Летом 2017 года главной темой в Башкортостане стал языковой вопрос: останется ли преподавание государственного башкирского языка в республике обязательным или нет? Напомню, прокуратура РБ опубликовала разъяснение об изучении башкирского языка в школах республики. Согласно документу, преподавание родных языков, в том числе, башкирского, вопреки согласию родителей (законных представителей) учащихся, не допускается.

Справедливости ради стоит сказать, что проблемы у башкирского языка начались с первых же попыток его введения в качестве обязательного предмета. Причина банальна, и она изначально не касалась общефедеральных трендов – обязательность преподавания башкирского попросту игнорировала региональную специфику. Предлагаю вспомнить попытки повсеместного внедрения обучения башкирскому языку.

Попытка №1. Издание в 1993 году министерством образования Башкортостана приказа №425 "Об учебных планах общеобразовательных учебных заведений РБ с 1993/1994 учебного года". Этот приказ предусматривал введение башкирского языка в качестве обязательного предмета в русскоязычных школах республики (коих было подавляющее большинство и где обучалась основная масса небашкирского населения: татар, русских, чувашей, марийцев и т.д.). Однако после протеста Татарского общественного центра и объединения "Русь" данный приказ был отозван как антиконституционный, т.к. башкирский язык не был на тот момент государственным, т.е. не имел особого статуса, позволявшего введения в отношении него особого положения.

Попытка №2. Связана с принятием в республике Башкортостан регионального закона о языках – это было в 1999 году. Башкортостан последним из всех национальных республик принял подобное языковое законодательство и, соответственно, установил государственные языки республики только в 1999 году. Причиной была внутриреспубликанская ситуация, связанная с тем, что татароязычное население, составляющее треть населения региона, требовало включения татарского языка – наряду с башкирским и русским – в число государственных языков РБ. Этому однако воспротивилась укреплявшаяся в то время башкирская этнократия. Требования по татарскому языку были отражены как в 1992 году – в решениях органов местного самоуправления западной части республики (территории компактного проживания татар), так и в 1997-м – на представительном (первом) Съезде татар Башкортостана. Тем не менее, законное право татарской части населения было проигнорировано.

Принятие государственных языков позволяло прописать в региональных законах об образовании пункт об их обязательном изучении. В свою очередь, эта норма опиралась и на 68-ую статью Конституции РФ, утверждающую, что субъекты федерации вправе устанавливать свои государственные языки на равноправной основе с русским языком. В условиях Башкортостана это было использовано не сколько для усиления роли башкирского языка, сколько для реанимации политики башкиризации татарского населения. Сперва башкирский язык вводился в обучение в качестве государственного, затем под разного рода предлогами (схожесть языков и как следствие излишняя сложность их разграничения для учащихся) изучение татарского языка было отменено как предмет в русскоязычных школах, а татарские школы постепенно стали вообще закрывать. При этом стоит упомянуть, что данная политика, направленная на ущемление интересов татарского населения, встретила скрытый саботаж в западной (татароязычной) части республики, результатом чего явилась чистка в 2006 году глав районных отделов образования и даже отдельных "строптивых" директоров с формулировкой "за недостаточное внимание к изучению башкирского языка".

Вопрос об обязательном преподавании башкирского языка поднимался татарскими общественными объединениями в контексте проводимой властями республики политики башкиризации. То есть татарская часть населения РБ выступала против навязывания им башкирского языка – фактически вместо родного татарского. Таким образом проблема изучения башкирского как государственного изначально заключалась в том, что его идеологи сознательно игнорировали этническую ситуацию в республике и выбирали наиболее конфликтные варианты реализации поставленных планов: для них приоритетом являлось не обучение населения РБ башкирскому языку, а, прежде всего, башкиризация татар Башкортостана. Именно поэтому проблемы башкирского языка начались с самого его введения в качестве обязательного – в других же регионах подобные вопросы всплыли позднее, только в конце 2000-х годов.

Никаких "родительских комитетов" против изучения башкирского языка на тот момент не было. Появились они достаточно неожиданно – только в конце нулевых, после того, как в конце 2007 года Госдума приняла федеральный закон №309 "О внесении изменений в части изменения и понятия федерального государственного образовательного стандарта". За длинной формулировкой скрывалась ликвидация национально-регионального компонента в российском образовательном стандарте. В дальнейшем на основе этого закона был создан Федеральный государственный образовательный стандарт (ФГОС), который по мнению гражданских активистов национальных объединений стал могильщиком национально-регионального компонента в системе образования.

Вообще, проблема ФГОС в том, что в пункте, касающемся национального компонента, имеется только предмет "родной язык". Т.е. ни истории, ни культуры субъектов РФ в нем нет. Но и здесь своя особенность: предмет "родной язык" преподается по желанию родителей и не является обязательным.

Также во ФГОС напрямую отсутствует такой предмет как "государственный язык республик РФ". Отсутствие такого предмета, по сути, диссонирует с 68-й статьей Конституции России, где прописан пункт о праве республик на принятие своих государственных языков, имеющих такое же право, что и русский язык. Зато ФГОС предлагает вариант с изучением сразу двух иностранных языков.

Возвращаясь к вопросу о преподавании башкирского языка, отметим, что после отставки Муртазы Рахимова башкирский язык хоть и остался обязательным, он стал преподаваться только как государственный – 1-2 часа в неделю (это, конечно же, не касалось башкирских школ и гимназий). Это, в частности, позволило вернуть во многие школы в качестве предмета татарский язык.

В связи с последними изменениями мы опросили несколько школ в РБ о том, получили ли они конкретные указания о новом порядке преподавания языков. Оказалось, большинство наших респондентов не в курсе о предстоящих изменениях.

Ильфир Кутдусов (учитель Байталлинской средней школы Кушнаренковского района):

– Никакой информации о каких-то новых конкретных распоряжениях я сам лично не знаю. Из разговоров со своими коллегами знаю, что они новых инструкций также не получали. Этот вопрос не поднимался на районном педсовете. Т.е. формально всё остается как прежде. Единственное, в нашем районе, насколько я знаю, башкирский язык не изучается в паре школ, которые полностью перешли на учебный план с родным русским языком – но это произошло уже несколько лет назад, именно из-за негативной реакции на политику башкиризации татар. Вообще, исходя из своего профессионального опыта (а работал я как учителем, так и директором и завучем), по татарскому языку в Башкортостане в свое время сильно ударили два фактора: повальная башкиризация образования с закрытием татарских школ, с введением башкирского языка де-факто как родного татарским школьникам и, конечно же, введение ЕГЭ. В результате родители школьников предались апатии относительно изучения родного татарского языка. А ведь совершенно понятно, что татары абсолютно не нуждаются в изучении башкирского, по крайней мере, на протяжении всего школьного курса. Одного года татарам более чем достаточно.

Что касается национального компонента в образовании, то уже давно назрела необходимость разрешить школьникам сдавать ЕГЭ на родном для них языке. Это дало бы возможность для существования в будущем национальных школ в РФ, – говорит Кутдусов.

Источник в министерстве образования РБ, на условиях анонимности, сообщил, что вопрос по изучению родных языков отдан на откуп муниципальным образованиям. Напомню, что согласно нынешнему законодательству учредителями большиства общеобразовательных учреждений являются муниципалитеты. В некоторых районах это восприняли как отмашку на более широкое внедрение второго иностранного языка (чаще всего немецкого). И часы на данный предмет выискиваются как раз путем отбора их из часов, ранее отведенных на изучение государственного или родного языка. Например, подобные "эксперименты" по отбору часов, отведенных на изучение родных языков, уже опробованы не только в Уфе, но и в ряде районов: Чекмагушевском, Буздякском и др. Также несмотря на постановление прокуратуры дано негласное распоряжение всеми правдами и неправдами собирать подписи с родителей – на согласие изучению башкирского языка, поэтому из ряда уфимских школ уже пошел поток жалоб на то, что башкирский язык включен в программу без согласия самих родителей.

Вообще, в вопросе об обязательности изучения государственного языка республик есть два аспекта. Первый – это этническая ситуация в регионе: чем выше доля представителей того или иного этноса (носителей того или иного языка), тем выше вероятность того, что обязательность изучения этого языка в общеобразовательных учреждениях будет восприниматься в обществе комплементарно. Например, одно дело – обязательность изучения чеченского языка в Чечне, где чеченцы составляют 93,5% населения республики, и совершенно другое – в Башкортостане, где башкирский язык является родным для 29,5% населения.

Второй аспект – практическая сторона вопроса или, проще говоря, насколько велика сфера применения того или иного государственного языка национальной республики. Этим во многом и определяется востребованность изучения того или иного языка (в том числе, среди неносителей языка). Несмотря на то, что при Муртазе Рахимове языковой закон работал в полной мере, сама башкирская интеллигенция оказалась не готова к своей высокой миссии сохранения башкирского языка и культуры. Поэтому весьма симптоматично, что даже на мероприятиях, проводимых башкирскими организациями, и даже в среде общения самих башкирских общественников башкирский язык играет второстепенную роль.

Что касается общественного консенсуса внутри республики по поводу положения башкирского языка, то за ним тянется негативный шлейф, отпечаток еще со времен первого президента Башкортостана Муртазы Рахимова, четко ассоциируемый с авторитарными методами управления республики, сопровождавшимися не только целым рядом перегибов в национальной политике, но и банальными политическими репрессиями. И что особенно усугубляет ситуацию – башкирские общественники в отстаивании положения башкирского языка апеллируют к эпохе Рахимова, приводя его в качестве безусловного примера для подражания, что, конечно, ничего кроме раздражения у 71% небашкирского населения республики вызвать не может.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Конгресс башкирского народа – что это было?

В самом незавидном положении во всей этой истории оказалось министерство образования РБ и министр Гульназ Шафикова. С одной стороны, она не может напрямую игнорировать претензии федералов в лице прокуратуры, но, с другой стороны, не смолкает критика в её адрес со стороны башкирской интеллигенции. Она оказалась между двух огней.

У сторонников сохранения обязательности изучения башкирского языка изначально была только одна единственная возможность – найти такую формулу, "золотую середину", которая удовлетворила бы интересы большинства населения республики, т.к. очевидно, что малочисленному башкироязычному населению РБ такая ноша не по силам. Выход был один: вернуть татарскому языку официальный статус и, использовав сходство двух языков, разработать программу, при которой татароязычная часть населения республики (а это больше трети населения) учила бы башкирский по сокращенной программе. Но такой вариант был проигнорирован, и верх взяла стратегия принуждения и повальной башкиризации. Поэтому сейчас падение башкирского языка в системе образования неизбежно. Это вопрос максимум двух лет.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Татарский язык в Башкортостане: история вопроса

Отмена обязательного статуса башкирского языка дает гипотетический шанс на то, что часть татарских школьников, лишенных возможности изучения своего родного языка (по причине загруженности башкирским языком или особой политики руководства учебного заведения), наконец, сможет реализовать свои конституционные права. И в этом случае многое зависит от самой татарской общественности РБ и, что немаловажно, готовности республиканских властей идти навстречу пожеланиям татарского населения республики (этого пока не наблюдается). Однако в то же время стоит признать, что без расширения сферы применения татарского языка в Башкортостане главные проблемы татар РБ в корне решить не получиться.

Что касается Татарстана, то здесь ситуация представляется гораздо более сложной. Во-первых, в отличие от Башкортостана татары в Татарстане составляют 53% населения, т.е. это прочное большинство. Во-вторых, из всех республик в составе РФ лишь Татарстан в полной мере опирается на свой региональный закон об образовании. А в нем четко сказано, что изучение государственного татарского языка осуществляется в соответствии с законами РТ "О государственных языках РТ и других языках в Республике Татарстан". В действующем же законе Башкортостана "Об образовании" пункт 2 статьи 6 гласит, что башкирский язык, как государственный язык республики, изучается во всех общеобразовательных организациях, расположенных на территории РБ, в соответствии с ФГОС (в котором, напомню, механизм изучения государственных языков республик РФ не прописан вообще).

Поэтому у татарского языка в Татарстане остается поле для разного рода маневров и некоторая фора, которой у башкирского языка в Башкортостане не было и нет.

Нынешний исход – это во многом закономерный результат той национальной политики, которая велась в Башкортостане на протяжении последних 25 лет. И ответ на вопрос "Кто виноват и кто на кого должен обижаться в этой ситуации?" более чем очевиден.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", может не совпадать с позицией редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Мы говорим о том, о чем другие вынуждены молчать.​