Народный музей истории ГУЛАГА в Йошкар-Оле закрыт с начала июня, а с середины июля идёт вывоз экспонатов и вещей, которые находились в здании. Корреспондент "Idel. Реалии" поговорили с основателем и руководителем музея Николаем Аракчеевым о том, что происходит с музеем и со связанным с ним Мендурским кладбищем — местом массового захоронения расстрелянных в годы репрессий жителей.
О МЕНДУРСКОМ КЛАДБИЩЕ
— Четыре километра по этой дороге в южном направлении — это всё Мендурский полигон. Двигаясь строго на восток, через четыре километра увидите такой же крест, как и здесь. Это уже перед Куяром (въезд на Мендурское кладбище — с Кокшайского тракта, идущего из Йошкар-Олы на юг, а посёлок Куяр находится на Казанском тракте, идущем в юго-восточном направлении от столицы Марий Эл, — прим.ред.).
Территория кладбища обозначена четырьмя крестами. С них стали срывать таблички, как только появилось кафе (на Чёрном озере, расположенном на пути к Мендурскому полигону, — прим.ред.). Это могли сделать туристы, проезжающие мимо креста на Кокшайском тракте. Поведение многих "туристов" (в кафе время от времени проводят свадьбы) нас начало тревожить. Одно дело, когда на место памяти приходят, приезжают люди, имеющие представление о том, что здесь происходило в 1930-е. Другое — когда сюда заглядывают из любопытства или по незнанию нетрезвые посетители. После себя они оставляют бутылки, мусор.
В январе меня вызывают в военную комендатуру и просят предоставить доказательства, что эта территория — кладбище. Через 30 лет после того, как власти объявили его кладбищем
Мы забили тревогу. В ноябре прошлого года я письменно обратился лично к руководителю республики Марий Эл Александру Евстифееву. Написал о проблеме Мендурского полигона: когда мы наведём здесь порядок, когда здесь перестанет хозяйничать ракетная дивизия, когда перестанут копать вандалы-сатанисты, когда перестанут гонять туристы на мотоциклах.
Заместитель министра культуры Марий Эл Александр Луничкин написал мне, что для того, чтобы Мендурское кладбище сделать памятником регионального значения, нужно представить документы. Их перечень в его письме занял две страницы.
В январе меня вызывают в военную комендатуру и просят предоставить доказательства, что эта территория — кладбище. Через 30 лет после того, как власти объявили его кладбищем. Я доказывал: книгами Янтемира (Владимир Янтемир — один из основателей правозащитного движения в Марий Эл, член правления марийского "Мемориала" и республиканской ассоциации жертв политических репрессий, умер в ноябре 2016 года, — прим.ред.), нашими фотографиями, постановлением председателя горисполкома Юрия Минакова — он назвал эту площадку кладбищем. Понятно, что это было его желание, но оно не было оформлено.
Обозначение Мендурского кладбища
После этого военные провели проверку, написали мне в ответ, что кладбища здесь, по документам, нет: землеотвод не проведён, замеры границы кладбища не определены, пробы грунта не взяты. Так что, где кладбище? То ли эта могилка 20 на 40 метров, то ли там, где нас 22 июня этого года остановила сосна (примерно в 500 метрах от братской могилы на пути к кладбищу на дорогу упала большая сосна). Мы считаем, что оно начинается от креста, установленного на Кокшайском тракте. А по данным военных, кладбище не было никогда и памятником культуры.
ОБ ОТНОШЕНИЯХ С ГОРОДСКИМИ И РЕСПУБЛИКАНСКИМИ ЧИНОВНИКАМИ
— Они меня "дисквалифицировали". Называют меня Аракчеев Н.А.. Не гражданин, не товарищ, не председатель ассоциации жертв политических репрессий, не директор музея истории ГУЛАГа. Они убрали у меня должность. Они не хотят знать, что есть такая ассоциация. Федотов (Михаил Федотов — председатель СПЧ при президенте России, — прим.ред.) признал, написал письмо, приехал и оказал хорошую поддержку. В противном случае, они бы стёрли нас в порошок.
Последние пять лет власти перестали следить за этим местом, ухаживать
Здесь сейчас хорошая, чистая территория. Но она не была здесь такой. Здесь было всё завалено. Последние пять лет власти перестали следить за этим местом, ухаживать. Нам не дают автобусы для того, чтобы потомки репрессированных могли приехать и помянуть своих расстрелянных родных. В этом году автобус дали только по настоянию председателя президентского совета по правам человека Михаила Федотова (он приезжал в Йошкар-Олу в начале июня). Но "скорую помощь" — забыли дать.
Раньше мы за месяц до митинга планировали с Мякишевым (Геннадий Мякишев — бывший министр — представитель главы Марий Эл в Государственном собрании, бывший председатель республиканской комиссии по реабилитации жертв репрессий, — прим.ред.) проведение субботника на Мендурском кладбище: кто будет убираться, кто будет красить — йошкар-олинская или медведевская (полигон расположен на территории Медведевского района Марий Эл) коммунальная служба. За неделю до митинга лесхоз убирал весь сухостой.
О ПРОТОКОЛЕ ЗА "САМОВОЛЬНОЕ КОПАНИЕ"
— Управление по охране объектов культурного наследия составило на меня протокол за "самовольное копание, обнаружение черепа здесь во время субботника. У нас всегда с собой щуп, как и пила. Если чувствуем что-то подозрительное, проверяем щупом. На втором захоронении плита была уронена, а под ней — пустота. Мы решили её переставить, сняли дёрн, а то место, куда хотели переставить эту плиту, дало положительный результат, когда мы проверили его щупом.
Сейчас здесь любой человек, если у него есть деньги, может купить кусок этого леса
Обнаружили "шум" примерно на метровой глубине. Это человеческие скелеты. Мы с вами по ним ходили, так как не знали границ. Поскольку не знали об этом, греха на нас с вами нет. Но больше там нельзя ходить. Мы нашли это место, вызвали 12 мая полицию. Прокурор Медведевского района дал команду создать следственно-оперативную группу, выехать на место. Череп я искал по указанию членов следственно-оперативной группы. Их суд отказался вызвать.
Таких могил, как эта здесь двадцать. Эта двадцать первая. Все остальные ямы выглядят как обычные низины. Сейчас здесь любой человек, если у него есть деньги, может купить кусок этого леса. Или взять в аренду, на двадцать или тридцать лет.
Тенденция в целом такая — подобные кладбища должны стать государственными объектами. На заседании с участием Федотова говорили, что кладбище рыть не надо. Представитель ФСБ сказал, что списки всех расстрелянных и закопанных в ямах — есть и они могут быть обнародованы. Я понимаю так: к каждой из ям есть список, в котором указаны все имена. Значит и семья Чавайна (Сергей Чавайн — основоположник марийской литературы, был расстрелян в ноябре 1937 года, предположительно на Мендурском кладбище, — прим.ред.) обретёт наконец-то своего деда.
Это был самый страшный для марийской культуры день
Внука писателя, Сергея Чавайна, вызывали в правительство республики по поводу интервью местным журналистам и его согласия на генетическую экспертизу. Один из чиновников правительства спрашивал его, зачем он идёт на поводу у Аракчеева. Чавайн говорил мне о своём желании найти и перезахоронить останки своего деда.
81 год назад, 11 ноября 1937 года Сергея Григорьевича Чавайна расстреляли. Вместе с руководителем писательской организации Марий Эл Шабдаром Осыпом и Олыком Ипаем — сейчас его именем названа премия для молодых мастеров культуры республики. Это был самый страшный для марийской культуры день.
О ПОСЕЩЕНИИ МУЗЕЯ ГУЛАГ ЧИНОВНИКАМИ И ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ГОСМУЗЕЕВ
— Никакого технического совещания не было проведено, никакой проверки музея не было. Прошли только пять залов из возможных семнадцати, посмотрели визуально. Был такой фон, знаете — роптание, улюлюканье. В музей заходят двадцать человек, двое из них слушают меня. А восемнадцать сзади — улюлюкают: здесь-лавка-инвентарная, есть-что-продать. Такие примерно слова произносил первый заместитель главы правительства Михаил Васютин, это бывший министр культуры республики.
И вот так прошли быстренько за тридцать минут, посмотрели, поверили тому, что Васютин рассказал. Что нет инвентарных номеров на фотографиях. Я говорю: "Послушайте, четыре тысячи инвентарных бирок составить, это нужно два года. У нас общественный, народный музей. Что есть — показываем".
Видимо, новую власть мы не устраиваем
Есть такая форма в искусстве — перформанс. Мы работаем в этом формате. Через полтора-два часа общения, пришедший к нам человек понимает, что происходило в этом здании в 1930-е годы. Он приходит к нам и погружается в эту историческую атмосферу. Им (чиновникам) это не нравится. Были директора музеев и два научных сотрудника из государственных музеев — наших конкурентов. Как конкуренты они что могли сказать: "На государственные рельсы — нечего им тут в общественном формате проводить".
В Йошкар-Оле в различных интернет-опросах наш музей ставят на третье место — после набережной и картинной галереи. Я не хвалюсь, не занимаюсь саморекламой. Это просто говорит, что мы работаем, но кому-то не понравились. Видимо, новую власть мы не устраиваем.
Николай Аракчеев
О НОВОЙ И СТАРОЙ ВЛАСТИ
— Власть в республике молодая, у них нет опыта. Это слуги народа. А раз слуги народа, то давайте, хотя бы выслушайте ветеранов. Меня записали 243 в очередь на приём к Александру Евстифееву. Это было ещё в прошлом году. За год он принял пятерых человек. Когда он примет двести сорок третьего? В конце своего срока? А проблемы наши не будут решены. Он спихивает всё своему заместителю — Васютину. А Васютин, сколько лет я работаю, всегда нам палки в колёса ставит.
За восемь лет, что мы существовали как музей, ни на одно совещание, семинар музейщиков нас не приглашали
Первое моё письменное обращение было в 2003 году, когда был жив ещё Генри Левенштейн (писатель, фотограф, общественный деятель, бывший узник лагеря на территории Марийского края, — прим.ред.), он подписал воззвание о благоустройстве Мендурского кладбища. Помимо него 25 великих людей, подписали эту просьбу, а Васютин не дал ответа. Я понял, что с этим человеком нечего говорить. За восемь лет работы нашего музея он ни разу в нём не был. Приходил на нашу выставку в 2009 году, она проводилась в Национальном музее им.Евсеева.
Ну и за восемь лет, что мы существовали как музей, ни на одно совещание, семинар музейщиков нас не приглашали. Никаким опытом с нами не делились, не помогали.
О БУДУЩЕМ
— Если собираются проводить капитальный ремонт в здании музея ГУЛАГ, значит необходимо всё оттуда вывезти и убрать. А власти могут получить раскрученную площадку, открыть музей под государственным флагом. Я не против этой площадки, даже готов помогать им. Но нам сказали, что нашего музея там не будет. Ни Аракчееву, ни нашим волонтёрам места там не будет. Они наберут свой штат, своего администратора. И будет галерейный зал. Вывесят пятнадцать портретов, в честь которых названы улицы Йошкар-Олы, будут показывать подвалы, которые мы открыли.
Я понял, что спасти наш музей можно, но местная власть не хочет этого делать
Мы нашли форму, как продлить наш контракт на следующий пятилетний срок. Городской совет ветеранов готов взять нас под своё крыло. Председатель совета Геннадий Мустаев сказал мне об этом. Но его вызвали в администрацию Йошкар-Олы и попросили не участвовать. Региональное отделение ВООПИК (Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры) поначалу согласилось. Но его руководитель Вадим Попов тоже на следующий день позвонил и сказал, что боится, что его уволят из Волгатеха, где он преподаёт и что пять членов регионального отделения проголосовали против такой поддержки. Это архивные работники и сотрудники госмузеев.
Я понял, что спасти наш музей можно, но местная власть не хочет этого делать. Мы бы продолжали работать, с поправками: мы были готовы послушать консультации научных работников музеев по оформлению экспозиции, убрать что-то лишнее. Встречных заявлений не было, поступило лишь указание прекратить работу музея.
Так что музей у нас прекращает работу в этом году. Мендурский полигон может быть начнёт работу как мемориальный комплекс. Правительство республики пообещало начать работу по определению его границ.
Подписывайтесь на нас в Яндекс.Дзен. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.