В нём было очень много обвинений в мой адрес. Плохая — и всё. И последней точкой стало, что я якобы заставила за оценки вылизывать доску. Это "родители в письме написали". Подписали пять-шесть человек, в том числе — наш сотрудник. В классе — 27 человек.

Директор зачитал мне письмо, ксерокопию сделать не дал. Только на слух. Там были очень неприятные вещи. Как будто бы я заставляю детей сочинять стихи с моментами восхваления моей особы. Что оказываю психологическое давление на детей. Что боятся на мои уроки ходить. Другие родители писали мне смски, что надеются, что правда восторжествует. Но открыто защитить побоялись.

—​ А вы уверены, что это письмо вообще существовало и было подписано несколькими родителями?

— Его я получила позже, когда меня увольнял директор. Так что письмо действительно было, правда, дата на нём не проставлена.

4 мая в школу приходили из следственного комитета, расспрашивали детей, что произошло на уроке. В тот день (11 апреля — "Idel.Реалии") оценки получили все. В том числе — эта девочка... И следователи решили, что это за вылизывание доски. В следком обратились две мамочки. Потом и меня по повестке вызвали в следком. 8 мая я была в следкоме. Со мной говорил руководитель следкома Вахитовского района Валеев (Валеев Ренат Римович, руководитель следственного отдела по Вахитовскому району Казани, полковник юстиции — "Idel.Реалии").

— Вы пытались донести до него мысль, что эту девочку вылизывать доску вы не принуждали?

— Записи на тот момент у меня не было. А потом, уже в суде, оказалось, что она с монтажом. Мой адвокат сказал, что тут явные признаки монтажа. Так что, когда я разговаривала с Валеевым, то эту запись еще не видела.

В следкоме мне на разрешили ознакомиться с делом в полном объёме — якобы потому, что там данные детей. Но Валеев написал информационное письмо, с предложением рассмотреть это дело на основе 81 статьи Трудового кодекса — "Аморальное поведение" (п.8 ст. 81 ТК РФ предусматривает увольнение в случае "совершения работником, выполняющим воспитательные функции, аморального проступка, несовместимого с продолжением данной работы" — "Idel.Реалии"). Это письмо потом легло в основу моего увольнения. Дело следком не возбудил. [Валеев] говорил, что решение о моём увольнении уже приняли, моё объяснение будет формально. В то же время он сказал, что данные отправят в Москву. Вот здесь я поняла, что это звенья одной цепи. Одной системы. Которая работает слаженно, бесперебойно. Мол, "ездишь по москвам", лови бумеранг.

11 мая, когда меня директор увольнял, сказал, что из следственного комитета ему поступило информационное письмо. Я говорю: хорошо, подготовьте документы. Я приду в 14 часов, потому что до этого времени у меня были пары в колледже. А это был последний день, когда он мог меня уволить — через месяц после инцидента.

Я пришла в 14.10, зафиксировала время. В суде завуч и профком давали ложные показания и попали на время, когда я была в колледже... Потом они начинают фальсифицировать документы, якобы они зачитали мне решение профкома, а я отказалась его подписывать. Я, прежде чем они подтверждали эти показания в суде, попросила зафиксировать, что есть статья о даче ложных показаний. И два-три раза задавала один и тот же вопрос. И мне называли время, когда меня не было в школе. Я говорю: "Свидетель дал неверные показания" — и прошу подключить технические средства и прослушать аудиозапись. Судья игнорирует... Прокурор зачитывает, что в действиях ответчика нарушений нет. И судья выносит решение отказать в иске.

— Когда вы подали иск к гимназии?

— 8 июня 2018 года. Было пять или шесть заседаний, все — предварительные. На первое я повестку не получила, потому что повестка ушла по другому адресу — неверно указали индекс. Поэтому дату второго заседания я специально посмотрела на сайте. Второе заседание было назначено на десятое, а повестку мне отправили девятого! Если бы я не посмотрела на сайте и не явилась, иск оставили бы без рассмотрения. А предварительное заседание, которое в итоге стало основным, состоялось 11 октября. В 16 часов началось предварительное, в 16.10 — основное. О начале основного судья Галиуллин нас не оповестил. Когда представитель ответчика спросила его, это основное или предварительное заседание, он сказал: "А какая вам разница?"

"КАК Я МОГУ РАБОТАТЬ С ТАКОЙ СТАТЬЁЙ?"

​— Вы говорите, что могли опровергнуть слова свидетелей?

— Могла. Я же просила подключить технические средства и прослушать аудиозапись... Кроме того, для составления документов задним числом подключили родительницу ученицы второго класса. Та сторона говорит, что она находилась в приёмной и её попросили подписать. Почему кого-то из учителей не пригласили? Это же деликатное дело! А потом выяснилось, что дочка этой женщины учится вместе с дочерью адвоката... Кроме того, они до сих пор не представили отзыв на наше исковое заявление. Сейчас в деле этого отзыва нет.

— И решение на руки вы тоже до сих пор не получили?

— Решение должно было быть готово в течение пяти дней в письменном виде. Но 16 октября я это решение не получила. А 18 октября на сайте суда появилась запись, что мотивированное решение готово. 18-го прихожу для получения решения и ознакомления с протоколом. И мне отказывают, говорят, что судья еще дело не сдал в канцелярию. Иду 19-го: "Ещё не спустили дело. Поднимитесь, там ознакомьтесь". — "Вы нарушаете мои права, моё общение с судьёй закончилось, мне надо ознакомиться". 22 октября отправляю письмо с требованием ознакомиться с решением и протоколом. Они его получили 25-го. До сих пор ответа нет. Прихожу 9 ноября. Мне снова говорят: "Дело пока не спустили в канцелярию". Я сначала думала, затягивают только моё. Но в очереди были люди, которые сказали, что их дела тоже затягивают. И этот судья, и другие.

Я прошу [сотрудницу канцелярии] поставить отметку, что ни решения, ни дела мне не дали. "Нет, поднимайтесь в 405-й". — "Хорошо, то же самое скажите на диктофон". Она молчит. В дверях меня ловит пристав, говорит: "Пойдёмте, составим акт, вы нарушаете". За меня заступилось человек шесть-восемь. И пристав стал подходить к каждому и требовать паспорт. Две женщины сказали: "В Вахитовском суде постоянно такие дела творятся. Хотите — составляйте. Мы идём вместе".

Когда я закончила дела и стала выходить, пристав потребовал паспорт. Мы прошли в коридор первого этажа, где была одна из женщин. Протокол он составлял минут сорок. Где-то на тридцатой минуте женщине стало плохо, её из здания суда госпитализировали. Оказалось, у неё диабет. Я этому товарищу говорю: "Если и мне плохо станет, виноваты будете вы". И тут подходит какой-то человек: "Мы вас на первый раз прощаем, можете идти". И мы ушли. В тот же день я обратилась с жалобой на действия сотрудников канцелярии суда.

— Ситуация по-прежнему подвешенная?

— Мне кажется, что они специально затягивают ознакомление...

— Чтобы сказать, что вы в сроки не уложились?

— Они могут сказать: у вас был месяц, вы не ознакомились. Да, правда на моей стороне, но могут вынести неправосудное решение.

— Вы сейчас работаете?

— Нет. Как я могу с такой статьей ("Аморальное поведение педагога")? Под эту статью попадают те, кого видели выпившими, кто на коллег руку поднимают, кто ударил ребенка, кто ругался на уроке матом... Кстати, когда меня уволили в 14.30, я спросила директора: "У меня в 16.20 урок. Мне идти или нет?" И директор говорит: "У вас рабочий день, вы идете на урок".

— Хотя увольняет при этом по статье за аморальное поведение?

— Да. Казалось бы, к детям меня уже нельзя допускать. А он допускает!

"МАЛЕНЬКИЕ ЛЮДИ, ЗАДАВЛЕННЫЕ ОГРОМНОЙ СИСТЕМОЙ"

— Вернёмся к первой попытке вас уволить. Тогда, по версии администрации, опоздали пять педагогов, но взыскание объявили, как вы утверждаете, только троим. Почему? Оставшиеся двое были лояльны администрации?

— У нас система оплаты труда педагога извращенная. Она делает все, чтобы учитель терял лицо и лебезил перед администрацией. У нас есть сухой оклад. К нему добавляются стимулирующие. Это "захочу — дам, захочу — не дам". Что делают учителя? Для того, чтобы зарплата была высокая за счет стимулирующих, они становятся на сторону администрации. Так что, скорее всего, двое были из "своих".

— Это можно как-то проверить?

— Как это проверить? Я не могла. Я, учитель высшей категории, получала 22-23 тысячи рублей. Это означает, что баллов мало. Когда спросила завуча, почему эти приказы о стимулирующих не вывешиваются на всеобщее обозрение в учительской, хотя должны, она сказала, это коммерческая тайна. Но мы — бюджетная организация!

— Какую часть оклада могут составлять стимулирующие?

— До 100 процентов. Например, оклад — 8 тысяч. Можешь еще 8 тысяч стимулирующих получить. А можешь — всего тысячу. Когда читаешь о маленьком человеке в девятнадцатом веке, невольно задумываешься о маленьком человеке двадцать первого... Тема затрагивается Пушкиным, подхватывается Гоголем и Чеховым... У нас проблема другая, проблема маленьких людей, задавленных огромной системой.

— А в трудовую инспекцию вы обращались?

— В трудовую инспекцию я обращалась в июне. И до сих пор мне не ответили.

— Вы в курсе, за что начали гнобить вашего молодого коллегу, Александра Кислякова?

​— Только за то, что защищал свои права. Первый выговор он получил за то, что не явился на контрольную по математике (Александр — учитель русского языка). ​Он говорил: я не пойду на эту контрольную, потому что я не учитель математики. И этим не понравился. Ему припомнили. Обычно молодые воспринимаются как послушные. А тут получился не только непослушный, но и прыткий. Есть ещё и статьи газетные, где он пишет про "черных" и "белых" детей. У нас ведь есть классы с литерой А. Они занимаются в лучших условиях, чем с литерой Б.

— Фаттахов в конфликте 2017 года встал на вашу сторону. А новое руководство министерства образования?

— Я на них не выходила. И они не проявляли интереса к конфликту. Я обратилась в профком РОО, но мне сказали: у вас в школе есть собственный профком. Когда я возразила, что школьный профком — заинтересованное лицо, они ответили: есть другие члены профкома. Таким образом, РОО самоустранилось.

— Получается, происходит отрицательная селекция педагогического состава?

— Мне кажется, нужны послушные. И всё для этого делается. Начиная с зарплаты. Если послушный — будет достойная зарплата. Если нет — оклад. Получить по системе начисления баллов максимум — нереально. Открытости нет, ознакомиться с тем, как начисляют баллы, нельзя. Если бы это было открыто, все бы видели: учитель, который часто выходит из кабинета директора, имеет высокие баллы. А тот, кто работает в поте лица, но чем-то не угодил, — наоборот.

P.S. На момент выхода статьи Вартуи Меликсетян всё ещё не получила на руки решение суда. Оно, напомним, было вынесено еще 11 октября. Причин, по которым суд отказал ей в удовлетворении исковых требований, педагог не знает до сих пор.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.