Эксперт по федеративным отношениям в России и докторант Карлова Университета (Чехия) Харун (Вадим) Сидоров рассуждает о посылах российского оппозиционера Дмитрия Гудкова. Последний ранее стал героем проекта "Наизнанку" и рассказал о своем видении будущей федерализации России.

Дмитрий Гудков стал очередным представителем российской оппозиции, который поделился с аудиторией татаро-башкирской службы Радио Свобода своими взглядами на оптимальное устройство будущей России. Ранее это уже делали Илья Пономарев и Владимир Милов.

Предваряя более детальное рассмотрение взглядов нового гостя проекта "Наизнанку", можно отметить, что в целом всем трем вышеуказанным российским оппозиционерам присущи общие установки по вопросу будущего России. А именно признание права ее регионов на отделение на основании референдумов, полагая, что мало кто этим правом захочет воспользоваться.

"В России сейчас четыре или пять регионов-доноров. Если вдруг из состава России выходит любая республика, любой субъект федерации, то жизнь там ухудшится в несколько раз сразу и сходу", — говорит Дмитрий Гудков. И это сразу порождает ряд вопросов.

Во-первых, если рассматривать вопрос в сугубо экономической плоскости, то каким образом от независимости проиграют регионы, которые уже сейчас являются донорами?

Во-вторых, насколько естественной можно считать ситуацию, при которой из 84 регионов (в международно признанных границах) РФ лишь "четыре или пять регионов" являются донорами? А если она противоестественна и если новая власть в рамках курса на рефедерализацию сумеет ее изменить (иначе чем она будет отличаться от нынешней?), то не исчезнет ли после этого такой удерживающий регионы от отделения фактор как дотации центра?

В-третьих, уровень жизни — это динамический показатель. Далеко не всегда он является главным критерием, определяющим отношение к независимости. Так, в ряде постсоветских стран уровень жизни существенно понизился после распада СССР — по крайней мере, в первые годы, пока они не сумели стабилизировать свои государственность и экономическое развитие. Но многие ли из них согласились бы отказаться от своей независимости и тем более многие ли согласятся на это сейчас?

В свою очередь последний вопрос связан с блоком тем, обсуждавшихся в интервью с Дмитрием Гудковым. Так, соглашаясь "дать право регионам добавлять свой второй государственный язык", он при этом решительно заявил, что "в рамках одного государства" нельзя "организовать учебный процесс на разных языках". А реагируя на реплику ведущей Регины Хисамовой, возразившей ему, что "есть примеры огромного количества стран, где такое происходит" — в частности, Швейцария — Гудков ответил, что "это маленькие страны, это будет достаточно сложный процесс". А когда ему привели пример Канады, то заявил, что "ничего менять не надо, потому что русский язык и так является государственным, на нем все говорят".

Проблема в том, что у многих республик уже сейчас официально есть те "вторые государственные языки", которые Дмитрий Гудков предлагает им дать право "добавлять". Но это двуязычие в большинстве случаев является фикцией именно потому, что — в отличие от русского — де-факто они государственными, то есть обязательными не являются. Начиная с того, что жители этих республик не получают на них образование, которое и является социолингвистической базой, позволяющей знать и использовать соответствующий язык на должном уровне. Заканчивая тем, что на большинстве этих языков не оказываются государственные и иные публичные услуги — даже по выбору, в том числе из-за того, что ими не владеют государственные служащие и работники сферы общественных услуг.

Поэтому возникает вопрос, а как Дмитрий Гудков собирается менять это положение, если он категорически убежден в том, что "вы не можете в рамках одного государства организовать учебный процесс на разных языках"? Или он и не собирается этого делать, потому что "ничего менять не надо, потому что русский язык и так является государственным, на нем все говорят"?

Но в той России, где "все говорят" на русском, исчезают языки ее коренных народов, не пользующиеся поддержкой, которой пользуются реальные (а не чисто номинальные) государственные языки?

В таком контексте интересен пример, на который Дмитрий Гудков указывает в ответ на отсылку ведущей к случаю Канады (очевидно, имелся в виду франкоязычный Квебек).

"Здесь нет никакой дискуссии на тему того, надо ли его [русский язык] оставлять — конечно, надо, условный английский в США. При этом, например, в разных штатах есть и другие языки; по-моему, в штате Флорида ты можешь вести переписку с административными органами на трех языках: как минимум на испанском, английском и на каком-то еще языке. Вот такая модель абсолютно понятная", — говорит российский оппозиционер.

Тут стоило бы отметить не только то, что в США в принципе отсутствует единый государственный язык, а на уровне штата Флорида таковым как раз является английский. Куда показательнее то, что российские политики продолжают вслед за Жириновским, начавшим в свое время указывать на США как на пример государства, лишенного национально-территориального деления, апеллировать именно к модели страны, большинство населения которой составляют потомки иммигрантов.

При этом они предпочитают не замечать как европейские страны, являющиеся многонациональными государствами коренных народов (этнолингвистических групп) вроде Бельгии или Швейцарии, так и ту же Канаду с ее Квебеком. А ведь именно эти страны демонстрируют, как внутри сложносоставных государств можно обеспечить реальные многоязычие и сохранение языков коренных этнолингвистических общин.

Однако вместо этого, начиная с манифеста Ходорковского, фронтмены российской оппозиции уверенно держат курс на строительство в границах всей России монолингвистического и монокультурного государства. Возможно, именно таким — монокультурным и экономически детерминистским — подходом объясняется и убежденность Дмитрия Гудкова в том, что в условиях свободной политической конкуренции "сепаратистские партии" в регионах России не будут "иметь какую-то популярность".

Ведь иначе он бы обратил внимание на то, что Квебек и Каталония являются весьма экономически развитыми частями Канады и Испании, однако сепаратистские партии там вполне сильны благодаря устремлениям, прежде всего, национального характера.

Впрочем, начать стоило бы с того, что предложение Гудкова "сепаратистским партиям" бороться за независимость через референдумы и в рамках правового пространства единого государства уместно и логично для правовых стран, уважающих не только свою территориальную целостность, но и соседей. Но уместен ли он для дискредитировавшего себя государства, в отношении которого ведутся дискуссии о необходимости международного переформатирования его политического пространства, это открытый вопрос.

Харун (Вадим) Сидоров, кандидат юридических наук, докторант этнологии Карлова Университета (Чехия), эксперт по национальным движениям народов России в целом и Волго-Уральского региона в частности.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.