Валери Тургай: "Не дам народу свернуть в небытие"

Суть знаменитых слов Евтушенко "Поэт в России – больше, чем поэт" народный поэт Чувашии Валери Тургай познал на своем опыте. Никогда, ни в какие времена поэты-трибуны, рвущие свое сердце за народное счастье, не успокаивались альбомными дифирамбами и потому не признавались властью достойными людьми, а обыватель, видя их социальную необустроенность, открыто насмехался.

Он не был ни министром, ни депутатом, хотя по опыту и кругозору давно заслуживает высоких постов. Теперь Тургай и без портфелей авторитетнее многих республиканских чиновников. В молодые годы был вице-президентом Чувашского национального конгресса, в дефолтное время на своих плечах держал Союз профессиональных писателей Чувашской Республики. В 2015-м возглавлял одну из старейших в Поволжье общенациональную газету на чувашском языке "Хыпар". 20 лет директорствует в Фонде Михаила Сеспеля.

Первый поэтический сборник Валери Тургая "Çăлкуç çути" ("Свет родника") увидел свет в 1989 году и сразу был замечен читателем. Сегодня стихотворения поэта переведены на многие языки народов мира, на его слова сложены популярные песни. Не менее известны поэтические переводы. Благодаря ему на чувашском языке зазвучали Кайсын Кулиев, Мустай Карим, Габдулла Тукай, Расул Гамзатов, Муса Джалиль, Керим Отаров, Тарас Шевченко. Об этой стороне его творчества критики еще не сказали своего слова.

Интересным получился сборник тургайских переводов поэзии народов Поволжья и Приуралья "Çиччĕрен – çиччĕ" ("Семь из семи", 2014), где представлено по семь поэтов из семи (коми, марийского, мордовского, башкирского, татарского, удмуртского и чувашского) народов. Ничего подобного в Чувашии еще не издавалось. В книге "Салам, сăртсен-тусен çĕршывĕ!" ("Салам, страна высоких гор!") собраны переводы стихов поэтов Кавказа. Уникально литературно-художественное издание "Нарспи" на семи языках (чувашском, русском, татарском, башкирском, украинском, болгарском и венгерском), составителем и редактором которого выступил Тургай. Все книги Валерий Владимирович издает на собственные деньги или при помощи меценатов.

Как сказал народный поэт Чувашии Геннадий Айги, поэзия Тургая – это "поэзия активно обнаженного слова". В ней есть "хороший баланс авангарда и консерватизма", добавляет народный поэт Татарстана Ренат Харис, а сам Тургай является "заместителем чувашского народа". Тургайские стихи "игривые и серьезные, адекватные нашему одновременно трагическому и комическому времени". Об игривости и серьезности, комичности и трагичности положения поэта в современной Чувашии мы и беседуем с Валери Тургаем.

ЧУВАШИЯ К ПЕРЕВОДУ РАВНОДУШНА

– Валерий Владимирович, переводы составляют значительную часть того, что издано вами в последнее время. Сейчас и своих-то авторов не читают, а вы продолжаете издавать, и с немалыми трудами, переводы поэзии других народов. Для кого? Зачем вы так настойчиво ими занимаетесь?

– Вот именно настойчиво! Заявляю, что я всего лишь продолжаю большое дело великих патриотов и интернационалистов, народных поэтов Чувашии Геннадия Айги и Педера Хузангая. Они доподлинно глубоко понимали важность расширения границ чувашского мира, национальной литературы и культуры. С другой стороны, они, как никто другой, понимали, что чувашскому народу должно быть интересно всё – и французская поэзия, и венгерская, и шведская, и болгарская, и татарская мудрость... Мне кажется, именно этим принципом они руководствовались, когда большую часть своей жизни, своей энергии отдавали переводам на чувашский язык поэзии народов Европы и мира.

В юности по своей наивности я не придавал значения искусству перевода. Только с годами начал понимать, насколько это важно для духовного развития народа. Потому что перевод – это не только частное творчество, это и культурная политика, и укрепление дружбы между народами. Всё тесно взаимосвязано.

Слава богу, спустя много лет и руководство России начало понимать это. Сейчас уже на проблему возрождения переводческой работы в стране обратили внимание на высшем уровне. Чего не скажешь, к сожалению, о современной Чувашии.

Фотография из архива Валери Тургая: справа Киям Пахалов и его мама

– Когда вы сами поняли, что нужно заниматься переводами?

– Как важно переводить стихи, допустим, великого татарского поэта Габдуллы Тукая, понял после того, как в республиканской периодике впервые появились мои переводы его стихов. Одна читательница, из знатоков поэзии, мне позвонила и сказала: "Оказывается, Габдулла Тукай – действительно гениальный поэт". Русские переводы не смогли убедить её, что Тукай гениален, а на родном чувашском суть до нее дошла, её пронзило.

Это намного ближе и дороже, когда читаешь того же Пушкина, Байрона, Шекспира на родном языке. Естественно, важно качество перевода. Можно всё испортить, а можно возвысить поэта.

– Собственным уровнем переводчика довольны?

– Достаточно нормальный уровень. По крайней мере, сколько книг издано, никто не мог обвинить меня в том, что я испортил произведения Джалиля, Гамзатова, Кулиева... Наоборот, хвалят за удачные переводы. Хотя недругов, ищущих в моих произведениях и переводах недостатки, у меня хватает.

– Ваши переводы читают школьники и студенты? До чувашских школ переводы доходят?

– Доходят. Тиражи моих книг – по 1000 экземпляров, часть из них попадает к учителям чувашского языка и литературы. Но сейчас некоторые заинтересованные ведомства и администрации районов стали чаще жаловаться на отсутствие денег.

– Наверное, до диаспоры книги и вовсе не добираются.

– Когда как. Например, известный чувашский меценат, ныне президент Чувашского национального конгресса Николай Угаслов подарил чувашским школам родного Татарстана 100 экземпляров сборника моих переводов стихотворений Мусы Джалиля "Моабит тетрачĕсем" (Чебоксары, 2014).

Сам много дарю. Переводческая деятельность для меня не способ зарабатывания денег, это мой альтруизм, мое служение родному народу. Давайте будем называть вещи своими именами: на переводах не заработаешь, тут приходится просить, как последний нищий, у богатых выделить деньги на издание того или иного сборника. Это не очень-то приятно. Ты делаешь большое дело для народа, и при этом унижаешься, просишь подаяния. Но я иду на это – такова выбранная мною стезя.

Рад, что среди чувашей находятся спонсоры, неравнодушные к проблеме сохранения национальной литературы, культуры и духовности. Например, Вера Глухова из чувашского села Салейкино Шенталинского района Самарской области (директор группы компаний "Садовый центр" г.Самара) или мой друг и земляк из деревни Новые Высли Комсомольского района Чувашии, народный академик Валерий Гордеев (директор чебоксарской строительной фирмы "Комплекс"). Назову еще одного моего друга – татарина Кияма Пахалова, уроженца села Урмаево Комсомольского района Чувашии, генерального директора ЗАО "Дуслык".

– С государственным Чувашским книжным издательством договариваться не пробовали?

– У них своя издательская политика, свои цели, свое финансирование. Мне и подобным мне сотрудничать с ними нелегко. Но надо согласиться, что Чувашское книжное издательство делает большое дело для национальной культуры. Надеюсь, их работа будет и впредь успешной.

Я же нашел добросовестное частное издательство. Рад, что мои книги расходятся. Они востребованы народом.

КИТАЙ И ЧУВАШИ

– Есть ли среди переведенных вами поэтов автор, который сразу пришелся по душе, чьи стихи переводились с легкостью и удовольствием.

– С удовольствием я переводил башкира Мустая Карима. Я знал его лично, бывал у него дома, на юбилеях. В 2001 году, когда и у нас, и в Башкортостане широко отмечалось 90-летие со дня рождения народного поэта Чувашии Якова Ухсая, подготовил интервью с Мустафой Сафичем для газеты "Советская Чувашия". Интервью называлось "Мустай Карим: "Народ жив, пока чтит своих поэтов". Это был мудрый философ и замечательный человек. С не меньшим удовольствием переводил татарина Габдуллу Тукая, аварца Расула Гамзатова, балкарца Кайсына Кулиева.

– Над какими переводами работаете сейчас?

– Скоро увидит свет сборник стихотворений двух китайских поэтов Ли Бо и Ду Фу. Это классики китайской поэзии VIII века, почти ровесники, у обоих драматические судьбы (прошли через ад братоубийственной войны в Китае). В их поэзии чувствуется созвучие чувашской древности – в поэтике и образах. Сборник "Ылтǎн чечек" ("Золотой цветок") уже в производстве.

Давно, еще студентом, купил и прочитал сборник китайской поэзии на русском языке. Тридцать лет он у меня лежал и счастливым образом вновь оказался в моих руках. Вновь и с большим восхищением вник в восточную лирику. Внутренний голос сказал: "Ну-ка, попробуй! Если не ты, то кто?" Работал над китайской поэзией с удовольствием.

– Чувашам давно пора обратить свой взор на Китай. Неслучайно наш Бичурин полюбил Поднебесную.

– Согласен. В 1986-1987 годах я учился в Москве на Высших театральных курсах при ГИТИСе им. А.В. Луначарского. К тому времени в Чебоксарах уже была поставлена моя пьеса – "Телейпе юнашар" ("Рядом со счастьем") в Чувашском ТЮЗе. Нас, драматургов, на курсах было всего семь человек по всему Советскому Союзу, и мы имели доступ во все московские театры – Ленком, Театр имени Маяковского, МХАТ...

Однажды нам сообщили, что в Москву прибыл китайский цирк и желающие могут его посетить. Отношения между Китаем и Советским Союзом только-только налаживались, в первую очередь это стало проявляться в сфере культуры – мне было любопытно взглянуть на китайцев. На представление мы отправились вдвоем с татарином Фаилем Ибрагимовым.

До начала представления, пока собирались зрители, в зале звучала китайская музыка. И вдруг меня поразило: "Где я мог слышать эту музыку? До чего знакомая мелодия..." Все-таки я гармонист, у меня есть слух и музыкальная память. Прислушиваюсь, ничего не понимаю, а знакомая музыка играет, играет… Наконец понял: это же наша чувашская музыка! Вот откуда наши чувашские корни!

Любители древности как бы ни толковали про шумер, озеро Ван, Причерноморье, Алтай, Согду и Бактрию, основу основ надо искать в восточной цивилизации. Нельзя забывать о Великом переселении народов, которое во многом изменило ход человеческой истории. Дуализм в философских взглядах, многоступенчатость системы родственных обозначений, пентатоника в музыке, иероглифы в узорах, метафоричность в поэтике неслучайны в чувашской культуре – они роднят нас с китайцами. В тот момент я непоколебимо понял, насколько родственна чувашам восточная традиция.

"В ТУКАЕ И В ПУШКИНЕ ВИЖУ СЕБЯ"

– За переводы русских авторов не беретесь?

– Берусь. Для меня самое настоящее чудо – сборник переводов стихов Пушкина на чувашский язык. Сборник уже готов к печати. Рабочее название – "Чĕрем ман юлĕ çакăнтах" ("А сердце оставляю вам"). В последнее время я "заболел" Пушкиным, а ведь раньше никогда не думал, что буду переводить его на чувашский язык. Есть нормальный человеческий страх перед великими, трепет, глубокое почитание. Мне казалось, не смогу, не осилю Пушкина. И вот когда в начале июня меня в очередной раз пригласили в Болдино, я увлекся переводами его стихотворений.

Впервые публично прочитал перевод Пушкина накануне перед поездкой в Болдино на собрании руководителей землячеств районов Чувашии в деревне Малый Сундырь Чебоксарского района, где в 1833 году останавливался Пушкин. Я там присутствовал как руководитель землячества Комсомольского района. Выбрал "Нет, я не льстец" – гениальное стихотворение! "Эп патшана мухтанǎ чух..." Слушатели сказали, что на чувашском стихи Пушкина звучат даже лучше, чем в оригинале. И такое иногда случается.

– Пушкин на чувашском говорит давно. Что привлекло вас в Пушкине? Актуальность проблематики или живой слог?

– Пушкин – уникальное явление в мировой литературе. Казалось бы, в его поэзии всё максимально просто, но это гениальная простота. Наши души родственны. Я вижу в нем себя. Впрочем, когда переводил Тукая, и в Тукае видел себя, когда переводил Джалиля, и в Джалиле видел себя...

Каждая пушкинская строка мне дорога. Два месяца, которые я жил в мире Пушкина, преобразили меня. Переводил то, что мне близко. "Во глубине сибирских руд храните долгое терпенье", "Я вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем...", "Жил на свете рыцарь бедный", "Брожу ли я вдоль улиц шумных" – всего 65 стихотворений.

Сборник будет особенный, потому что решился давать сначала мой перевод на чувашский и тут же оригинал стихотворения. Так будет удобнее для восприятия читателем. Всё-таки это не узко национальный поэт, это величайший поэт, и логика требует, чтобы перевод был рядом с оригиналом. Конечно, для переводчика это очень рискованно, потому что читатели тут же начнут сравнивать – и чередование рифмы, и ритмику, и передачу смысла. У меня всё один к одному. По крайней мере, мне так кажется.

– Кого еще осилили из русскоязычных авторов?

– Исключительно горжусь, что перевел знаменитую философскую оду Державина "Бог". За этот перевод я благодарен народному поэту Татарстана Ренату Харису. Когда я был у него в гостях, он прочитал свой перевод оды на татарский язык мне и московскому писателю Станиславу Куняеву. Ода называлась "Аллах"...

Я посчитал себя обязанным перевести оду Державина на чувашский – "Турǎ". "Бог" имеет очень сложный размер – я сохранил в переводе торжественную величавость державинской рифмы. Представляете, как трудно? Но ресурсы чувашского языка позволяют это сделать.

– В прошлом году у вас вышла красивая книга переводов рассказов и писем Чехова "Пурнăç темрен те паха!" ("Жизнь прекрасна!"). Вы и прозой занимаетесь?

– Чехов – моя большая любовь. Он для меня огромный авторитет – и как писатель, и как гуманист, и как человек. Мне нравится его принцип в творчестве "Краткость – сестра таланта". Писать коротко, четко и просто могут только избранные. Считаю появление в нашей литературе сборника рассказов Чехова на чувашском языке большим подарком читателю.

ГОЛОДОВКА БЫЛА НЕ НАПРАСНОЙ

– Валерий Владимирович, в национальных республиках Поволжья вас помнят как человека, который в 1990 году устроил голодовку перед Домом правительства в Чебоксарах в защиту родного чувашского языка. Если посмотреть с высоты сегодняшних дней, не зря ли голодали?

– Не зря. Ситуация изменилась, и в лучшую сторону. Но 20 лет назад эта акция была нужна. Хотя ничего хорошего в голодовке для человеческого организма нет, совсем не каюсь, что пошел на это. Голодовка была не сухая, мы пили горячий чай – продержались три дня, с 23 по 25 октября 1990 года. Нас было четверо – кроме меня, Василий Дворников, Петр Семенов, позже присоединился депутат Верховного Совета ЧАССР Юрий Кошелев. Первую ночь провели в машине "Нива" художника Георгия Фомирякова, а вторую – в двухместной палатке. Было очень холодно, шел мокрый снег...

Чего мы добились? Сегодня во всех школах Чувашии дети обязательно учат чувашский язык. Хорошо или плохо обучают чувашскому языку – это уже другая тема. Во многих городских школах (в Чебоксарах или Новочебоксарске, например) действуют детские чувашские фольклорные ансамбли, чего не было лет 25-30 лет назад и не могло быть. Изменилось самосознание наших детей – они не стыдятся быть сыновьями и дочерьми чувашского народа. Многие, наоборот, этим гордятся, что очень радует.

Так или иначе чувашский язык в Чувашской Республике теперь имеет статус государственного языка, правда, мы этим не пользуемся, как надо, в отличие от Татарстана и Башкортостана. О реальном равенстве чувашского и русского языков в Чувашской Республике пока не приходится говорить. Знаю, что сейчас возникла проблема с сокращением часов, отведенных на обучение родного языка в чувашских школах. Искусственная проблема, я считаю, и очень вредная.

– Ваши дети владеют чувашским языком?

– Знание родного языка ребенком зависит не столько от Конституции и государственной языковой политики, сколько от родителей этого ребенка. Мы с женой прошли через это – наши дочери Илемби и Сильби в садике говорили только по-русски, в школе учились только на русском, но дома мы общались исключительно на чувашском языке. И они сегодня стопроцентные чувашки.

Самая больная наша тема – показной патриотизм части чувашской интеллигенции. Многие на словах ратуют за чувашский язык, а дома, к сожалению, ведут иную политику – их дети не владеют родным языком. И эта семейная политика не зависит от государства. Это проблема личного сознания, личной культуры, личного патриотизма каждого из нас. Она, как ржа, разъедает изнутри чувашский народ.

– А мне кажется, знать чувашский язык, носить рубашку с национальной вышивкой и заявлять всему миру "Эпĕ – чăваш ачи!" – это еще не значит быть чувашем. Чтобы чувашей уважали на мировом уровне, надо иметь за спиной не только древние традиции и старинную вышивку. Без массовой духовной модернизации, помноженной, конечно же, на знание родного языка, не обойтись?

– Согласен. Модным стал псевдопатриотизм – повальное пристрастие к покупной национальной одежде, возрождение всевозможных чувашских праздников увеселительного характера. С одной стороны, и это хорошо, но что за этим стоит? Дальше – серьезные проблемы…

Фонд Михаила Сеспеля, директором которого я являюсь, уже 20 лет занимается конкретной работой по духовному воспитанию народа. Дел у нас много. Издаем книги, проводим Дни чувашской литературы за пределами республики, организуем торжественные мероприятия в честь юбилеев выдающихся чувашских литераторов, встречаемся со школьниками и студентами.

Работе с молодежью в последнее время придаю особенное значение. Знаете, как в чувашских школах ждут наших писателей? Дети с удовольствием исполняют национальные песни и танцы, учат стихи на родном языке, ставят сценки из спектаклей. Был недавно в райцентре Моргауши – замечательная школа! Думал, там обрусевшие дети – ничего подобного. Был в родной деревне Геннадия Айги Шаймурзино Батыревского района Чувашии – талантливые ребята! Был в селе Богатырево Цивильского района, на родине чувашского композитора и драматурга Федора Павлова – не менее одаренные школьники. Как они слушают стихи, как реагируют на слово, какие умные вопросы задают!

Уверен, у нас не все потеряно. Пессимизм не лучшее человеческое качество. Сейчас пристальное внимание надо уделять детям, что успешно делается в Татарстане в знаменитых лагерях "Сəлəт" ("Талант"), которыми руководит наш земляк из Батыревского района, профессор Казанского университета Джавдет Сулейманов. Правительство Татарстана выделяет огромные деньги на поддержку этого молодежного движения. В Чувашии в летнем лагере "Алые паруса" ежегодно организуется смена этнокультурной направленности для детей чувашской диаспоры – слава богу, хоть этого добились.

Надо работать с каждым чувашским ребенком, надо посещать каждую чувашскую школу. И не только писателям и поэтам – всем творческим людям Чувашии. Работа с детьми и молодежью – дело государственной важности.

"МОГУ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ ГОВОРИТЬ ПРАВДУ"

– 1990-е называли эпохой первого президента ЧНК Атнера Хузангая. Он был знаменем чувашского народа. Но та эпоха, увы, прошла. Кто сегодня смог бы повести чувашскую нацию за собой?

– Атнер Хузангай – особое явление в чувашском мире. Он многое сделал для поднятия национального самосознания чувашей, развития чувашского языка, создания Чувашского национального конгресса. Но и он во многом виноват, что спустя годы национальное движение стухло, а ЧНК потерял свой авторитет. Многие активные, умные, энергичные патриоты безвозвратно ушли из конгресса.

Но есть, есть у нас еще сильные и убежденные лидеры! Например, председатель ЧНКА Ульяновской области, тележурналист Олег Мустаев. Могу назвать нынешнего президента ЧНК Николая Угаслова, родившегося в Татарстане. Ценю его конкретные труды во имя народа – на его деньги издана шикарная книга "Чуваши Татарстана" (Чебоксары, 2006), установлены памятники первому народному поэту Чувашии Николаю Шелеби и чувашскому генерал-полковнику, министру авиационной промышленности СССР Петру Дементьеву в Татарстане. Уважаю исполняющего обязанности министра культуры, по делам национальностей и архивного дела Чувашии, уроженца Татарстана Константина Яковлева. Одним из самых авторитетных лидеров современного чувашского народа считаю, конечно же, Виталия Станьяла. Он – мой Учитель.

Из архива: Валери Тургай, Мустай Карим, Ренат Харис

– К своему 50-летию вы издали книгу "Моя бунтарская карма. Статьи, интервью" (Чебоксары, 2011). Ваше бунтарство не мешает жить?

– Мешает, сильно мешает. Из-за бунтарского характера не могу построить нормальную служебную карьеру, хотя порой работаю за десятерых. В 2000-х почти девять лет возглавлял Союз профессиональных писателей Чувашии – пришлось уйти, потому что не пришелся ко двору руководству Чувашии за свою принципиальность. Год работал главным редактором – директором Издательского дома "Хыпар" – опять не продлили контракт: не понравился министру информационной политики Чувашии господину Иванову. Из-за непокладистости характера не пропускают меня в Государственный Совет Чувашии, хотя многие коллеги хотят, чтобы я представлял в парламенте деятелей литературы и культуры. Наверное, наверху боятся, что Тургай с депутатским значком станет слишком могущественным.

Но люди понимают, что это нонсенс, когда в парламенте национальной республики нет ни одного творческого человека, ни одного представителя культуры и искусства. В чувашском парламенте нет даже ни одного учителя! Вот такие власти у нас. У татар и башкир обязательно в парламенте присутствуют поэты и писатели.

С другой стороны, бунтарство помогает преодолевать трудности. Бунтарство – это судьба. Как и фаталист Пушкин, я верю в судьбу.

– И вы можете позволить себе говорить правду. Это завидное преимущество.

– Да, я чувствую себя независимым – при любом режиме. Не прогибаюсь. Могу дать отпор, если считаю нужным. Занимаюсь любимым делом, в котором вижу смысл своей жизни, и получаю от этого огромное удовольствие. Есть у меня круг преданных друзей, которые поддерживают меня и которых поддерживаю я. Есть у меня уважение в народе, я узнаваем – в этом убеждаюсь каждый раз, когда бываю в школах и университетах, в домах культуры и библиотеках республики. В деревнях ко мне с беседой подходят бабушки и дедушки, признаются в любви, молодежь с интересом смотрит по телевизору и слушает по радио. Разве это не счастье для поэта?

ЧУВАШСКАЯ ЛИТЕРАТУРА: НЫНЕ СИТУАЦИЯ ПЛАЧЕВНАЯ

– Как вы оцениваете общую ситуацию в современной чувашской литературе? Не застой ли? Мелкие темы, мелкие проблемы, мелкие сюжеты…

– Да, ситуация очень плачевная, радоваться особо нечему. Средний возраст писателей, являющихся членами союзов писателей республики – уже за 65-70 лет. Профессионально пишущей молодежи нет. Добросовестной литературной критики не осталось.

Полный бардак в среде творческих союзов. В Чувашии четыре союза писателей, чего нет ни в одной республике России. Только господин Юхма руководит сразу двумя писательскими союзами. Уже много лет в Чувашии не действует Литературный фонд – он тоже приватизирован семьей Юхмы. И руководство республики по-своему реагирует на такую ситуацию, исподтишка поддерживая это безобразие.

Такое отношение к писательскому братству Чувашии началось при правлении первого президента республики Николая Федорова. Наше нынешнее руководство, увы, продолжает работать по инерции и никак не способствует объединению писательских сил. Ему не до писателей и родного языка. А хочется, чтобы оно повернулось лицом к духовным богатствам и серьезно занялось писательскими, просветительскими, школьными проблемами, иначе в перспективе чувашская литература и искусство исчезнут с лица Земли.

– Когда вас назначили главным редактором газеты "Хыпар", многие удивились: Тургай же творческий человек, а так смело взялся за организационно-управленческую работу! Что успели и не успели сделать за год работы в единственной общенациональной газете на чувашском языке?

– Странное заявление. Работа главного редактора – это творческая работа! По крайней мере, так должно быть. Что касается организационных дел, то я с детства организатор. Был командиром пионерского отряда, командиром школьной дружины, командиром студенческого отряда, руководителем литературного объединения, председателем Союза профессиональных писателей. Уже 20 лет директорствую в Фонде Михаила Сеспеля, уже третий срок руковожу землячеством Комсомольского района.

Я опытный организатор, но мои способности не нужны чувашским чиновникам. Когда они назначили меня на должность газеты "Хыпар", наверное, надеялись, что буду шелковым, буду прислуживаться. "Служить бы рад, прислуживаться тошно".

– Вы собирались поднять тираж "Хыпар". Некогда стотысячное издание сейчас скатилось до мизера. Четыре тысячи для общенациональной газеты – это позорно мало. Районные газеты имеют куда большие тиражи.

– Была твердая цель изменить газету "Хыпар" и весь издательский дом. Главное, что я пытался объяснить сотрудникам – тираж газеты может вырасти только в том случае, если газета будет интересной.

Мне нужны были еще один-два года. Даже при наплевательском отношении части чиновников, газета "Хыпар" стала бы иной. И прежде всего – по содержанию. Интересным должен быть каждый материал. От проходных, пустохвалебных материалов надо избавляться. Газета должна удовлетворять всех – и творческую интеллигенцию, и сельского обывателя. Нравятся же всем "Аргументы и факты" и "Комсомольская правда"! И вообще нельзя творить, писать, рассчитывая только на рабов, дураков и чиновников. Надо рассчитывать, прежде всего, на умных людей. А народ наш, все-таки, умный.

Конечно, в первую очередь надо было упорядочить язык "Хыпара", ведь долгое время газету невозможно было понять! Небольшая группа пронырливых филологов, которая нашлась у нас в начале 1990-х, втихаря запутала целую систему чувашской орфографии. А орфография – национальное богатство любого народа, в том числе и чувашского. Мы перешли на нормальную орфографию, зафиксированную в академических словарях.

– К журналистам и чувашской журналистике у вас личные претензии были?

– Уровень профессионализма сотрудников газеты меня устраивал. Призывая к смелости, всегда говорил: "Вы талантливые люди, профессионалы, уважайте себя, цените независимость". Журналисты – свободные люди. Мне было не важно, чтобы корреспонденты сидели в редакции, как привязанные, ровно с 8 до 17 часов, потому что по себе знаю – когда-то пишется, когда-то не пишется, иногда вообще хочется на все заказные темы плюнуть и уйти на Волгу. Важно, чтобы желание творить, просвещать, открывать, защищать не гасло в журналисте... Недавно один из корреспондентов "Хыпара" сказал: "Валерий Владимирович, когда вы были нашим редактором, мы побывали свободными".

В каждом журналисте себя видел! Они живут тем же, чем я. Постоянно высокое напряжение, а зарплата маленькая, между прочим. Большие требования, бесконечная оптимизация, сокращения... Да еще сверху психологически давят и унижают. Это не по мне!

– На какие темы должна делать ставку общенародная газета? На публицистику и литературу – на ваш конек?

– Нет, конечно. Нормальному читателю все интересно. Если издание общенациональное и единственное на родном языке, то, прежде всего, надо всесторонне освещать основные вопросы национального развития. Хотел на страницах "Хыпара" организовать общенациональные дискуссии. Хотел превратить "Хыпар" в знамя чувашского народа, как это уже было в начале ХХ века. Народ в этом очень нуждается.

В Кабардино-Балкарии есть газета "Заман" (Эпоха), выходит на балкарском языке и объединяет весь балкарский народ. "Заман" предоставляет слово всем. Кто-то так думает, кто-то иначе – публикуют всех. Это свободная трибуна для всех балкарцев. Я именно этого хотел добиться в чувашской газете "Хыпар". Сегодня наша газета опять стала подметным бюллетенем властных чиновников.

ЧУВАШСКОСТЬ НИКУДА НЕ ДЕЛАСЬ

– Вы часто бываете в районах Чувашии и у диаспоры. На ваш взгляд, в современных чувашах сохранилась "чувашскость"? Интернет ее не вытеснил?

– Сохранилась. Ведь в целом чувашский национальный характер замечательный, жизнестойкий, комфортный. В нем нет агрессии, есть терпимость и огромная работоспособность. Самое главное – в народе сохранилась жажда оставаться самими собой.

Удивительно – народ сам для себя организует праздники, дни деревень, агатуи, фестивали, варит шурбе и пиво, готовит национальные костюмы. Дети поют и читают стихи на родном языке. Это не по указанию начальства, без приглашенных режиссеров, на свои средства. И в быту поддерживают друг друга, ниме сохранили. В 2014 году в моей родной деревне Починок-Инели мы построили часовню – ребята работали абсолютно бесплатно, и никакого намека на оплату не было.

Во многом мы живем по устоявшимся традициям, особенно в деревне. Народ жив и своими мыслями устремлен вперед. В последнее время он научился жить без поддержки властей. У нас ведь власти живут сами по себе, народ живет сам по себе. Иногда у меня даже возникает ощущение, что чувашский народ не нуждается в беспомощных республиканских и районных властях. Он сам себе власть, он сам себе авторитет, он сам себе лидер. Это неунывающий (аптраман) народ-пассионарий и народ-поэт.

– В этом году Вам исполнилось 55 лет. Вы провели грандиозный творческий вечер в Национальной библиотеке Чувашии. Не поспешили ли? Не 60 лет все-таки...

– Чего уж скрывать, я не лишен тщеславия, и гордыня во мне есть. Но недавний юбилей был моим протестом против травли со стороны министра информполитики республики. Вечер решил организовать после того, как узнал, что руководителям местных СМИ было дано указание не называть мое имя в теле- и радиоэфире, не публиковать мои произведения на страницах газет и журналов. А ведь я народный поэт Чувашии, доверенное лицо Президента России Владимира Путина...

Творческий вечер прошел достойно. Как звучали стихи, как звучали песни! Как говорил Ренат Харис, как говорил Виталий Станьял! От имени Главы Чувашии мне вручили часы с гербом республики. И при этом в СМИ родной Чувашии мое имя до сих пор под запретом!

– К каким выводам пришли после юбилея? Не сдаваться?

– Конечно! Емкое заявление Евтушенко "Поэт в России – больше, чем поэт" не лишено истины. Я понял, что дело не столько в моей личности, сколько в том, что поэт и его праведное слово нужны народу. Поэт – это, прежде всего, тот, кто говорит правду, кто говорит от имени миллионов. Эта тема и у Пушкина сквозная, и у Сеспеля звучит:

Во мне стучит мильон сердец.

Я не один. Я сам – мильон.

Мильона чувашей певец.

Мильоном стих мой повторен!

От имени народа говорят писатели и поэты, а не чиновники. Именно за народные чаяния и мысли в бессмертных произведениях мы с огромным уважением относимся к Пушкину, Лермонтову, Сеспелю, Константину Иванову, Тукаю – это вечная наша ценность. Мне дано говорить то, что думаю, о чем переживают десятки, сотни тысяч человек. Народ нуждается в поэте-трибуне, особенно когда стоит на перепутье.

Чувашский народ сейчас как раз на перепутье. Или мы выберем дорогу к нормальному будущему, или выберем дорогу, ведущую к равнодушию, затуханию. Я знаю свое предназначение. Моя миссия на Земле – не дать своему народу свернуть в небытие.