Предстоящей осенью Верховный комиссар ОБСЕ по делам национальных меньшинств Ламберто Заньер намерен посетить Москву. В этой связи "Idel.Реалии" решили поговорить с европейским дипломатом — узнать, почему ОБСЕ до сих пор молчит по поводу языковых конфликтов, чем отличаются методы ОБСЕ от того, как действует Совет Европы, не думает ли Заньер, что власти во время визитов к нему не подпускают реальных языковых активистов, окружив ручными общественниками?
— Господин Заньер, не могли бы Вы пояснить разницу между подразделениями Совета Европы, которые занимаются национальными меньшинствами, и Вашим офисом?
— Деятельность Совета Европы в основном базируется на положениях Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств. Таким образом, можно сказать, что Совет Европы занимается правовыми механизмами регулирования защиты национальных меньшинств и государства Совета Европы участвуют в этой деятельности путем присоединения к конвенциям, проводя политику в отношении меньшинств по определенным стандартам. Совет Европы занимается защитой национальных меньшинств и в целом прав человека. Моя же деятельность значительно отличается от того, что делает Совет Европы. Мы не не занимаемся защитой национальных меньшинств, у нас мандат на предотвращение конфликтов. Мы участвуем в этих процессах в государствах-членах ОБСЕ, делая свой вколад в мирное решение конфликтов. Мы наблюдаем за отношениями правительств и представителей национальных меньшинств. В процесс могут быть вовлечены не только правительство страны проживания меньшинств, но и их так называемое "родственное государство". Мы наблюдаем за этими многосторонними отношениями и пытаемся оценить степень опасности с точки зрения потенциального нарушения стабильности. Конечно, мы работаем тесно с Советом Европы. У нас с этой структурой постоянное взаимодействие и взаимообмен информацией.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Что даст народам России ратификация Европейской хартии региональных языков
— В каких случаях Вы вмешиваетесь в ситуации? Что должно произойти в государстве-участнике ОБСЕ, чтобы Вы вмешались? Должны ли там быть митинги в защиту языков меньшинств? Подобные акции могут быть причиной для Вашего вмешательства в ситуацию?
— Да, конечно. Но я бы не стал называть это вмешательством. Я бы характеризовал этот процесс как вовлеченность. Предотвращение конфликта происходит путем его раннего предупреждения. Мы анализируем ситуацию во всех странах, входящих в ОБСЕ. Мы делаем запросы в государства-участники, мы посещаем их и пишем рекомендации для улучшения положения в государствах-участниках, если они высказывают такое пожелание. И отличие между нами и Советом Европы как раз в том и заключается, что Совет Европы пишет доклады о положении в государствах, а потом ведут дискуссию с этой страной. Таким образом вовлеченность Совета Европы в дела внутри государств-членов видна широкой общественности. Мы поступаем иначе. Мы действуем путем "тихой дипломатии". Мы изучаем ситуации, например, такие, о которых вы упомянули — языковые вопросы. У нас есть прописанные за последние 20 лет рекомендации. Они представляют собой комплекс мер и рекомендаций, которые, если им следовать, гарантируют стабильность. Они охватывают различные аспекты. Вы упомянули языковые права, я бы добавил вопросы полиции и доступа к правосудию, использования и доступа к СМИ. Туда же входят правила, которые мы разработали, и годовщину создания которых на следующей неделе будем праздновать в Италии. Речь о так называемых Больцанских рекомендациях о национальных меньшинствах в межгосударственных отношениях. Там вполне определенные вещи. Например, то, как должно действовать государство, где проживают меньшинства, и прописаны ограничения того, в какой степени соседние государства могут оказывать поддержку национальным меньшинствам. Последние часто воспринимают меньшинства в качестве своих соотечественников за рубежом. Этнически эти меньшинства могут быть родственны населению страны, но с точки зрения права проживают в другом государстве. Это сложный и довольно тонкий баланс. Мы, в случае проблем, пытаемся аккумулировать лучшие практики для решения сложных моментов. Эти проблемы могут быть в разных сферах, которых я упомянул выше. Таким образом, мы пытаемся решить проблему, снизив его конфликтный потенциал.
— Время от времени Вы посещаете государства-участников ОБСЕ. Полагаем, что Вы встречаетесь не только с официальными лицами этих стран, но и с представителями неправительственных организаций. Вы как-то влияете на формирование списка тех, кто с Вами встречается? Речь о представителях НПО.
— Да, конечно. Но я не стал бы называть их НПО. Я бы говорил в целом о представителях гражданского общества и конкретно представителях национальных меньшинств. Мы поддерживаем отношения с ключевыми представителями национальных меньшинств в странах ОБСЕ. Когда я посещаю страну, конечно, я встречаюсь с представителями властей, но также вижусь с представителями национальных меньшинств. Я вижу нашу роль в качестве моста между национальными меньшинствами и государственными структурами. И наличие нескольких источников информации для анализа ситуации и нахождения решения — всегда хорошо. Когда я посещаю страну, у меня довольно плотный график мероприятий, в ходе которых я встречаюсь с большим количеством людей. Я готовлюсь к этим командировкам при содействии моих экспертов, которые хорошо владеют информацией. Это дает возможность избежать ситуации, при которых я бы выслушал только одну сторону. Поэтому мы стараемся иметь доступ к информации из разных источников, чтобы выдержать баланс в моих рекомендациях.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Детатаризация Крыма
— Имеете ли Вы возможность проверить достоверность информации, которую предоставляют власти государств-участников ОБСЕ или негосударственные организации, организованные государством?
Мы должны работать, чтобы меньшинства были интегрированы в общества, в которых они живут. Но мы сталкиваемся с тем, что наш мандат интерпретируется в консервативной манере. И пытаются отстранить нас от решения новых проблем.Ламберто Заньер
— У нас много возможностей проверить информацию, которую мы получаем. Я уже упоминал наше взаимодествие с Советом Европы, и то, что эта организация пишет доклады по странам. Эти документы являются хорошим источником информации для нас практически по всем странам ОБСЕ. Также, как я уже говорил, я общаюсь с максимально возможным количеством вовлеченных в процесс людей. И третьим источником являются академические экспертные круги, изучающие ситуацию с научной точки зрения. Некоторые из них работают в ведущих университетах Европы. Поэтому отмечу, что у нас довольно широкий круг источников, которые позволяют нам не быть введенным в заблуждение информацией какой-то одной стороны. Это ключевой момент в нашей работе.
— А Вас власти государств-участников как-то ограничивают, если Вы хотите предпринять какие-то шаги? Вы когда-нибудь с таким сталкивались?
— Ограничения — это довольно громкое слово. Мы живем в период, когда государства руководствуются геополитическими интересами. И когда отношения между странами становятся сложными это отражается и на положении национальных меньшинств, так как их вопрос политизируется. Это, конечно, ограничивает и нас, и мы вынуждены находить нестандартные решения для преодоления трудностей. Мы пытаемся избежать восприятия нас как "друга" какой-нибудь из противоборствующих сторон. Второй проблемный момент для нас — это вопрос интерпретации нашего мандата. Как известно, он разрабатывался в 1990-е годы, когда актуальны были проблемы в странах бывшей Югославии, когда возникли новые границы, которые разделили сообщества. И он был разработан для решения этих задач. Теперь же ситуация изменилась, структура новых обществ стала многосложной. Я уже говорил о рекомендациях офиса Верховного комиссара, мне кажется, одним из значимых среди них являются Люблянские рекомендации по интеграции разнообразных обществ. Последние были разработаны для условий традиционных национальных меньшинств. И они касаются вопросов социальной включенности национальных меньшинств. Если мы рассмотрим сегодняшнюю ситуацию, то заметим, что нынче есть и новые категории национальных меньшинств. Общества становятся многообразными везде, как в Западной, так и в Восточной Европе. Возниконовение массовой миграции как феномена спровоцировало усиление популизма и национализма в принимающих обществах. И нам нужно защитить общества от этого. Мы должны работать, чтобы меньшинства были интегрированы в общества, в которых они живут. Но мы сталкиваемся с тем, что наш мандат интерпретируется в консервативной манере. И пытаются отстранить нас от решения новых проблем. Но мы будет продолжать действовать в этом направлении. Ведь обеспечение безопасности подразумевает работу во всех аспектах проблемы. И мы не должны быть ограничены из-за формулировок той или иной страны или из-за того, что государство не признает наличие проблемы.
— У Вас имеются какие-то механизмы для наказания государств-участников за дискриминационную политику в отношении национальных меньшинств?
— ОБСЕ так устроена, что не сама организация, а её государства-участники оценивают то или иное поведение страны и решают, как реагировать. Есть много примеров, которые это показывают. Даже если на участника ОБСЕ наложены санкции остальные участники руководствуются принципами ОБСЕ, и это является примером использования инструментов ОБСЕ в деле ответа на нарушение принятых обязательств. Это работает, даже если государства действуют в разных условиях, есть определенная логика действий. И ОБСЕ не действует, предпринимая случайные шаги, в таких ситуациях как кризис в Украине и вокруг нее. ОБСЕ тут проводит мониторинг и способствует решению вопроса. В случае нашего мандата это работает также. Если я вижу проблему, я об этом сообщаю представителям стран в Постоянном совете ОБСЕ и они решают, как с этим быть. Они могут меня попросить предпринять дальнейшие шаги, способствующие решению проблемы. Поэтому мы действуем путем "тихой дипломатии", привлекая все стороны, для решения проблем, касающихся образования, языковых прав, гражданства, участие в общественной жизни. И пытаемся двигаться в сторону решения проблемы.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Как делили и ассимилировали тюрков России. Что дальше?
— Когда Вы планируете посетить Россию? И есть ли регионы Поволжья в спике пунктов посещения?
— Последний визит Верховного комиссара в Россию был 10 лет тому назад. Я планирую посетить Москву в конце октября. В данный момент мы обсуждаем конкретную дату в конце указанного месяца. У российских властей есть желание встретиться со мной. Так что в этот раз я посещу Москву, чтобы возобновить отношения, которые были в некоторой степени утрачены, и мне хотелось бы встретиться там и с представителями национальных меньшинств. И после этого мы определимся по дальнейшим возможностям поездки в Россию и посещения каких-то отдельных регионов страны. Это мы решим в ходе консультаций с российскими властями.
Подписывайтесь на нас в Яндекс.Дзен. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.