Чувашская активистка — о традиционных ценностях самобытного народа

Чувашская активистка Айпике Григорьева (по паспорту — Галина Григорьева) пару лет назад прошла традиционный обряд имянаречения. В интервью "Idel.Реалии" она рассказала, почему современные чуваши стремятся вернуть имена своих предков, и как это меняет их жизнь.

— Вы взяли себе чувашское имя Айпике. Оно записано и в паспорте?

— Нет. Я приняла имя Айпике 6 августа 2021 года через наш традиционный чувашский обряд.

— Часто сейчас проводят этот обряд? Можете немного рассказать о традициях?

— Сейчас возрастает интерес людей к своей истории. Всё чаще молодые люди проходят красивый обряд имянаречения. Вообще, понятия "семья", "дети" в философии чувашей всегда имели фундаментальное значение. Неимение детей считается величайшим несчастьем, наказанием Турӑ (единственный бог у чувашей — "Idel.Реалии"). Понятно, что желание иметь детей связано с необходимостью продолжить род, что вполне закономерно и естественно. Чуваши верят в продолжение жизни в ином мире, где предкам нужна помощь со стороны живых потомков, поддержка и символическое кормление.

Понятия "семья — дети — род" у чувашей взаимосвязаны — это одно целое. Если женщина готовилась стать матерью, она долго держала это в секрете, чтобы не было сглаза, а родным сообщала иносказательно: "Эпӗ хӗрех чӗрнеллӗ пултӑм" ("У меня стало сорок ноготочков"). Рожать первого ребёнка было принято у родной либо посаженной матери. Это явление известно в этнографии. Если у молодой пары долго не было детей, то прибегали к обрядам и молениям. Для женщин — обряд прохождения сквозь дерево, мужчины же относили тесто к реке. Некоторые женщины, потеряв надежду, допускали зачатие от чужого мужчины, обращаясь за помощью к знахарке (юмӑҫ). Помещением для родов чаще служила баня, так как она была самым чистым местом. Наши предки знали, что дым дезинфицирует, уничтожает бактерии и вирусы.

Новорождённого принимали на сурпан (чувашский женский длинный убор, который носили замужние женщины — "Idel.Реалии"), желая ему долгой и счастливой жизни. Чтобы запутать злых духов, никогда не говорили, что родился ребенок: если девочка, то "кӗмӗл кайӑк килчӗ" ("прилетела серебряная птичка"), если мальчик, то "ылтӑн кайӑк килчӗ" ("прилетела золотая птичка"). В дом новорожденного передавали матери через окно за символическую плату, якобы его не родили, а купили за деньги. Перед домом родители сажали дерево для Сыхчӑ — бога хранителя души ребенка, чтобы он был рядом и оберегал младенца. Детям обычно давали два имени: одно известное для всех и второе — только для близких родственников. А если в семье дети умирали, то следующему младенцу давали имя птиц, зверей, деревьев или цветов: чӗкеҫ (ласточка), чечек (цветок), кӑйкӑр (сокол), юман (дуб). Как показывает история, эти дети действительно выживали. Все эти обрядовые действия направлены на то, чтобы запутать злых духов и не дать им забрать жизнь младенца.

— Как вы пришли к тому, чтобы взять себе чувашское имя?

— Расскажу с самого начала. По паспорту я Григорьева Галина Михайловна. У меня есть семья, дети, внуки. Как я пришла к нашим корням и к нашим истокам? К сожалению, я очень долго не говорила на своём родном языке. Всё потому, что жила и училась в русскоязычной деревне и находилась в русской среде. Таким образом, я была оторвана от своих корней. Мои родители с детства старались говорить со мной на русском языке, чтобы мы — дети — могли адаптироваться к социуму. Потом постепенно — в шестом и седьмом классах — волей судьбы мне суждено было пойти учиться в чувашскую школу. Там я уже была наслышана чувашской речью. Дальше — больше: приехала учиться в Чебоксары. И тут я познакомилась со своим будущим мужем, мама которого была родом из чувашской деревни — она говорила со мной только на чувашском языке.

— На тот момент чувашский уже не звучал для вас как иностранный?

— Я не скажу, что для меня чувашский был вообще незнакомым. На тот момент язык я уже слышала, была знакома с ним, что-то понимала и даже немного могла говорить на нём. С годами я всё больше и больше стала вникать в родной язык. Но особенный момент в жизни, связанный с моим возвращением к корням, произошёл после знакомства с народным писателем Чувашии Михаилом Юхмой.

Именно знакомство с его творчеством, с его произведениями, а потом была ещё первая личная беседа — все это оставило неизгладимое впечатление. В этот момент произошёл кардинальный поворот в моем мышлении, в моем сознании, миросознании. Я стала изучать историю Чувашии по книгам Михаила Юхмы. К сожалению, в школе нам давали мало информации об истории своего народа, о языке; более того — в нашу молодость чуваши, честно говоря, стеснялись своего языка и даже хотели быть русскими, быть похожими на европейцев. Такова была в те времена политика. Читая книги, узнавая, какая у нас — чувашского народа — древняя история, такая богатая и такая значимая, я настолько прониклась всем этим. Дальше хотелось только больше и глубже узнавать свои корни. Так я начала более активно изучать родной язык. И сегодня я довольно сносно говорю на чувашском.

— Сколько лет вы уже говорите на чувашском языке?

— Можно сказать, что буквально всю свою жизнь я говорила на русском языке, а чувашский в моей жизни присутствует пять-десять лет. Но кардинально, существенно я вошла в чувашский года три как. Сначала я стала целенаправленно читать книги на чувашском, в том числе книги Михаила Юхмы. Всё время слушаю передачи на родном языке на национальном телевидении.

— Ваш чувашский язык как-то отличается от чувашского тех, кто говорит на нем с детства, кто перенял язык от родителей, бабушек и дедушек?

— У чувашей есть низовой и верховой диалекты. Про меня говорят, что он звучит более литературно, потому что я изучаю язык преимущественно по книгам. Так, собственно, читая книгу Михаила Юхмы о чувашских именах, я решила, что хочу носить имя своих древних предков. После я обратилась к Михаилу Николаевичу, сказала, что хочу носить чувашское имя. Он посмотрел и сказал, что мне подойдёт имя Айпике. Мне оно тоже понравилось. В переводе оно означает следующее: ай — это полная луна, пике — так раньше называли дочь богатого человека, а в современной интерпретации оно переводится как "молодая девушка, принцесса, княжна".

Был вариант взять себе псевдоним, но я так не хотела. В это же время я познакомилась с известным чувашским деятелем, скульптором Фёдором Ивановичем Мадуровым. К сожалению, он ушёл от нас. Он был верховным мучаваром Чувашской Республики и не только нашего региона — весь Поволжско-Уральский регион охватывал. Мучавар — так чуваши называли жрецов. Согласно традициям, это были уважаемые и почитаемые люди в преклонном возрасте, которые являлись хранителями и знатоками чувашских обычаев. Мы познакомились, и Федор Иванович согласился провести этот обряд принятия нового имени. Мы со своим окружением, группой единомышленников провели этот обряд в храме Чувашской традиционной веры Керемчук.

— Как проводится этот обряд?

— Это определённого рода таинство. Всех подробностей я рассказать не могу. Но там нет ничего такого ужасающего, с чем люди привыкли ассоциировать наши традиционные обряды. Обычно говорят, что мы приносим кого-то в жертву, называют язычниками и прочее. Я всем говорю, что в этом обряде нет ничего страшного.

Понимаете, каждая чувашская деревенская женщина, по сути, совершает это жертвоприношение. Она выходит во двор, берет курицу, отрывает ей голову, чистит ее и готовит суп. И то же самое в нашем чувашском обряде. Соответственно, там много ритуальных элементов. Например, мы призываем своих предков, духов поприсутствовать на этом обряде. Это тоже своего рода таинство. Что касается курицы, я бы не сказала, что мы принесли ее в жертву. Мы принесли курицу в дар, потом сварили — нельзя назвать это жертвой. Это дары, мы действительно принесли курицу в дар, потом сварили из нее кашу и провели совместный обряд поедания пищи с духами, получив благословение.

— Как чуваши обращаются к богу в своём храме? Есть какие-то правила, ритуалы?

— В нашем храме есть специальный ритуальный столб, по-чувашски его называют Юпа. Он олицетворяет ось, которая соединяет три мира. В нашей чувашской традиционной вере, как и во многих других, три мира: нижний мир, нынешний существующий и верхний мир — мир богов. И вот этот столб (Юпа) в какой-то момент объединяет три мира в наших ритуалах. Хочу сказать, что наши национальные обряды мне близки по духу. Они находятся в тесной взаимосвязи с природой, с окружающим миром. Эти обряды проводятся по солнечному циклу, именно ориентируясь на какие-то моменты, связанные с лунными и солнечными циклами. И это не просто так. Ведь вся жизнь чувашского народа тесно связана с природой.

— Можете привести примеры этому из жизни?

— Взаимосвязь человека с природой, бережное отношение к природе — это то, что мне больше по душе и подходит. Православная церковь часто называет нашу веру языческой, а нас — язычниками. Но это не так. У нас один верховный Бог — Турã. При этом мы считаем, что у всего на земле есть душа, отсюда и бережное отношение к окружающему миру.

У чувашей как: входишь купаться в речку, спрашиваешь на это разрешение у духа реки, мол, можно искупаюсь, не принесу ли тебе никакого вреда — и ты мне не навреди. Вот такой идет диалог человека с природой. То же самое с деревом. Если человек идет в лес рубить на дрова, он всегда спрашивает на это разрешение у духа леса, объясняя, что он рубит это дерево не ради баловства, а потому что нужно топить дом, чтобы не замёрзла семья.

Я не думаю, что в этом есть что-то языческое, плохое, как иногда хотят представить. Как я помню из детства, когда мы ходили с родителями за грибами, они всегда говорили: "Дети, идите след в след, не надо топтать лишний раз траву, потому что там живут насекомые". Нас учили лишний раз не ломать ветку, потому что это все живое. Это основная идея, почему я пришла к нашей традиционной вере.

— После того как вы взяли себе чувашское имя, это как-то изменило вашу жизнь?

— Жизнь поменялась кардинально. Действительно, кругозор расширился, смотришь на все уже другими глазами. Уже нет аккумуляции агрессии и зла. Какая-то доброта и безусловная любовь к себе, к людям. Появилось умение понимать природу, понимать людей, почему они делают какие-то вещи, пусть не всегда благостные. Ты принимаешь происходящее, когда начинаешь понимать, что каждый человек индивидуален. Ведь человек — божественное создание, и в каждом есть частица Бога — и ты уже не хочешь никого обижать. То, что я вернулась к своим корням, в первую очередь помогло мне изменить отношение к людям, свой взгляд, мировоззрение.

— Это про духовное. А какие изменения произошли в материальном плане?

— Материальное всегда связано с духовным. У меня был свой бизнес, сейчас мы отошли от него. Мы занимались уличным освещением, освещали город. Когда у меня поменялось мировоззрение, я стала отходить от бизнеса, потому что в бизнесе другие законы — они жестче и ориентированы больше на материальное, хотя я понимаю, что духовное не может существовать без материального.

В последнее время мы вместо Бога ставим на иконостас долларовую бумажку, рублевую — неважно. В результате мы теряем силу и в обмен ничего не получаем. Происходит какое-то смещение ценностей. Сейчас мне не нужно думать, где жить, что завтра надеть или поесть. К моим годам мне удалось скопить определенную базу — этого хватает. Есть время для себя, для людей, для путешествий. Я активно веду социальные сети. То, что я сейчас делаю, я делаю с удовольствием.

Все, что бы вы ни делали, нужно делать с удовольствием. Если это не приносит удовольствие, то этого не нужно делать, потому что иначе не будет притока энергии. Когда вы себя вынуждаете, принуждаете, то это уже ограничительные рамки. Я думаю, у человека не должно быть этих ограничительных рамок. Не надо говорить: "Я должна пойти завтра работать". Правильнее так: "Я хочу пойти на работу, потому что завтра там сделаю столько полезных дел". Даже само отношение к работе должно быть позитивное. Не то, что надо или кому-то ты должна, а потому что тебе хочется, у тебя есть желание это делать. Когда ты это делаешь с желанием, то в ответ получаешь такую же позитивную энергию — у тебя появляются силы на дальнейшие дела и проекты.

— Расскажите о ваших проектах. Чем вы сейчас занимаетесь, что уже сделано и какие у вас планы на перспективу?

— Я не хочу сказать, что я суеверная, но когда начинаешь распылять энергию, либо направлять ее не в то русло, идет истощение. Могу сказать, что планы у нас большие, сейчас очень хорошее время именно для их реализации. Основная общая идея — это донести до большинства людей, что не нужно отрываться от корней, потому что они дают нам силу и энергию. Я говорю не только о чувашах. Для каждой национальности это важно. Память и связь с прошлым дают силы и энергию, поддержку рода. Вот в этом направлении мы работаем. Пытаемся восстановить какие-то традиции.

— Как "старое", традиционное возможно адаптировать в современном мире?

— Понятное дело, что восстановить все это так, как было, например, 100 лет назад, нереально. Жизнь идет вперед, все движется, все меняется. И одеть всех в старинные чувашские наряды — это, конечно, абсурд. И вы сами понимаете — не получится. Но некоторые элементы — например, шульгеме, то есть украшение замужней чувашской женщины — как это красиво. Я его ношу, не снимая — мне очень нравится. Сережки в национальном стиле. Адаптировать наши чувашские элементы в украшениях — одно из направлений, над которым, думаю, можно работать.

— Давайте немного поговорим о самих чувашах: про быт, уклад, традиции. Этот народ придерживается больше патриархальных или матриархальных ценностей?

— Как говорил Федор Мадуров, у чувашей равноправие. Потому что если в селении не оставалось такого уважаемого мужчины, то хранительницей традиций могла быть и женщина. Это реально так и было. Единственное — женщина должна была быть климактерического возраста. Женщину до этого возраста к Керемети не допускали.

Когда я спрашивала у Федора Ивановича, могу ли я провести обряд, он мне ответил, что, конечно, можешь, я тебя благословляю на это дело. Он объяснил все нюансы, как все это делать, и дал добро. И вот сейчас, когда его не стало, я тоже общалась с людьми, которые живут по нашим старинным обычаям — они все это восприняли нормально. И подтвердили — мужчина и женщина всегда были на равных: что в доме, что в хозяйстве, что на защите интересов народа. Многие считают, что это сказка, но я искренне верю, что чувашские женщины — потомки амазонок, которые в свое время настоятельно защищали свои земли, настоящие женщины-воины, хранительницы своей земли.

Общаясь с Федором Ивановичем, могу сказать, что он показал много интересных вещей, которые его сын Дмитрий нашел на раскопках. Они говорят о том, что чувашские женщины реально были воительницами. У русских есть слово гусар, а у чувашей хăсар — инструмент с ручкой, кухонный нож, который у чувашских женщин всегда лежал под рукой. Она рубила капусту, использовала его в хозяйстве, но как только возникала опасность, этот нож с лихвой мог превращаться в оружие защиты — и в критических ситуациях ручка вытаскивалась, вместо него можно было вставить ручку от кочерги, а нож превращался в целое копье. Чувашка всегда могла защитить свой дом, свой очаг, свою землю.

— Можно ли назвать чувашский народ миролюбивым?

— Чувашам нечего стыдиться, мы всегда выступали за мир. Писатели и путешественники в своих книгах отмечали миролюбивость чувашского народа. Мы всегда встречали с миром гостей, всегда предоставляли ночлег. Мы всегда жили в мире со всеми соседями, где бы мы ни находились. В нашей вышивке очень много узоров народов мира. Наши предки, как известно, были кочевниками. И это может говорить о том, что где бы мы ни жили на других землях, мы перенимали то, что было у других народов, вбирая в себя это.

И сейчас чуваш отходит в сторону, какая бы конфликтная ситуация ни происходила. Стоит и смотрит со стороны, стараясь не особо сильно ввязываться, характер не воинственный. Да, мы можем защитить, если на нас нападут, но чтобы мы первые нападали или первыми затевали какие-то военные действия — такого в истории нашего народа не было. Но если ситуация касается защиты дома, чуваш всегда мог дать достойный отпор.

— Вы говорите, что в отношениях между полами у чуваш равноправие. В то же время есть поэма "Нарспи" Константина Иванова, написанная на чувашском языке, где девушку выдают замуж за нелюбимого. Задаёт ли это произведение тему для спора в вопросе равноправия?

— Да, такое было у разных народов, и у нас тоже встречалось. Родители думали о будущем, в какую семью попадет их дочь, какие гены принесет — скажем современным языком. Поэтому такое присутствовало, но тем не менее, изучая традиции и историю нашего народа, я очень часто встречаю иные примеры традиций.

Так, чтобы девушка могла найти себе подходящую пару, ее отправляли в соседние селения: пожить там месяц или неделю. Пока она там жила, к ней могли присмотреться женихи той деревни. И девушка имела возможность выйти там замуж. Не думаю, что было повсеместно, когда чувашскую женщину насильно выдавали замуж. Чаще это было обоюдно. Всегда были эти хороводы, вечерние посиделки — там девушки с парнями присматривались друг к другу, потом посылали сватов.

Я думаю, у нас был небольшой процент насильственно выданных замуж девушек. Чувашская девушка еще с детства понимала, что брак — это очень серьезно. Не раз в чувашских народных песнях встречается выражение, которое в переводе звучит, как "Богом данный ей муж". Она принимала мужа как Богом данного — значит, так надо. То есть это муж, который дан свыше. Поэтому всегда в семье присутствовало уважительное отношение к мужу — и это было чаще взаимно.

На примере своей семьи помню, как отец говорил, чтобы мы шли помогать бабушке или маме. И это было не в приказном порядке, а в рекомендательном. И мы все это выполняли. Я не думаю, что это из-за того, что мой отец был какой-то уникальный. Я думаю, это генетическая память о том, что так было всегда. Даже во многих чувашских семьях последнее слово до сих пор всегда за женщиной.

— Какой обычай у чуваш для вас самый яркий и интересный?

— Самый яркий и красочный — наверное, свадьба. Это действительно яркое, красочное, насыщенное и радостное событие. К сожалению, эти обычаи уже уходят. К свадьбе чуваши готовились загодя. Это событие было не только для той семьи, у которой свадьба — к празднику готовилась вся деревня. Особенность чувашской свадьбы в том, что молодожены не являются главными героями — им не удается повеселиться на свадьбе: веселятся все, кроме них. У молодых много обязанностей — например, молодая жена проходит проверку. Свадьба — это своего рода проверка молодой жены, новой женщины. Она раздает всем подарки. Сейчас такого нет, но раньше раздавали вышитые своими руками вещи. И все рассматривали, аккуратная она в рукоделии или нет, какие швы. На другой день ей нужно было пойти за водой: если не расплескает воду — значит, бережливая хозяйка. А нести коромысло было непросто — нужно было уметь. Смотрели также за походкой невесты.

Потом она готовит традиционный суп — çÿрпе. Тут смотрели, сможет ли жена накормить мужа, вкусно готовит или нет. Я заметила, что в чувашских обычаях пусть и были мучавары, но тем не менее не было такого, чтобы кто-то скреплял союз молодых, батюшки не было. Скрепление союза молодых происходило всенародно. Согласно традиции, мать жениха должна была обвязать сурпаном жениха и невесту. Считалось, что отныне они муж и жена. Главным условием было то, чтобы это видело как можно больше народу. Всегда ориентировались на мнение односельчан, родственников. Было очень важно мнение сообщества. Сейчас это потихоньку отходит. Но зато есть мы, кто может рассказать, как это было раньше. Поэтому я стараюсь активно вести социальные сети.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.