Главный редактор издания "Протокол" Матвей Курдюков и редактор корреспондентского пункта "Протокол.Самара" Сергей Подсытник считают, что за ними следят в Германии. По мнению журналистов, преследование связано с их расследованием о сборке иранских дронов "Шахед" студентами в особой экономической зоне "Алабуга" в Татарстане. Почему расследователи убеждены, что за ними идет слежка, и кто может это делать, "Idel.Реалии" в рамках проекта "Наизнанку" поговорили с Сергеем Подсытником.

О слежке в Германии

— Я и Матвей [Курдюков] живем в общежитии, которое предоставляет немецкое государство. Там достаточно ограниченное количество людей; как минимум большую часть мы видели. В здании есть лестничные клетки и длинные коридоры. На лестничных клетках чаще всего играют дети, там редко бывают взрослые, но в какой-то момент там обнаружили человека достаточно подозрительной внешности. Он просто стоял на месте, топтался на лестничной клетке. Был в черной кожаной куртке. Когда мимо проходил Матвей, этот человек вышел и пошел за ним. Мы первый раз списали это на излишнюю бдительность или на то, что мы привыкли обращать на такое внимание.

Через три дня я увидел этого человека на лестничной клетке. Когда я зашел в коридор, подошел к своей двери и обернулся, то [заметил], что этот мужчина, аккуратно выглядывая из-за косяка, посмотрел, в какую дверь я захожу.

Это не просто убедило в подозрениях — стало понятно, что человек намеренно выясняет, как мы передвигаемся по общежитию, где мы живем. Мы проконсультировались с коллегами, более опытными журналистами-расследователями, и обратились в немецкую полицию.

Насколько мы сейчас понимаем, они в первый раз приняли заявление, но обрабатывали его в обычном немецком бюрократическом порядке, а это достаточно медленно. А вот после второго обращения они отправили в криминальную полицию без замедлений.

Я думаю, что у криминальной полиции опыта побольше. [Сначала] принимают заявление самые обычные рядовые сотрудники полиции. Потом с этим заявлением ушли в криминальную полицию, сейчас вот криминальная полиция коммуницирует еще дальше. Я не уверен, что имею право говорить, в какой именно из департаментов. Но даже они уже отнеслись к этому с большей серьезностью, потому что больше понимают политический контекст.

Уголовное дело возбуждено. Я ходил на допрос.

Кто мог следить за журналистами

Журналисты "Протокола" связывают слежку со своими расследованиями об особой экономической зоне "Алабуга" в Татарстане. Там руками несовершеннолетних студентов собирают иранские дроны "Шахед". Первую часть расследования они посвятили самому производству и российско-иранской сделке, а вторую — условиям, в которых студенты колледжа "Алабуга Политех" вынуждены жить и работать.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Дети на службе у войны. Родители студентов — о привлечении подростков к сборке дронов в татарстанской "Алабуге"

Первыми о сотрудничестве Ирана и России в области беспилотников сообщила зарубежная пресса, когда российские БПЛА "Герань-2" начали атаковать Украину. Тогда журналисты утверждали, что "российские" беспилотники на самом деле являются переименованными иранскими дронами "Шахед". Россия и Иран сотрудничество в области производства дронов отрицали.

Однако расследование "Протокола" подтвердило наличие договорённостей между странами. Со ссылкой на собственный источник журналисты рассказали о документе о поставке готовых дронов, подписанном лично министром обороны России Сергеем Шойгу. Впоследствии, по сообщениям источника, бумагу передали на подпись Владимиру Путину. По информации "Протокола", контракт с Ираном обошёлся в 115-130 млрд рублей.

— Я думаю, что [слежка] может быть инициирована откуда-то выше, [чем из Казани], потому что, как мы писали, у "Алабуги" очень крупные лоббисты, в том числе в правительстве. [Глава правительства России] Михаил Мишустин очень много занимался экономической зоной, [вице-премьер — министр промышленности и торговли РФ Денис] Мантуров часто приезжает в "Алабугу".

Поэтому мы не знаем, на каком уровне это происходит, но мы однозначно связываем это с "Алабугой", потому что первый инцидент произошел после первых серьезных санкций, которые появились 24 февраля 2024 года. К годовщине войны ввели такие прямо полные санкции, в которые вошли очень много алабужских компаний, в том числе и их подрядчики, которые фигурировали в запросах к Ирану. Именно поэтому я думаю, что это связанные вещи хотя бы на уровне того, что это происходит последовательно. Да и очень сомневаюсь, что какие-то другие из наших материалов заставили кого-то сюда приезжать.

Если верить Христо Грозеву (болгарский журналист-расследователь, медиаэксперт и медиаинвестор; один из основных авторов расследования об участии сотрудников ФСБ России в отравлении Алексея Навального — "Idel.Реалии") и другим более опытным коллегам, сейчас у них большие проблемы с кадрами, и они обращаются к местным группировкам. Дело в том, что человек явно не профессиональный агент ГРУ (Главное разведывательное управление Генерального штаба ВС РФ — "Idel.Реалии"). Я думаю, это просто чувак из местных преступных кругов, которому дали, не знаю, 500 евро и попросили последить. Я думаю, что [это] просто отсутствие возможности нанять качественного исполнителя. Какие есть, такими и пользуются.

О преследовании уехавших журналистов

— Я думаю, что [эти случаи преследования журналистов] — результат системного преследования, не бывает таких совпадений. Не бывает такого совпадения, когда у вас уехала большая часть пишущих под своим именем очень крутых журналистов за границу. Понятно, что Российская Федерация и Кремль не намерены мириться с этой ситуацией и говорить: "А, ну ладно, пусть пишут". Очевидно, что они будут мешать, будут противодействовать тем или иным способом.

Мы еще не раз увидим запросы на экстрадицию из каких-нибудь третьих стран, как мы видели в ситуации с "Би-2". Я думаю, что преследования ужесточатся.

Поэтому хотелось бы, чтобы европейские и американские чиновники обратили внимание на то, что не стоит сейчас доверять заявлениям [российских властей]. Я думаю, что сейчас будут возбуждаться какие-то политические дела: есть та же 159 статья УК РФ ("Мошенничество"); нельзя экстрадировать человека за фейки, но всегда можно попросить по статье 159. Нужно, чтобы европейские страны и Америка защищали в том числе российских журналистов и активистов.

Это беспредел, когда активисты живут в Грузии все время с начала войны и исправно платят налоги, вкладываются в грузинскую экономику, снимают жилье — и их одним махом не пускают в страну просто потому, что текущее правительство Грузии скорее хочет понравиться России.

Об уголовных делах в России

— Родителей и сейчас продолжают вызывать на допросы; и младшего брата пытались вызвать на допрос. И в целом у отца изымали телефон, потом вернули, правда, потому что не смогли разблокировать. То есть это последовательная такая история.

[О том, что дело появилось из-за материала о Макееве], сказали сотрудники полиции моим родителям, когда из вызвали на допрос. Я думаю, что не столько за само расследование, сколько за информационную кампанию, которую удалось поднять. Например, петицию с требованием опубликовать поименный список погибших в Макеевке, под которой удалось собрать 57 тысяч подписей. Я думаю, что это месть за то, что Самарскому военкому пришлось позориться и отвечать под камеры на этот вопрос. Это месть за то, что я испортил показатели самарскому губернатору, особенно в предвыборный период.

О последствиях удара по зданию ПТУ в Макеевке и реакции общества в Самарской области спустя год

— Во-первых, надо понимать, что если там минимум 150 человек погибло, значит, их знало лично еще несколько тысяч человек; я не думаю, что они забыли. Понятно, что там такие инфоповоды не держатся в массовом сознании какое-то истеричное количество времени. Вообще, психика так устроена, что горевать больше двух недель — это очень тяжелое испытание. Понятно, что живя на войне, к войне привыкают. Это тоже известный феномен, что мозг перестраивается и перестает воспринимать трагедии как трагедию просто потому, что таких трагедий каждый день [много].

Я думаю, это показало, что людям не наплевать. Увидеть 57 тысяч подписей под региональной петицией — это какая-то не очень обычная история. Поэтому я думаю, что когда-нибудь это останется в истории, как пожар в МВД в 90-е, когда сгорело огромное здание полиции в Самаре — и до сих пор на этом месте стоит церковь и мемориал (в результате пожара 10 февраля 1999 года погибли 57 человек, главным образом — сотрудников управления МВД, более 200 были эвакуированы; огонь полностью уничтожил здание, руины пришлось снести — "Idel.Реалии"). Думаю, этот разговор все равно будет.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.