"Десоветизация"-1993 — конец демократии и начало краха реального федерализма

Всю минувшую неделю в СМИ вспоминали и обсуждали октябрьские события 1993 года и разгон Верховного Совета, которым в этом году исполнилось 25 лет. В этой связи чаще всего вспоминали печально знаменитый указ №1400, повлекший за собой разгон законно действовавшего представительного органа РФ и кровавую бойню на улицах Москвы. Накал противостояния, вкупе с пролитой кровью, позволяет характеризовать эти события как кульминацию гражданской войны низкой интенсивности.

Вспоминая действия обеих сторон того конфликта в конце сентября — начале октября 1993-го, многие эксперты забывают, что те события повлекли за собой не только разгон Верховного Совета, но и всех нижестоящих Советов (республик, областей, городов и районов). Оформлен он был в форме указа №1617, вышедшего за подписью Бориса Ельцина ровно 25 лет назад — 9 октября 1993 года Этот судьбоносный документ, так же как и указ №1400, носил сухое бюрократическое название: "О реформе представительных органов и органов местного самоуправления в Российской Федерации". Он не только расформировал Советы всех уровней по всей стране, но и согласно четвертому пункту этого указа, предусматривалась передача всех их полномочий местным административным властям — вплоть до новых выборов. То есть фактически этим указом Ельцина узаконивалась передача власти от представительных, законно избранных органов назначенной сверху бюрократии.

Разгон Верховного Совета и последовавший за ним разгон Советов разных уровней стала де-юре концом советской власти. Да, советская власть (т.е. "власть Советов") закончилась не с развалом Советского Союза, а именно после событий октября 1993 года, т.к. именно после этого Советы, как институт народного самоуправления, перестали существовать. Настоящая реальная власть Советов существоала не слишком долго. Первый этап — это собственно возникновение самих Советов, как органов народного самоуправления, в ходе февральской революции 1917 года. Затем постепенный переход реальной власти от них к партийным органам, узаконенный где-то в начале 20-х годов, связанный с окончательным переходом к однопартийной политической системе. В итоге Советы номинально существовали, но реальная власть была у партийных органов и именно партийные бюрократы, а не избранные депутаты определяли жизнь в стране.

В годы перестройки Советы получили "второе дыхание", став по мере ослабления власти органов КПСС уже не номинальной, а реальной властью.

Особенно этому способствовала атмосфера подлинно демократических выборов 1989-1990 гг., свободная как от влияния больших денег избирательных фондов, так и от всевозможных избирательных "технологий" нынешней России — как то административный ресурс, "карусели" и т.д. Депутатом Совета любого уровня, начиная с районного и заканчивая Верховным Советом страны, мог стать любой гражданин: ученый, аграрий, журналист, писатель, рабочий от сохи или профсоюзный деятель — в общем, любой парень с соседней улицы. Не было необходимости даже в сборе многочисленных подписей и поддержки какой-либо партии — достаточно было организовать сбор инициативной группы из числа представителей какого-либо коллектива предприятия, общественной организации и т.д. Благодаря этому всемогущие первые секретари горкомов, обкомов запросто проигрывали выборы вчерашним студентам, не обремененным грузом каких-либо посторонних обязательств, но зато крепко связанным со своими непосредственными избирателями. Это был образец настоящей "народной" демократии, о которой так мечтали многие поколения.

А как же события реанимации Советов и их трагической гибели отразились на судьбе национальных республик? Анализ ситуации того времени говорит нам о том, что именно существование Советов — как полностью легитимных органов, представляющих интересы избиравших их граждан — стало тем самым "фундаментом", скреплявшим чаяния простых граждан и всего общества в целом. Особенно это проявилось именно в случае с национальными республиками, т.к. здесь помимо экономических, общеполитических были и иные аспекты, а именно восстановление попранных прав многих народов.

Выборы в Верховный Совет РСФСР и Советы автономных республик прошли в 1990 году. Изменившийся состав высших представительных органов автономных республик способствовал тому, что именно они стали движущей силой, добивавшейся расширения их прав и приравнивания их по своему статусу союзным республикам. Если сравнивать две близкородственные республики — Башкортостан и Татарстан, то так было и в случае с Верховным Советом ТАССР (Татарстан), и в случае с БАССР (Башкортостан). Разница между двумя республиками была лишь в том, что в случае с Татарстаном партийные органы продолжали оказывать определенное влияние на эти процессы — в Башкортостане же партийные органы полностью потеряли свою силу к 1990 году.

Однако национальные проблемы сводились не только к борьбе за суверенитет, но и к решению ряда других застарелых проблем. И в этом случае свою роль играли и местные советы. В случае с Башкортостаном главной нервной точкой в национальном вопросе того периода был татарский аспект. И в ходе обсуждения Декларации о суверенитете Башкортостана, при обсуждении вопроса о государственных языках, остро встал вопрос о возвращении татарскому языку статуса официального/государственного в республике.

Но в итоговый текст Декларации положение о языках так и не попало. И всё же борьба продолжалась. И свое слово взяли Советы. Так, одним из первых на эту проблему откликнулись депутаты Нижнекарышского сельсовета Балтачевского района, заявив в своем решении о необходимости признания татарского языка в качестве государственного.

Затем аналогичные решения выносят уже вышестоящие Советы. Так, 2 июня 1992 года такое решение выносит Янаульский горсовет: "Считать целесообразным предоставление статуса государственного языка в Башкортостане башкирскому, русскому, татарскому языкам".

Аналогичные решения с таким же требованием были приняты сессиями Дюртюлинского, Кушнаренковского, Чекмагушевского и других горрайсоветов западных и северо-западных регионов РБ, где, как известно, абсолютное большинство составляет татароязычное население. Однако уже тогда, находясь под идеологическим влиянием антитатарски настроенной части местной интеллигенции, председатель Верховного Совета Муртаза Рахимов намеренно тянул с решением по данному вопросу. "Успешно" дотянув с этим вплоть до осени 1993-го. В итоге парламент республики так и не рассмотрел вопрос о статусе татарского языка.

Принятие Советами решений о предоставлении татарскому языку статуса государственного свидетельствует о том, что языковой вопрос, вопреки общепринятому мнению, в конце 1980-х — начале 1990-х гг. волновал не только национальную интеллигенцию, но и обычных граждан. Решения Советов фактически легитимизировали требования национальных организаций о необходимости предоставления языку татарского народа государственного статуса. Это впервые в истории позволило уже на низовом уровне легитимизировать главное требование татарского национального движения Башкортостана относительно введения в республике трех государственных языков: русского, башкирского и татарского.

Такая самостоятельность Советов по исключительно политизированному вопросу свидетельствовала и о том, что демократически избранные в начале 1990-х гг. органы самоуправления были ещё независимы от региональных властей. Впоследствии, после разгона Советов в октябре 1993-го, Муртаза Рахимов построил полностью контролируемую им "вертикаль власти" — вплоть до низового уровня местного самоуправления. Тогда большинство избираемых должностных лиц — главы районных администраций и мэры городов — стали назначаться им лично. Сама процедура выборов депутатов стала жестко контролироваться, поэтому неугодные властям кандидаты не имели в этой ситуации никаких шансов на победу. Вот и неудивительно, что таких "осечек" строго выстроенная "вертикаль" уже больше не допускала, т.к. контроль был полностью в руках исполнительной власти.

Разгон Советов в разных регионах протекал по-разному. Где-то их деятельность была приостановлена полностью, где-то они продолжали существовать. И В Башкортостане, и в Татарстане Верховные Советы формально существовали, прекратив свое существование только в 1995 году, но они ни прежнего влияния, ни реальных возможностей они уже не имели.

В любом случае, разгон Советов повлиял отрицательно, в том числе, и на решении национальных проблем, т.к. в новоизбранные парламенты благодаря админресурсу уже не были допущены наиболее принципиальные депутаты из прежних составов — началась бюрократизация и процесс их формального существования .

Возвращаясь к октябрю 1993 года, то разгон Верховного Совета не только позволил узурпировать власть в стране, но и привел к тому, что стала возможной обширная приватизация, приведшая к растаскиванию крупных и лакомых кусков государственной собственности, что, в свою очередь, привело как к обнищанию населения, так и к развалу народного хозяйства (или как принято говорить сейчас, реального сектора экономики). Разгон Верховного Совета полностью уничтожил и низовую демократию, вновь зародившуюся в годы перестройки в виде реально действовавших профсоюзов. В частности, именно после событий октября 1993 года Федерация независимых профсоюзов стала подконтрольной властям организацией.

Разгон не только Верховного Совета, но, что немаловажно, и всех низовых Советов, стал, как мы теперь можем убедиться, по сути, катастрофой и точкой невозрата для всей демократии в целом. Окончательно были похоронены идеи о реально работающем местном самоуправлении, которого мы не можем дождаться уже 25 лет. А для национальных республик это означало, что закончился период "народного" суверенитета, и взамен начался период уже его "номенклатурного" варианта, который полностью выхолостил подлинные идеалы самостоятельности, упустил исторический шанс народов федерации на построение настоящего федерализма, где их права были бы соблюдены в полной мере — заодно уже тогда предопределив все нынешние проблемы.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", может не совпадать с позицией редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.