"Я не знаю ни одного случая, чтобы судили за картинки или мемы"

Прокурор Кукморского района Ришат Шакиров, прославившийся борьбой с порно-сайтами и венгерскими гусями, — пожалуй, самый активный сотрудник надзорного ведомства в социальных сетях. Шутки про профессию, личная жизнь и работа — все это 39-летний Шакиров публикует в Твиттере и Инстаграме. В интервью "Idel.Реалии" он рассказал о своей активности в интернете, уголовных делах за мемы и реакции на насмешки.

— Вы учились на юриста в Казанском юридическом институте при МВД. Вы изначально хотели работать в органах прокуратуры?

— На тот момент я не знал, в каких именно правоохранительных органах буду работать. Но точно знал, что либо в органах внутренних дел, либо в смежных структурах. Адвокатуру и нотариат я даже не рассматривал.

— По какой причине вы с юношества хотели работать в государственных органах именно на стороне обвинения?

​— Я бы не согласился с вами. С латинского прокурор — защищать, заботиться. К сожалению, многие люди воспринимают прокурора лишь как государственного обвинителя, который поддерживает обвинение, наказывает, штрафует. Но на самом деле одна из основных наших функций — правозащитная. То есть мы защищаем права граждан в большей степени, чем обвиняем. Обвиняем мы только в суде.

— Вы в Твиттере как раз назвали себя правозащитником. В чем проявляется ваша правозащитная деятельность? В широком смысле правозащитник сейчас — это тот, кто пытается спасти кого-то от государственного произвола.

— Вы, наверное, говорите об узком смысле этого слова. Я считаю, что государство не допускает произвола. Возможно, отдельные нерадивые чиновники допускают произвол в отношении граждан, но речь не идет о власти и государстве в целом. Правозащитная функция — это защита прав. То есть мы защищаем права тех людей, которые к нам обращаются. Есть также случаи, которые не требуют обращений. Мы обращаемся в суды, восстанавливаем их нарушенные права со стороны правоохранительных, контролирующих органов.

— Вы получаете удовольствие от работы?

— Безусловно. Мы приносим людям пользу, защищаем их права. Если человек не получает удовольствия от работы, то смысла на нее приходить нет.

— Как вы отдыхаете?

— На работе мы получаем очень много отрицательной энергии — это связано со стрессовыми ситуациями в различных сферах. Поэтому, безусловно, каждому прокурорскому работнику (да и любому человеку, который сталкивается со стрессом) необходимо уметь отдыхать и расслабляться. Для меня таким видом отдыха является времяпрепровождение с семьей либо игра в хоккей. На льду я практически забываю все то плохое, что случается на работе.

— Вы участвуете в судебных заседаниях в качестве обвинителя. Что вы чувствуете после того, как при вашем непосредственном участии посадили человека?

— Начнем с того, что наказание назначается для того, чтобы человек исправился. Есть различные виды наказания. Мы никогда не гребем под одну гребенку — реальное лишение свободы мы просим лишь в исключительных случаях. То есть тогда, когда путем назначения иных мер исправить человека невозможно. Если исправление возможно путем наказания в виде штрафа, обязательных работ мы, безусловно, ориентируемся на это. Лишь в исключительных случаях, я подчеркиваю, мы запрашиваем реальное лишение свободы.

Если я посчитал, что его исправление возможно лишь в случае назначения реального срока, то угрызений совести у меня нет. Он это заслужил. Только таким образом будет восстановлена социальная справедливость.

— Первая часть вашего ответа взята из учебника по уголовному праву. Не знаю, как обстоят дела в Кукморе, но в Казани и других российских городах так происходит не всегда. Известны случаи, когда прокуроры запрашивали серьезные сроки в тех случаях, когда этого можно избежать. Все ли вас устраивает в системе прокуратуры с точки зрения справедливости?

— Вопрос немного некорректен. Как работает система в целом — вопрос не ко мне, это решает вышестоящее руководство. Системой работы в Кукморском районе я в целом доволен.

— Нередки случаи, когда прокуроры уходят в адвокатуру. Задумывались ли вы об этом?

— Я об этом не думал и не вижу себя в адвокатуре. Пока я себя вижу только в правоохранительных органах. А как сложится моя судьба в дальнейшем, известно только одному Богу.

— У многих журналистов есть, например, цель получить Пулитцеровскую премию. А у вас какая цель? Может быть, вы хотите прийти на место Илдуса Нафикова?

— Цели занять какую-то конкретную должность у меня на сегодня нет. Мои цели более широкие — чтобы семья была счастлива, чтобы дети нашли себя.

— Никогда не поверю, что вы не хотите идти вверх по карьерной лестнице.

— В 2013 году прокурором Татарстана стал Илдус Саидович [Нафиков]. Выступая перед прокурорами, он озвучил пять простейших правил: работать честно, беречь свое достоинство, приумножать авторитет органов прокуратуры, ценить и укреплять взаимодействие госорганов и заботиться о людях. Естественно, этими правилами сейчас руководствуемся и мы. А где я этими правилами руководствуюсь — в Кукморе или в другом месте — определяет только вышестоящий прокурор. Моя цель — руководствоваться ориентирами, которые нам задал прокурор Татарстана. Я — солдат своего генерала, которым сейчас является Илдус Саидович.

— Говоря о генералах, есть еще Генеральный прокурор Юрий Чайка. Мне хочется узнать ваше мнение: насколько на вас и вашу прокуратуру давит Генеральная? Хотели бы вы, чтобы прокуратуры субъектов были более независимыми от Москвы?

— Давит ли Москва на республику? Я в прокуратуре субъекта не работаю и не могу ответить на этот вопрос. Непосредственно на меня Генеральная прокуратура не давит. Безусловно, есть вертикаль власти — мы подчиняемся вышестоящему прокурору, но какого-либо давления я на себе не ощущаю. Даже в случае взаимоотношений "район-субъект" никакого давления я не ощущаю. Прокурор республики во время представления прокурора района говорит, что он отвечает на этой территории за законность, и он сам должен направлять свою деятельность. Это я вам говорю честно, без обмана и без книжек.

— То есть не было случаев, когда вам звонил Илдус Нафиков и по конкретному делу просил вас запросить срок побольше?

— Естественно, такого никогда не было.

ОБ АКТИВНОСТИ В СОЦСЕТЯХ

— Вы, пожалуй, самый активный сотрудник прокуратуры, использующий социальные сети. Почему вы уделяете столько времени интернету?

— Начнем с того, что прокуратура осуществляет свою деятельность гласно. Для чего — во-первых, мы показываем свою работу, рассказываем, чем вообще занимается прокуратура, чтобы люди знали, по каким вопросам к нам можно обратиться. Во-вторых, мы разъясняем людям те или иные правовые нормы. В-третьих, снимаем определенную социальную напряженность: когда человек в неведении, но никто не разъясняет ему ту или иную ситуацию… это может быть использовано деструктивными элементами.

Когда социальных сетей не было, мы работали со СМИ. Но сейчас основную массу информации люди получают из соцсетей. Если мы не будем работать здесь гладко, то грош нам цена: кто-то будет работать за нас, и умы людей уже пойдут в другом направлении. Поэтому свою разъяснительную работу, снятие напряженности, показ своей работы мы должны направить на социальные сети.

— У той же прокуратуры Татарстана есть аккаунты в соцсетях, но я говорю о ваших личных аккаунтах. Иногда вы шутите, например, о прокуратуре и ее деятельности. Почему вы позволяете себе так себя вести?

— Цель заключается в том, чтобы показать: мы такие же обычные люди, мы тоже любим шутить, обмениваться мнениями. Если мы будем сухо доносить информацию, то она не будет доведена в том объеме, в каком бы я хотел. Поэтому я использую шутки, чтобы людям было приятно получать информацию.

— Вас не просили меньше шутить? Не прилетало вам за это?

— Пока не прилетало. Если после вас не прилетит, скажу вам спасибо.

— Вы не думаете, что такими шутливыми постами вы можете дискредитировать работу прокуратуры, что вас не будут воспринимать всерьез?

— Если бы я так думал, я бы этого не делал. Вот такой у меня стиль работы.

—​ Подписчиков в Инстаграме себе не накручиваете?

​—​ Нет, конечно. Если бы я хотел накрутить, то спокойно было бы 20-30 тысяч подписчиков. Мне важно не количество подписчиков, а важно знать, что столько людей хотят узнать о нашей деятельности и интересуются ей.

— Но там больше ваша деятельность, ваша семья в том числе.

—​ Это жизнь прокурора в целом — не только работа.

— Как вы считаете, другие сотрудники прокуратуры должны себя вести в социальных сетях так же?

— Правильно я работаю или нет — жизнь покажет. А направлять моих коллег не в моих правилах. Каждый за себя решает, каким образом ему вести свою деятельность. Для себя я решил.

ОБ ОБРАЩЕНИЯХ НА ТАТАРСКОМ И УДМУРТСКОМ ЯЗЫКАХ

— Насколько я понял, вы, как и в прокуратуре Апастова, дали возможность жителям общаться с вами через Скайп. Часто обращаются?

— Я бы не сказал, что меня завалили звонками по Скайпу. Некоторые о такой услуге даже не знают. Но периодически — по два-три обращения в месяц — мне поступают. Людям просто интересно услышать мое мнение по тому или иному вопросу. Кто-то не может прийти, кто-то болеет, кто-то живет далеко. Я думаю, небольшое количество звонков связано с тем, что о такой услуге знает не так много людей.

Пройдут годы, и вы увидите, что личных приемов станет в разы меньше — люди будут звонить по Скайпу, начнут использовать современные технологии, чтобы обратиться к прокурору, поговорить с ним. Личные приемы, безусловно, нужны — их ничем не заменишь, но их, я думаю, c каждым годом будет все меньше и меньше.

— В Кукморском районе большинство населения — татары (78%), далее идут удмурты (14%). Они могут к вам обратиться на своих родных языках?

— Информация о деятельности прокуратуры, о правах граждан размещена на стендах на четырех языках: русском, татарском, удмуртском и марийском. Кто не владеет ни русским, ни татарским может ознакомиться со своими правами и обратиться в органы прокуратуры. Были случаи, когда люди обращались к нам на удмуртском языке — мы проводили проверку и направляли результаты на удмуртском языке. С переводом проблем нет — у нас есть удмуртские школы, мы находим контакты и просим перевести.

— Сайт прокуратуры Кукморского района работает только на русском языке?

— Да, это так.

— Не хотите перевести на татарский?

— Пока я об этом не задумывался, но время покажет.

О НАЗНАЧЕНИИ В КУКМОР И НАСМЕШКАХ В ИНТЕРНЕТЕ

— Назначение в Кукмор вы восприняли как повышение?

— Определять — не мое дело. Было ли это повышение или понижение — я не задумывался. В принципе, район району рознь. Просто необходимо выполнить тот или иной фронт работы уже в другом месте.

— Да бросьте. Вот вы пришли домой и говорите жене, что вас направляют в Кукмор. А она в ответ: "Ришат, это хорошо или плохо: тебя повысили?"

— Она не спросила, хорошо это или плохо. Она собрала вещи как жена декабриста и поехала.

— Сурово.

— Не сурово — я поэтому благодарен своей семье. Они во всем меня поддерживают, но немного жалко детей — старшая дочь уже в третьей школе учится.

— Не могу не спросить про вашу деятельность в Апастово: борьба с порно-сайтами, венгерскими гусями. Когда новости об этом растиражировали федеральные СМИ, когда об этом начали писать в соцсетях, делать мемы, смеяться, вам не было обидно или неприятно?

— По поводу мемов — в социальных сетях есть мемы и на руководителей супердержав, поэтому я на это не обращаю внимание. Я знал, что я делаю, на что я иду — я знал, что это может быть воспринято двояко, в том числе путем насмешек. Но это часть моей работы — получать мемы, насмешки и недоброжелателей. Я это все ожидаю и элементарно не обращаю на это внимание. Также иногда улыбаюсь.

О ДЕЛАХ ЗА РЕПОСТЫ И МЕМЫ В СОЦСЕТЯХ

— Раз мы подняли тему информации, с которой вы боролись... Сейчас наблюдается тренд на возбуждение уголовных дел за репосты, картинки, мемы. Как вы относитесь к такой кампании?

— Я считаю, что кампанейщины в этом вопросе на сегодня нет. Вы говорите, что правоохранительные органы работают при отсутствии оснований, незаконно, необъективно. Но я считаю, что такого нет. Каждый следователь принимает решение о возбуждении уголовного дела, руководствуясь законом. Зная, что человек не совершил преступление, никто не возбудит уголовное дело.

— Такие дела возбуждают в отношении неугодных властям людей.

— Не согласен. Неугодных для власти людей нет.

— Серьезно?

— Конечно. Если человек совершил определенное нарушение либо преступление, он должен понести за это наказание. Но чтобы человек априори был неугоден, потому что у него такая-то фамилия, или он осуществляет какую-то деятельность — такого нет.

— Вы как будто меня троллите. Мы с вами оба понимаем, в каком мире живем, но вы говорите, что неугодных людей нет. Мне вам пофамильно их назвать?

— Интереснее было бы говорить о Кукморе, но вы сейчас хотите объять необъятное, чтобы я комментировал случаи, так скажем, российского масштаба.

— Я спрашиваю ваше мнение по этому вопросу. Людей судят за картинки в интернете, за мемы. Это нормально?

— Я не знаю ни одного случая, чтобы судили за картинки или мемы. Если не установлен умысел на разжигание вражды, никакого приговора не будет. О чем мы говорим? За простые лайки и посты никто не судит! Только при доказанности умысла.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.