Общественный совет при Росприроднадзоре положительное заключение по мусоросжиганию не принял

Члены общественного совета при Росприроднадзоре не одобрили проект заключения по строительству мусоросжигательных заводов. Притом что все чиновники выступают “за”, ученые и “зеленые” продолжают критиковать правительственные планы. Одни считают, что выбор в пользу сжигания отходов сделан ошибочно, другие – что технология сжигания должна быть иной. Третьи принципиальных претензий к ней не имеют, но считают недоработанной логистику. В течение двух недель совет сформулирует общую позицию.

20 июля в Росприроднадзоре состоялось расширенное заседание общественного совета при ведомстве по вопросу: “Экологические проблемы при проектировании и строительстве мусоросжигательных заводов на территории Московской области и Республики Татарстан”.

В заседании также приняли участие чиновники, лоббисты проекта, представители бизнеса, науки и общественных организаций.

Перед мероприятием до сведения “советников” довели позицию ведомства, выражающуюся в поддержке планов по строительству мусоросжигательных заводов, а заодно представили им заранее подготовленный проект заключения общественного совета, одобряющий данную технологию обращения с отходами. От членов совета, очевидно, ждали его принятия.

Презентовать проект по строительству мусоросжигательных заводов в Московской области и Татарстане взялась старший аналитик “РТ-Инвеста” Надежда Иванова.

Сейчас, по ее словам, на нескольких земельных участках ведутся геологические изыскания, после чего будет объявлен окончательный выбор мест размещения объектов и начнется процедура оценки воздействия на окружающую среду. Проведение общественных слушаний ожидается в ноябре-декабре, по результатам которых будет проведена экологическая экспертиза. Начало строительства планируется в начале 2018 года.

Не обходится и без традиционного уже "развенчивания мифов" о мусоросжигании. Так, якобы, слова о диоксиновом риске не соответствуют действительности. Мол, проблему вторичного образования диоксинов при охлаждении газов в мире решили еще 15 лет назад путем установки в системе газоочистки дополнительного блока абсорбции на активированном угле. Отходы от мусоросжигания, по словам Ивановой, тоже не представляют собой угрозу. Шлак “повсеместно в Европе используется в дорожном строительстве после того, как из него отобраны металлы”. Летучая зола действительно опасна, но она составляет лишь 1% по массе и 3% по объему от первоначальных отходов. И способов ее нейтрализовать – множество, в том числе путем цементирования.

А мораторий ЕС на сжигание, к которому часто апеллируют противники технологии – это, мол, рекомендательная мера и введена лишь для стран, где существуют избыточные мощности по сжиганию, Швеции и Дании. При этом ЕС продолжает финансово поддерживать строительство новых заводов.

Заявления о том, что в США количество заводов за последние 15 лет сократилось, соответствует действительности, признает Иванова, но совокупная мощность объектов не изменилась – просто идет их укрупнение. При этом в 2015-2016 годах начали работать два новых завода - для бытовых и для опасных отходов.

Ну и наконец, заверяет выступающая, современные научные исследования в Европе и США показывают, что мусоросжигательные заводы “не оказывают значимого обнаруживаемого эффекта на младенческую смертность или риск онкологических заболеваний”.

“ГДЕ У ВАС ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ ПО ПОСЛЕДСТВИЯМ ВЫХОДА ЗА РЕЖИМ?”

20 июля, заседание общественного совета при Роспотребнадзоре. Фото: сайт общественного совета.

- По поводу контроля диоксинов в выбросах, - обращается к аналитику Борис Ревич из региональной общественной организации “Центр экологической политики России”, соавтор монографии “Диоксины в России”. - Если я не прав, пусть Сергей Юрьевич меня поправит (Семенов Сергей Юрьевич - директор ФГУП “Научно-технический центр радиационно-химической безопасности и гигиены” ФМБА России - “Idel.Реалии”). Насколько я знаю, таких технологий не существует. В выбросах диоксины не определяются. Тем более онлайн, как у вас записано. Они определяются в атмосферном воздухе. Безумно сложная, тяжелая процедура. И в России этим владеют, насколько я знаю, всего три организации. Ну, может быть, четыре.

- Диоксины из-за очень-очень низких концентраций – это 0,1 нанограмм на кубический метр дымовых газов – никакое сверхточное оборудование не позволяет улавливать, - отчасти соглашается Иванова. - Насколько я знаю (я, к сожалению не технический специалист), дымовые газы направляются в специализированное оборудование, где скапливаются порядка 10 часов, и таким образом определяется концентрация и считается среднее значение.

Из обмена репликами Ивановой с Иваном Блоковым, директором по кампаниям Гринпис России, выясняется, что то, как “РТ-Инвест” собрается нейтрализовывать летучую золу, окончательно не определено. Есть пока лишь предварительные намерения разбавлять ее цементом в соотношении 30 на 70 и захоранивать на специальной карте полигона.

- В территориальной схеме Московской области нет абсолютно ничего относительно логистики, - отмечает зампредседателя общественного совета Александр Соловьянов из НП «Парламентский центр «Наукоемкие технологии, интеллектуальная собственность». - Ведь туда нужно будет подтащить более 3 млн тонн отходов в течение года.

Нагрузка на транспортные сети и населенные пункты, через которые пойдут мусоровозы с бытовым мусором и шлаком, считает эксперт, будет колоссальной, а как ее осилит Москва, никто не считал.

- Если не будет заводов, то эти отходы – они же все равно образуются – поедут на полигоны, которые будут располагаться относительно Москвы еще дальше, чем заводы, - возражает представитель “РТ-Инвеста”. - Возможно, даже в соседних регионах в связи с острейшим дефицитом земель в Московской области. То есть этот трафик так или иначе будет присутствовать. Действительно он колоссальный. И одно из основных требований к участкам – чтоба дорога не шла через деревни, не шла через населенные пункты.

Логистическая схема детально не продумана, признает Иванова, в связи с тем, что участки строительства окончательно не определены.

- Очень хорошо в презентации декларируется неопасность образующихся в результате мусоросжигания отходов. Откуда вы получили и насколько вы оцениваете достоверность этих данных? Можно уточнить источник? - интересуется Андрей Пешков, помощник председателя комиссии по экологии и охране окружающей среды Общественной палаты РФ, председатель рабочей группы по отходам министерства экологии и природопользования Московской области.

- Данные о классе опасности получены от существующих московских заводов. - Это и МСЗ №2 и №4, которые находятся под управлением ГУП “Экотехпром”, и также коллеги из МСЗ №3 показывали нам, что по их исследованиям это относится к 4 классу. Химический состав шлака известен, и класс опасности определяется расчетным путем. И все эти расчеты ГУП “Экотехпром” может вам предоставить, - отвечает Иванова и добавляет, что шлак планируется использовать в дорожном строительстве. Дескать, этот вопрос сейчас прорабатывается.

- [В проекте] нет схемы контроля за режимом исполнения параметров работы установки, - указывает Игорь Мазурин, доктор технических наук, сотрудник Московского энергетического института. - В случае так называемого залпового выброса или оператор напутал что-то, где у вас обратная связь по последствиям выхода за режим? В вашем проекте об этом ни слова не сказано. А выход из режима – вы знаете, что там не только диоксины, там тонны других очень опасных для окружающей среды веществ. А производительность у вас очень серьезная. По сотне тысяч тонн. И за час нарушения режима вы можете перетравить полрегиона. Диоксины - десять в минус одиннадцатой степени - вы даже концентрировать не можете. Про аналитику ни слова не сказано! В минус шестой степени вы еще можете поймать на масс-спектрометре. А в минус девятой, минус одиннадцатой – это отдельный вопрос, который вообще ключом является в проблеме. О нем – ни слова!

На это Иванова не дает конкретного ответа, ссылаясь на то, что не является техническим специалистом.

В МОСКВЕ 70 МВТ ПРИ МОЩНОСТИ 700 ТЫСЯЧ ТОНН НЕДОСТИЖИМЫ

Роль технического специалиста берет на себя Патрик Бойзитс, зам гендиректора МСЗ №3, который находился на заводе со стадии проектирования до стадии эксплуатации (его выступление переводят с немецкого на русский язык). Он описывает технические особенности системы очистки дымовых газов на заводе и говорит, что объект был специально спроектирован так, чтобы сжигать влажный московский мусор, при этом выполняя директивы Евросоюза и Австрии по выбросам загрязняющих веществ.

- При той теплотворности мусора, которая здесь, в Москве имеется, заявленные 70 МВт при мощности 700 тысяч тонн [в год] недостижимы, - делится своим опытом специалист (МСЗ №3 тоже производит электроэнергию и тепло). - Теплотворность мусора в Европе находится примерно на уровне от 8 до 12 мегаджоулей за килограмм. А здесь в Москве примерно от 5,5 до 8. Максимально – 9. Специально для этого мы построили топку таким образом, что наша зона колосниковых решеток состоит из нескольких сегментов. И в том числе там есть специальные зоны для подсушивания и дожигания мусора. Таким образом мы достигли того, что можем сжигать мусор, который имеет отличную специфику.

Но перед началом работы очень важно знать, считает Бойзитс, какой мусор будет сжигаться, будет ли он отсортированным или измельченным.

Полностью автоматизированная система управления заводом, уверяет он, “не предусматривает никаких ошибок”. Диспетчерская завода в онлайн режиме связана с диспетчерской в Австрии. И астрийская же лаборатория, приезжая на место, анализирует содержание диоксинов и фуранов в выбросах.

По просьбе Блокова Бойзитс комментирует судебные решения, связанные с захоронением отходов завода (В 2015 и 2016 годах арбитражные суды обязали ООО «ЕФН-Экотехпром МСЗ-3» - эксплуатирующую организацию МСЗ №3 выплатить Департаменту Росприроднадзора по Центральному федеральному округу в общей сложности 505 тысяч рублей за нелегальное размещение отходов газоочистки 3 класса опасности и золошлаковых отходов 4 класса опасности. Компания передала данные отходы ООО «МеталлИнвестРегион», которое намеревалось использовать их для рекультивации отработанного карьера, что не допускается - «Idel.Реалии»): - Эта проблема с 2012-2013 года. Мы передавали свои отходы после сжигания специализированной компании, которая имела всю надлежащую документацию, лицензии и так далее. И именно эта компания захоранивала данные отходы после сжигания ненадлежащим образом. И эта проблема - считается, что она находится в зоне ответственности мусоросжигательного завода.

МУСОРОСЖИГАНИЕ – “ЛОКОМОТИВ ОТРАСЛИ ПО ПЕРЕРАБОТКЕ ОТХОДОВ”

- Борис Саныч Ревич прав, сказав, что онлайн нет контроля [диоксинов] сейчас. Но вообще, лабораторно он существует, и мы давно этим занимаемся, - объясняет Сергей Семенов, директор ФГУП ФГУП “Научно-технический центр радиационно-химической безопасности и гигиены” ФМБА России. - Проблема заключается в том, что 0,1 нанограмм в кубометре (европейский норматив содержания диоксинов и фуранов в выбросах мусоросжигательных заводов - “Idel.Реалии”) – это примерно в десять тысяч раз меньшая величина, чем очень токсичных соединений, которые есть в атмосферном воздухе. А здесь – в трубе. То есть мы понимаем, что это очень низкая концентрация. Еще усугубляет проблему то, что это суммарная цифра. 0,1 нанограмм диоксинов, фуранов - это 17 соединений, которые нужно измерить точно, отдельно, потому что у каждого из этих 17 соединений свой токсический коэффициент. И потом после наложения на этот токсический коэффициент получается та самая цифра, достичь которую очень-очень сложно. И для этого используется весьма дорогостоящее оборудование инструментальное. Стоимость этого оборудования – 800 тысяч долларов, чтобы было понятно. Соответственно обслуживание его довольно дорогостоящее. <...>

С моей точки зрения, риск эксплуатации мусоросжигательных заводов, таких современных, заключается в том, чтобы точно выдерживать технологию сжигания. Потому что без этого можно действительно ожидать в случае образования дыры в рукавных фильтрах, например, или еще чего-то - у вас моментально в выбросах оказывается в тысячу раз больше тех же самых диоксинов.<…>

Еще один риск заключается в следующем. Нужно понимать, что остановка линии завода сопряжена потом с пуском. При запуске линии идет повышенный выброс загрязняющих веществ, в том числе - и диоксинов. Поэтому в обязательном порядке необходимо как можно реже останавливать эти самые линии. Это очень важно. У нас, по-моему, в России грешат тем, что приходится останавливать чаще.

У чиновников, в отличие от ученых и общественников, технология никаких опасений не вызывает.

- На сегодняшний момент у нас отсутствует отрасль по переработке отходов. И этот проект (по строительству мусоросжигательных заводов - “Idel.Реалии”), с точки зрения Минпромторга, станет одним из локомотивов в развитии, - обнадеживает участников заседания Роман Куприн, заместитель директора департамента металлургии и материалов Минпромторга России. - Если сейчас уже мы можем достичь уровня локализации оборудования до 55%, то после того как этот проект уже выйдет на массовое применение оборудования (то есть когда мусоросжигательные заводы начнут строить по всей России - “Idel.Реалии”), мы сможем локализовать до 90% оборудования. Это откроет перед нами возможность не только заменить импортное оборудование здесь в стране, но и повысить экспортный потенциал.

​Александр Чумаков, кандидат технических наук и вице-президент “Российского Зелёного Креста” не разделяет надежд чиновника. Мы живем в мегаполисах в зонах кислородного голодания, убежден он, потому что его потребляет огромное количество автомобилей. Мусоросжигание примерно удвоит количество потребляемого кислорода, а компенсировать потерю кислорода неоткуда - таких площадей лесов ни в Москве, ни в области нет.

Альтернативу он видит в создании комплексов по переработке отходов, где также можно получать энергию путем сбраживания органических отходов в метантенках. При этом капитальные и эксплуатационные затраты ниже, а выход энергии получается выше, чем при сжигании, считает он.

- Кто выбирал эти наилучшие технологии?! Каким образом сжигание стало во главу угла? Почему дезориентируют президента? - задает вопрос Чумаков и сам же отвечает: - Можно сказать почему. Потому что в России тормозится любое альтернативное движение, кроме мусоросжигания.

“МЫ ОБЕСПЕЧИМ НАШУ МЕДИЦИНУ ГИГАНТСКОЙ НАГРУЗКОЙ ПО РАКОВЫМ ЗАБОЛЕВАНИЯМ”

- Это очень трудная схема, - сетует Игорь Мазурин, имея в виду технологию высокотемпературного сжигания. - И расплата за удовольствие иметь чистые выхлопы – это очень большой расход сорбентов, прежде всего. Это тяжелая работа котла. Он долго не проживет, потому что в таком “компоте” надо еще нержавеющую какую-то сталь хитрую подобрать, чтобы она работала хотя бы 500 часов. Потом - тысячу, десять тысяч часов. Это серьезная проблема, но она подчинена одной простой закономерности, о которой еще Равич сказал в 40-е годы: что лучше не пускать в газ вещества – вы устанете их собирать потом на сорбентах, пользуйтесь низкотемпературными процессами каталитического окисления. И в советской России это направление было довольно широко известно. Было очень много публикаций на тему уничтожения отходов за счет каталитических методов окисления. Тогда у меня на выходе идет только СО₂. И у меня нет проблемы ни окислов азота, ни диоксинов. Диоксины, кроме того, бывают не только хлорные. Диоксины бывают фторные, бромные и йодные. Тема плохо исследована, потому что человечество стало серьезно диоксины исследовать только с семидесятых годов. И оно расправилось с хлосодержащими, а бром-, йод- и фторсодержащие пока еще плохо исследованы. То есть здесь мы немножечко торопимся в выводах, что мы так легко возьмем эти диоксины. Уголь, конечно, адсорбирует все подряд, но надо еще понять, какой это уголь, и сколько он будет стоить, и какая его сорбционная емкость, и что с ним потом делать. <...>

Дело в том, что оперативно исследовать десять в минус одиннадцатой, десять в минус девятой степени диоксины не получится – автоматических приборов нет, а метод подготовки проб – сначала ее сконцентрировать надо, а потом на масс-спектрометре увидать. Это область искусства, это уже не наука. Оператор должен на этих уровнях работать настолько осторожно и аккуратно – он больше с собой воюет, чем с прибором. На этом уровне точно взять аналитические данные очень сложно. Я сам концентрометрист: минус шестую-то степень - воюю с собой, а в минус девятой, минус одиннадцатой – я поднимаю руки и говорю: от бога должно быть искусство у того, кто делает этот анализ.

Для человека что такое диоксины? Он же их аккумулирует в себе. Он тащит их в себе всю оставшуюся жизнь. Они очень стабильные. В земле они сто лет живут. Как раз когда мы начали работать по анализу диоксинов, почему мы пчел взяли за основу (в течение 20 лет до 2010 года, работая в сельскохозяйственном научно-производственном кооперативе «Пчела» в Сергиево-Посадском районе Подмосковья, Мазурин с коллегами занимался определением качества земли на основе анализа меда - “Idel.Реалии”)? Пчела прекрасно собирает все, что ей растение дало, а растение берет из земли. Когда мы начали потихоньку в Сергиево-Посадском районе заниматься землей, посмотрели, что мы из меда можем взять. Сначала мы радионуклиды взяли из меда, а потом подошли к диоксинам. Да, диоксины мы видим в земле, и диоксины мы видим в меде. Мед получен с той земли, в которой есть диоксины. Диоксинов немного – допустим, 0,3 на десять в минус двенадцатой степени. Но этого достаточно, чтобы человек 0,3 на десять в минус двенадцатой степени сохранил в своем поколении, набрал 1,4 [нанограмма] и получил раковое заболевание. <...>

То, что Австрия хорошо делает машинное оборудование, все это знают, ничего здесь особенного. То, что цикл, который они предложили – ничего нового, тоже ничего особенного. Это хороший цикл, с точки зрения богатого расхода комплектующих. Другое дело – если вдруг комплектующие нам перестанут поставлять, представьте на минутку, что будет в России. <...>

Это очень серьезная работа, вы понимаете? Нельзя ее шапками закидывать. Иначе мы попадем в очень невеселую ситуацию. Мы обеспечим нашу медицину гигантской нагрузкой по раковым заболеваниям.

Игорь Мазурин призывает собравшихся подойти к решению мусорной проблемы системно и разработать стратегию.

КАЗАНСКИЙ МУСОРОСЖИГАТЕЛЬНЫЙ ЗАВОД МОГУТ ПЕРЕНЕСТИ ЗА ГОРОД

Рустем Богданов

​Рустем Богданов, начальник отдела обращения с отходами Минстроя Татарстана возвращается к задачам оперативным:

- Рассмотрели семь перспективных участков (для строительства мусоросжигательного завода в Казани - “Idel.Реалии”). Ни один из них не оказался пригодным. То есть по каждому участку есть свои проблемы. И сейчас уже изучается вопрос о возможном размещении объекта на территории смежных муниципальных районов, которые граничат с городским округом.

К проблемным факторам, по словам Богданова, относится расстояние до границ жилой застройки и территорий садоводческих, огороднических и дачных объединений. Кроме того, это зоны ограничений, связанных с обеспечением безопасности полетов воздушных судов (трубу высотой 100-110 метров не возведешь) и расположением магистральных трубопроводов. Проблемы возникают также в связи с наличием линий электропередач и наложением участков на санитарно-защитные зоны кладбищ, сибиреязвенного скотомогильника, на земли лесного фонда и на охранную зону Волжско-Камского биосферного заповедика.

Приоритеты госполитики в области обращения с отходами не соблюдаются, утверждает руководитель токсической программы Гринпис России Алексей Киселев (согласно федеральному закону “Об отходах производства и потребления” они в порядке уменьшения значимости выглядят так: максимальное использование исходных сырья и материалов, предотвращение образования отходов, сокращение образования отходов и снижение класса опасности отходов в источниках их образования, обработка отходов, утилизация отходов, обезвреживание отходов).

Алексей Киселёв

- Что мы видим в таблице 4 территориальной схемы Московской области? Мы видим неуклонный рост объемов образования отходов, начиная с года, когда эта схема была разработана, на десять лет вперед. Я думаю - Рустем Азатович не даст мне соврать, в Республике Татарстан тоже не планируется никаких мероприятий по предотвращению [роста] объемов образования отходов (лишь в терсхеме Пермского края заложено их снижение). Из этого следует, что обсуждаемый сегодня предмет не соответствует приоритетам государственной политики, поскольку территориальные схемы им также не соответствуют.

Терсхемы должны быть переработаны и приведены в соответствие с законодательством, убежден Киселев. А до тех пор приоритетный проект “Чистая страна”, как минимум, должен быть приостановлен. А там (после принятия мер по сокращению образования отходов - “Idel.Реалии”), глядишь, и такие мощности по мусоросжиганию окажутся не нужны, или они не понадобятся в тех регионах, где запланированы сейчас.

Члены общественного совета Екатерина Хмелева из Всемирного фонда дикой природы и Александр Соловьянов предлагают подготовленное заключение не принимать и серьезно переработать. Правда, по разным причинам. У Хмелевой вызывают вопросы экономическая обоснованность технологии мусоросжигания, равно как ее экологическая и санитарно-гигиеническая безопасность. Соловьянов в целом не возражает против строительства мусоросжигательных заводов, но его беспокоит непроработанность логистики мусороперевозок.

- Позиция, что вот их много, они старые и давно используются (технологии сжигания на колосниковых решетках - “Idel.Реалии”)… Да, в палеолите широко использовался каменный топор. И что же теперь, мы будем с топором бегать, или мы все-таки с компьютером пойдем? - адресует залу риторический вопрос Андрей Пешков и предлагает общественному совету рассмотреть альтернативные технологии обращения с отходами.

Председатель совета Юлия Шабала соглашается с предложением доработать заключение. В течение двух недель члены общественного совета смогут предоставить свои замечания в удаленном режиме и согласовать проект документа.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим то, о чем другие вынуждены молчать.