Его арестовывали четыре раза. Минимум два он оказывался на волосок от смерти. Однажды, лежа под нарами и глядя на свисающие с них ноги товарищей по несчастью, он задался странным в тех обстоятельствах вопросом: зачем Александр Македонский пошел в Среднюю Азию?
Так в изоляции как от академической среды, так и от сопутствующих ей догм и схоластики Лев Николаевич Гумилев — историк, географ и этнолог, "всю жизнь", по его собственным словам, "защищавший татар", — создал теорию пассионарности — иррациональной энергии, двигающей как отдельными людьми, так и целыми народами. И не всегда им на благо.
Лев Гумилёв родился в 1912 году в семье петербургских поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой. Происхождение не принесло ему счастья. Отца расстреляли в 1921 году по сфабрикованному делу "Петроградской боевой организации". Мать до самой смерти находилась под давлением советских властей. Менялась разве что степень этого давления.
Первый раз Льва Гумилёва арестовали 10 декабря 1933 года в Ленинграде на квартире востоковеда Эбермана, с которым он консультировался по поводу переводов с арабского. Гумилёв пробыл в заключении девять дней и был отпущен без предъявления обвинения. За все девять дней его ни разу не допросили.
Второй раз — 23 октября 1935-го. Так же в Ленинграде. За год до второго ареста, в 1934-м, 22-летнему Льву Гумилёву удалось поступить на истфак Ленинградского государственного университета. Раньше эта возможность для него как сына врага революции была закрыта — чтобы заработать на жизнь, он ездил в археологические экспедиции, был чернорабочим, санитаром. Незадолго до ареста его исключили по требованию однокурсников-комсомольцев. Литературовед Эмма Герштейн вспоминала, что один из инцидентов "касался Петра Великого, которого Лева характеризовал не так, как это внушалось студентам на лекциях. Студенты жаловались, что он считает их дураками".
Принято считать, что Лев Гумилёв, его отчим Николай Пунин, арестованный вместе с ним, и еще несколько человек попали под волну репрессий против интеллигенции после убийства Сергея Кирова 1 декабря 1934 года (о том, как резко и страшно тогда начала сгущаться атмосфера, писала Евгения Гинзбург).
Дело Гумилёва сохранилось в центральном архиве ФСБ, его материалы опубликовал исследователь Козырев в 2003 году. Согласно им, донес на Гумилёва его однокурсник Аркадий Борин. Его самого арестовали по обвинению в создании молодёжной террористической группы.
По словам Борина, Гумилёв говорил о "спасении" России и видел его только в восстановлении дворянского строя, а на замечание, что дворяне выродились или приспособились, многозначительно заявил, что "есть еще дворяне, мечтающие о бомбах".
После ареста и Гумилёв, и Пунин дали признательные показания. Гумилёв признался в "антисоветских" разговорах и "террористических настроениях", а также в авторстве "антисоветского" стихотворения. Его текст не сохранился. 3 ноября благодаря заступничеству влиятельных знакомых писателей и поэтов, просивших Сталина, их отпустили. Льву Гумилёву удалось восстановиться в университете.
В третий раз Льва Гумилёва арестовали в 1938 году в ночь с 10 на 11 марта. На этот раз поводом стал инцидент на лекции. Гумилев вспоминал о нем так:
"Лектор (известный филолог Лев Пумпянский) стал потешаться над стихотворениями и личностью моего отца. "Поэт писал про Абиссинию, — восклицал он, — а сам не был дальше Алжира… Вот он — пример отечественного Тартарена!" Не выдержав, я крикнул профессору с места: "Нет, он был не в Алжире, а в Абиссинии!". Пумпянский снисходительно парировал мою реплику: "Кому лучше знать — вам или мне?". Я ответил: "Конечно, мне". В аудитории около двухсот студентов засмеялись. В отличие от Пумпянского, многие из них знали, что я — сын Гумилёва. Все на меня оборачивались и понимали, что мне действительно лучше знать. Пумпянский сразу же после звонка побежал жаловаться на меня в деканат. Видимо, он жаловался и дальше. Во всяком случае, первый же допрос во внутренней тюрьме НКВД на Шпалерной следователь Бархударян начал с того, что стал читать мне бумагу, в которой во всех подробностях сообщалось об инциденте, произошедшем на лекции Пумпянского".
Биограф Льва Гумилёва Сергей Беляков считает, что Гумилёв ошибся: следствие начинал вести другой человек, а донос, скорее всего, написал один из студентов.
Гумилёва обвинили в контрреволюционной пропаганде и агитации и организации контреволюционной деятельности. По версии следствия, он и два студента, Николай Ерехович и Теодор Шумовский, входили в молодёжное крыло "партии прогрессистов", которая стремилась превратить "советскую страну в буржуазную парламентскую республику". Первый следователь, по фамилии Филимонов, не смог добиться признаний. Второй, Айрат Бархударян (или Бархударьян), применил пытки. Под пытками Гумилёв сознался "в руководстве антисоветской молодёжной организацией" и "в контрреволюционной агитации".
На военном трибунале все трое отказались от данных ранее признаний.
Гумилёва приговорили к 10 годам лагерей. В декабре 1938 года на лесоповале на Беломорканале Гумилёв едва не умер от истощения.
"… Я окончательно "дошел". Худой, заросший щетиной, давно не мывшийся, я едва таскал ноги из барака в лес. Валить лес в ледяном, по пояс занесенном снегом лесу, в рваной обуви, без теплой одежды, подкрепляя силы баландой и скудной пайкой хлеба, — даже привычные к тяжелому физическому труду деревенские мужики таяли на этой работе как свечи… В один из морозных январских дней, когда я подрубал уже подпиленную ель, у меня выпал из ослабевших рук топор. Как на грех, накануне я его наточил. Топор легко раскроил кирзовый сапог и разрубил ногу почти до самой кости. Рана загноилась", — вспоминал он.
Его этапировали обратно в Ленинград, в "Кресты" — на доследование дела из-за первоначально "мягкого" приговора. Но вместо пересмотра приговора в сторону высшей меры наказания срок сократили до пяти лет лагерей.
Вот одно из воспоминаний об этом времени:
"Штольня казалась нам блаженным приютом, ибо в ней была постоянная температура минус 4. По сравнению с сорокаградусными морозами снаружи или мятущейся пургой, сбивающей с ног, в штольне рабочий день проходил безболезненно".
В 1943 году его лагерный срок истек, а 1944-м Гумилёв пошел добровольцем на фронт, дошел до Берлина и был награжден медалями "За победу над Германией" и "За взятие Берлина".
Вернувшись в Ленинград, экстерном закончил исторический факультет и поступил в аспирантуру востоковедения. Работал в музее этнографии.
В 1947 году Гумилёва отчислили с формулировкой "несоответствие филологической подготовки избранной специальности". Фактически же, не исключают исследователи, его преследовали после постановления оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград", мишенью которого стали Анна Ахматова и Михаил Зощенко.
Позднее Гумилёв рассказывал Льву Ардову, что до войны сидел "за папу", а после войны — "за маму". По мнению Сергея Белякова, это не так. После начала "Ленинградского дела" Гумилёв как сын поэта-монархиста, расстрелянного за участие в контрреволюционном заговоре, был обречён на повторный срок.
Четвертый раз Льва Гумилёва арестовали 6 ноября 1949 года. Обвинения взяли из дела 1935 года. 13 сентября 1950 года Гумилёву дали десять лет лагерей за "принадлежность к антисоветской группе, террористические намерения и антисоветскую агитацию". Этот срок в Казахстане он отбывал невероятно тяжело. Обострились все заболевания, вызванные предыдущими годами тюрьмы и пытками. Гумилёв был уверен, что до конца этого срока он не доживет.
Его признали невиновным и освободили только в 1956 году.
Впереди были почти четыре десятилетия жизни. Плодотворных и вполне по сравнению с предшествовавшими счастливых. Две докторские диссертации. Изданные книги. Признание.
В самом центре Казани, в начале улицы Петербургской, стоит бюст Льва Гумилёва. На бюсте выбиты слова: "Русскому человеку, всю жизнь защищавшему татар от клеветы". Изначально предполагалось, что на Петербургской, открытой к 1000-летию Казани, поставят памятник Петру I. Но общественность воспротивилась его установке, назвав Петра "отцом духовного геноцида татарского народа". Взамен монумента Петру предложили поставить памятник петербургскому историку с — помимо всего прочего — татарскими корнями. Татаркой была прабабушка.
Слова о "русском человеке, всю жизнь защищавшем татар от клеветы" принадлежат самому Гумилёву и сказаны им в интервью татарскому журналисту Альянсу Сабирову. Он был убежден, что Орда не была для Руси игом. В Золотую Орду (на Волге), отмечал он, "входил целый ряд народов, ей подчиненных", в том числе "северо-восточные русские". "Последние заключили союз с Золотой Ордой по собственной воле, а никак не вследствие завоевания" и "это был обычный тогда на Востоке способ приобретения союзников", утверждал он, что "татары в русских видели людей, как и русские — в татарах".
Родившись до прихода советской власти, Лев Гумилёв застал ее крах — он умер в 1992 году.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
