ЧАСТЬ 1. Почему я меняю пол (хотя так говорить неправильно)

Опубликовано — 10.10.2019

Привет. Меня зовут Анастасия Лухминская (но лучше называть меня Ник), я совершаю трансгендерный переход. Возможно, вам будет понятнее, если я скажу, что меняю пол.

Кстати, вот вам карточки о правильных и неправильных терминах.

Теперь можно продолжать. Сегодня выходит первый выпуск сериала о трансгендерности, и я расскажу о том, как постепенно осознавал себя как трансгендера.

Сериал будет называться "Я — трансформер". Да, слово взялось из того самого гомофобного и трансфобного высказывания президента Путина: "Шесть или пять полов напридумывали. Я вот… Трансформеры, транс… Я не понимаю даже, что это такое". Такая незадача: хотел оскорбить, а получилось прикольно выразить важную идею: человек научился трансформировать свое тело, это нормально.

Кстати, обратите внимание на комиксы к моей истории. В них есть вопросы, которые мне в жизни в связи с моей трансгендерностью задавали чаще всего. Просто запомните эти вопросы и, если будете общаться с Т-людьми, не спрашивайте ничего подобного. Ни-ког-да.

Откуда берутся трансгендерные люди?

Затрудняюсь определить, в какой момент меня перестала устраивать роль девочки, ведь условия игры становятся известны не вдруг, а постепенно. Если бы при рождении всем, кого общество условилось считать девочками, говорили: "У нас есть для тебя несколько подарков в колыбель. Это принижение всех твоих заслуг начиная со школы, постоянное оценивание твоей внешности, изнасилования, все другие виды семейного насилия, обязательные беременности и роды, уменьшенная заработная плата, пожизненное обслуживание детей и других членов семьи… Да, и еще этот бантик. Носи", — думаю, число согласившихся взять бантик было бы минимально.

Напрягали ли меня "девчачьи" наряды? По правде говоря, не помню. К тому же это была эпоха Горбачева и разлагающегося СССР, тогда вся одежда была сурова как из фильма о постапокалипсисе.

Также не помню, чтобы меня напрягали "девчачьи" игрушки. В историях FtM есть обязательный пункт "в детстве я ненавидел играть в куклы и любил машинки", как в житиях святых, которые с младенчества в пятницу отказывались сосать мамку. У меня были те игрушки, какие были в магазине: строительный конструктор для возведения маленьких трехэтажных бараков, малиновый еж, заводной бульдог из ГДР. Из самодельного был связанный крючком аналог куклы Барби, больше похожий на куклу вуду, и "Кон Тики" на веревочке с парусом из носового платка: его можно было швырнуть с берега в воду, за счет пластилинового утяжелителя на киле он сам переворачивался как надо и плыл.

В раннем детстве у меня не было конфликтов со своим телом, оно было довольно практичным, хотя и маленьким. Я понимал, что это не окончательная версия, и у меня были оптимистические планы: мне представлялось, что однажды я проснусь взрослым, двухметрового роста, буду курить, ходить в бар и убивать врагов из пистолета. Взрослые пытались настроить меня на другой вариант развития событий, вроде "вырастешь, выйдешь замуж и будут у тебя дети", но ведь взрослые часто городят чушь, это всем известно.

Проницательный и адекватный взрослый попался мне за первые десять лет моей жизни только единожды. Это был странный мужичок в троллейбусе, который спросил меня: "Мальчик, ты на следующей остановке выходишь?" Я ему грустно: "Дяденька, ну какой же я мальчик. Видите, у меня косичка есть". А он: "Это не имеет никакого значения". Мужик, где бы ты сейчас ни был, знай, ты был чертовски прав во всем.

Зачем что-то менять?

Когда мне исполнилось 11 лет, началась довольно грустная фигня с половым созреванием. Иметь грудь мне сразу не понравилось: совершенно бесполезная штука, только место занимает. В менструации никаких плюсов тоже не просматривалось. Строго говоря, именно поэтому подростковый период — то время, когда вопрос о физических изменениях для трансгендера становится актуальным. Потому, что именно тогда исходный вариант тела начинает мешать. Именно в подростковом возрасте у большинства трансгендеров проявляется гендерная дисфория.

Дисфория — это когда ты вечно сутулишься, чтобы спрятать от окружающих кажущийся тебе отвратительным факт наличия выпуклых молочных желез. Дисфория — это когда ты внезапно решаешь, что нужно перестать есть, потому что жир — это женственно, фу. А когда через несколько дней голода талия становится слишком тонкой, это еще более фу.

Если бы гормональная терапия была мне доступна в мои 11 лет, моя жизнь была бы лучше. К сожалению, середина 90-х в провинциальной России — не то место и время, где можно рассчитывать на поддержку. И я даже не пытался ее получить. В семье, где новая пара обуви — это проблема, сказать "А еще дайте мне гормональную терапию, пожалуйста"… Ну, вы понимаете, не вариант.

В то время меня увлекали идеи реинкарнации. Существующее положение казалось мне полностью безнадежным, и я думал, что в прошлой жизни, вероятно, сильно накосячил, если в нынешней мироздание со мной вот так обошлось.

Когда я стал интересоваться, можно ли чем-то улучшить свое положение, меня запугали. По мнению всех взрослых вокруг меня, гормональная терапия в определенный момент делает неизбежной серию корректирующих операций, а они, в свою очередь, сокращают жизнь человека вдвое. Как минимум. Или убивают сразу наповал. Жить мне, несмотря на неудобства, всегда нравилось, и я решил, что лучше подольше помучаюсь.

Подростковый период сложен еще и тем, что в этот момент человек начинает хотеть секса, а секса нету. И если цисгендерным гетеросексуалам общество хоть как-то идет навстречу, показывает им фильмы о первой любви и дает понять, что происходящее с ними вполне нормально, то людей с трансгендерностью ждет большая головоломка.

Нужно не просто найти человека, который заинтересует тебя и которого заинтересуешь ты, но и объяснить, кем ты являешься на самом деле, а не по свидетельству о рождении. У меня с первого раза не получилось. В 11 лет я влюбился в некую 18-летнюю деву неземной красоты, но она предпочла мне какого-то малосимпатичного типа. Это окончательно убедило меня, что в прошлой жизни я был гадом и хорошего не заслуживаю.

Одна из проблем Т-людей — сложности в общении, вызванные тем, что с детства весь мир обращается не к ним-настоящим, а к выдуманному ими образу. Когда вам приписывают свойства, которыми вы не обладаете, и ждут от вас действий, которых вы совершать не будете — это крайне неприятно. В той или иной степени это испытывают все люди: мало кто на сто процентов соответствует чаяниям и фантазиям окружающих. Но для трансгендерных персон несоответствие зачастую становится абсолютным. Все с точностью до наоборот.

Меня в старших классах школы после жестокой волны дисфории накрыло дикими приступами злости от мисгендеринга.

Ощущается это как преднамеренное оскорбление. Когда человек при этом мило тебе улыбается — еще и как издевательство. Это затрудняет построение социальных связей, но увеличивает ценность тех немногих, которые все же возникают.

И как же ты живешь?

Со временем у меня возникла своего рода двойная жизнь: появился близкий круг тех, кто обращался ко мне по мужскому имени в мужском роде. С людьми, которые находятся вне этого круга, я могу поддерживать сколько угодно теплые отношения, но близкими они для меня не станут никогда. В этот дальний круг попала и моя родительская семья. Что поделать, они сами это выбрали.

Некоторое время я пробовал жить, игнорируя паспорт. Я представлялся мужским именем и, имея относительно годный пасс, не вызывал вопросов. До сих пор помню квадратные глаза преподавательницы, которая, целый год ни в чем меня не подозревая, увидела мою зачетку.

Возможность для получения гормональной терапии у меня появилась в 35 лет. Возможность заключалась в том, что мне перестало быть страшно.

К этому возрасту у меня была налаженная жизнь — постоянный партнер, хороший секс и некая узнаваемость как под женским именем, так и под мужским. Единственное, что изменилось — несколько лет назад в моей жизни появились регулярные занятия с психологом.

Трансгендерам часто приходится слышать: если ты хочешь сменить пол, сходи-ка лучше полечи голову. Как ни парадоксально, именно "лечение головы" помогло мне преодолеть страх перед гормональной терапией. Моим запросом на занятиях было уменьшение тревожности и избавление от иррациональных страхов. После занятий с психологом словно сами собой стали пропадать разные фобии — включая те, которые казались мне чем-то рациональным и само собой разумеющимся. У меня была убежденность, что, начав использовать гормоны, я тотчас умру от рака. И вот в один прекрасный день она просто закончилась.

Это было ощущение упавшей стены. С одной стороны, моя жизнь и так уже выглядела неплохо. В зрелом возрасте я окончательно укрепился во мнении, что существование двух гендеров — это не мудрая задумка матушки-природы, а ошибочный путь, по которому тысячелетия назад пошло развитие культуры, и ничего более. Не вижу смысла подвергать себя операциям, чтобы в большей мере соответствовать образу настоящего мужчины в глазах недостаточно просвещенных окружающих. С другой стороны, мне раньше словно не приходило в голову, что можно улучшить свое самочувствие, внезапно открывшаяся возможность меня поразила. Я очень жалею, что не начал раньше.

Но главное — возможности, которые открываются следом.

У меня появится шанс получить паспорт на более подходящее мне имя, заключить брак, который пока не могу зарегистрировать в России. Все прошлые годы я привык считать смену бумаг мелочью. Но наша жизнь и состоит из мелочей: одни делают ее удобной и приятной, другие — нет.

В следующей серии я расскажу о гормональной терапии, в том числе — подпольной.

P.S. Если вам хочется больше узнать о том, какие биологически обусловленные различия существуют в высшей нервной деятельности женщин и мужчин, рекомендую книгу Джины Риппон "Гендерный мозг".

ЧАСТЬ 2. Как я превращаюсь в мужчину с помощью гормональной терапии

Опубликовано — 04.12.2019

Привет, с вами снова ваш трансформер Анастасия Лухминская. Напоминаю, что в этом проекте я рассказываю о трансгендерном переходе "из женского в мужской", и сегодня речь пойдет о гормональной терапии.

Прежде, чем я расскажу обо всем по порядку, вот вам ответ на самый часто задаваемый вопрос: НЕТ, ГОРМОНАЛЬНАЯ ТЕРАПИЯ НЕ ВЫЗЫВАЕТ РАК. А теперь начнем.

Как мне удалось выбить себе терапию

К разговору о гормональной терапии трудно приступить, так как формально я не обладаю достаточной компетенцией: я не медик. Тем не менее современные российские врачи совершают ошибку, на которую им до сих пор, кажется, никто не указал. Они отождествляют понятие репродуктивного здоровья и просто здоровья — хорошего самочувствия. Это не одно и то же.

Проиллюстрировать эту серию мне захотелось классическими изображениями. Античность — основа нашей культуры, в ней берут свое начало и гендерные стереотипы. Между тем, если посмотреть на древние статуи непредвзятым взглядом, можно увидеть много интересного. Например — гендерно-нейтральные лица. Вот это, скажем, Аполлон. Или Артемида. Исследователи не знают точно, кто из них двоих. Наука пока не в курсе дела.

Нарисую картину идеального мира, как его, вероятно, видят российские врачи. По-видимому, они верят, что между мужчиной и женщиной существует огромная разница, непреодолимая пропасть. Идеальный мужчина и идеальная женщина обладают всеми качествами, необходимыми для зачатия ребенка, а в идеале — большого количества детей. Реально существующие тела людей не в полной мере соответствуют представлению об идеальных мужчинах и женщинах, и врачи считают своим долгом привести их в соответствие с образцом, чтобы в итоге заставить два разнополых тела воспроизвести здоровое потомство.

В мире российской медицины с трудом можно найти место для чайлдфри или для людей, откладывающих рождение детей на поздний срок. Эти категории подвергаются осуждению и иногда получают отказ в полноценном лечении.

Запрос на гормональную терапию, не имеющую целью последующее рождение детей, воспринимается в штыки. Из-за недоброй "заботы о фертильности женщин" многие препараты проходят клинические испытания только на мужчинах.

В результате недовольны все: маскулисты переживают, что мужчин используют как подопытных кроликов; феминистки подозревают, что в мире, где дозы лекарств подбирают под вес среднего мужчины, женщинам лечиться опасно. И правда, какого черта?

Вообразим медицину, которая во главу угла будет ставить не увеличение человеческого стада, а хорошее самочувствие пациенток и пациентов. Будет ли у врачей сохраняться такое же предубеждение против терапии, которая может сделать незаметными гендерные различия?

Моя гормональная терапия стала возможна благодаря исчезновению страха перед этим видом коррекции, но не только. Повод для начала был невеселый — у меня обнаружили опухоль, которая увеличивается под воздействием женского гормона эстрогена.

Я всегда подозревал, что женские гормоны меня отравляют, но не думал, что буквально.

Обычно женщины при таком диагнозе либо идут на операцию (часто — не одну), либо с помощью гормональной терапии входят в искусственный климакс и сидят грустные, потому что чувствуют себя погано. Я попросил после того, как меня избавят от чертова эстрогена, прописать мне замещающую гормональную терапию тестостероном. Это вызвало массу недоумения, но, к счастью, мне удалось найти специалиста, который обеспечил меня желаемым.

Античный идеал тела стремится к бесполости. Греки очень не любили, когда в сильном, гармоничном теле что-то болтается. Поэтому если нужно изобразить женскую грудь — пусть это будет едва наметившаяся припухлость, а если нужно показать пенис — пусть он будет размером с крупный клитор.

Как я воюю с аптеками

Гормональная терапия для трансгендерных персон в России находится в "серой зоне". Она не запрещена, но и не особо приветствуется.

Я принимаю тестостерон легально, по назначению врача, и все равно каждый раз, идя в аптеку, чувствую себя немного персонажем Уильяма Берроуза, притащившимся клянчить у фармацевта опиат. Почему мне, прописывая пожизненную терапию, выдали рецепт только на один месяц? Загадка. Получается, рецепт у меня есть, я чист перед богом и людьми, пока проблем с получением лекарства у меня не было, но в любой момент мне могут не продать заветную коробку, и это будет законно.

Время от времени тестостерон пропадает из продажи, и мне приходится искать аптеку, в которой он еще остался. Это тоже добавляет бодрости, которой мне без того в жизни хватает — честное слово, я не нуждаюсь в дополнительной.

Зато теперь я знаю, что житейская мудрость "здоровье не купишь за деньги" на самом деле — житейская глупость. Мое здоровье стоит вполне определенную сумму. Сумму немаленькую, но эффект стоит каждого потраченного рубля.

Статуя атлета с флаконом для масла. В наши дни могла бы стать памятником спортсмену с баночкой допинга. Пусть в этом тексте она символизирует силу фармакологии, которая помогает создавать идеальные тела.

Как меняется мое тело

Уже полгода я принимаю тестостерон. Не будет преувеличением сказать, что это лучшие полгода в моей жизни. Однако действительность терапии все же немного не совпадает с ожиданиями. Мне казалось, изменения будут быстрыми и заметными, а они оказались плавными и неочевидными. И тем не менее почти все они мне понравились.

Голос. Это было первое и самое заметное изменение. Мой от природы без того достаточно приятный баритон стал стремиться к басу, причем с довольно неприятной стадией ломающегося голоса. На слух "ломка" воспринимается как хрипота при простуде и, я надеюсь, рано или поздно пройдет.

Окружающие говорят, что мой голос стал ниже, а я замечаю другую интересную особенность: он стал мне нравиться. Раньше слушать записи интервью с собственного диктофона для меня было пыткой: этот дрожащий надтреснутый голосок, которым я задавал вопросы, вызывал желание впредь общаться с окружающими только жестами. Теперь — совсем другое дело. Мой голос напоминает мне кота, которого тощим и облезлым нашли на помойке, отмыли и откормили. Он округлился, опушился, лежит на батарее и посматривает вокруг барином.

Результат еще не окончательный — голос меняется в первые два года терапии, но уже сейчас меня вполне устраивает результат.

Бородатых мужчин греки изображали не очень-то охотно. А, например, мужчин с волосатой грудью — вообще никогда.

Кожа и волосы. Я ожидал, что с первых недель начну стремительно лысеть и был морально готов побриться налысо, но пока этого не случилось.

Усы и борода меня тоже не спешат обрадовать своим появлением. Ноги стали более волосатыми, но они лысыми никогда и не были.

Прыщи — это более неприятная и одновременно забавная тема. Иметь прыщи никому не нравится и никому не кажется крутым, хотя они связаны с тестостероном так же основательно, как усы и борода.

Я вспоминаю свои двенадцать, когда у меня по всему лицу равномерно рассыпались красные точки, напоминающие корь. Мне казалось, хуже не будет. И это правда. Сейчас, в отличие от 90-х, к моим услугам целая линейка притирок с антибиотиками, которые реально помогают. Одним словом, я не могу назвать прыщи хоть сколь-нибудь серьезной проблемой.

Между тем прыщи и облысение являются одной из главных причин, почему цисгендерные женщины отказываются от гормональной терапии. Пока мне подбирали лечение, я прочитал тонну отзывов на гормональные препараты и видел много, много панических записей от женщин, которые готовы пойти на операцию под общим наркозом, но не готовы бриться налысо или жить с прыщами. Боюсь, этого мне никогда не понять.

Маяться прыщами мне, по прогнозам, предстоит еще с полгода, но по факту они уже почти оставили меня в покое.

Либидо и настроение. Признаюсь: курс тестостерона сделал меня сильно и прочно порнозависимым. Феминистская теория рассматривает порно-культуру как часть системы патриархального угнетения и связывает потребление порно с особенностями мужской социализации. Я боюсь, физиологии здесь больше.

Ни в коем случае я не хочу оправдывать порно-индустрию: она отвратительна, ее существование недопустимо. Но порно является самым простым выходом из ситуации, когда тебе очень нужен секс, а твоему партнеру — не очень.

Я надеюсь на развитие этичных жанров, которые не будут культивировать жестокость и для которых не будет требоваться эксплуатация настоящих людей. Пока же пользуюсь теми фильмами, при съемках которых ни одна женщина не пострадала. Если вы понимаете, о чем я.

При всем этом с началом гормональной терапии я не начал свистеть симпатичным девушкам на улице, приставать к незнакомкам в лифтах и ни разу никому не послал интимную фотографию в соцсетях. Мужики, будьте как я.

Фигура и мышцы. Это самый удивительный эффект терапии: у меня появились руки. Раньше это были вареные макаронины, с которыми больше пяти кило поднять было трудно, а одежду с коротким рукавом надеть — позорно. Теперь у меня есть руки, плечи, торс, и все это мне страшно нравится.

Изменения будут продолжаться в течение первых пяти лет, и я возлагаю большие надежды на свою везучесть и регулярные занятия спортом. Мне бы хотелось радикального превращения в маленького, но мощного дварфа (вымышленный, фэнтезийный народ — "Idel.Реалии"). Говорят, это возможно.

Пока я оставляю открытым вопрос о сиськах. Они мне совершенно ни к чему и порядком раздражают, но масштабная операция со всеми ее рисками нужна мне еще меньше.

Пока я выжидаю. Может быть, работа со штангой или на турнике вылепит такую пекторальную мускулатуру, что лишние выпуклости станут незаметны. Меня бы устроило.

Кстати, вы думаете, что античное искусство за следование законам природы и естественность? Как бы не так. Посмотрите на эту древнеримскую бабушку. "Старость — не повод для уныния", — говорит нам женщина, которая неплохо проработала в тренажерке верхний плечевой пояс и сделала пластику груди. Или скульптор просто игнорировал так, как в реальности выглядят пожилые люди.

Как я пытаюсь не умереть

У любого препарата есть побочные действия, и у гормональных — естественно, тоже. Они не так страшны, какими их воображает народная молва, но они есть. Поскольку я верю, что вы не будете назначать себе никакого лечения без консультации с врачами и сами до конца прочитаете аннотацию в коробочке с лекарством, поэтому я расскажу не обо всех опасностях и рисках, тем более что с ними сопряжен даже прием валерианы и подорожника. Я остановлюсь только на тех, которые непосредственно повлияли на мою жизнь.

Я отдаю себе отчет, что, становясь на гормональном уровне мужчиной, я сразу, без стадии юного обольстительного фавна, перехожу в категорию мужичков среднего возраста со всеми сопутствующими проблемами, кроме простатита.

Тестостерон может вызывать повышение артериального давления и концентрацию липидов в крови, а препараты для подавления эстрогена обладают определенной токсичностью для печени. Чтобы не пропустить проблемы с давлением, я его измеряю каждый день, и вам советую. Чтобы не огорчать свой ливер, я с началом лечения полностью отказался от алкоголя, табака и жареной картошечки. По ней, проклятой, скучаю больше всего.

Вот несколько выводов о гормональной терапии, которые я сделал для себя на этот момент:

• Прием гормонов не является сущностью и обязательной частью трансгендерного перехода. Гормональные препараты могут помочь сделать тело более удобным, если есть такая потребность.
• Гормональная терапия является для врачей и пациентов чем-то пугающим и запретным, хотя она может стать способом почувствовать себя лучше не только для трансгендерных персон.

ЧАСТЬ 3. Комиссия для трансгендера. В Саратове врачебная помощь трансгендерным людям устроена так, что ее практически нельзя получить

Опубликовано — 04.03.2020

В прошлых выпусках проекта я рассказал, что я — трансгендер и принимаю гормональную терапию, но не вполне легально. Я решил пройти врачебную комиссию, чтобы иметь на нее стопроцентное право и получить официальное направление для ее осуществления.

Комиссия воспринимается Т-людьми, а что еще хуже — многими врачами — как некий экзамен и одновременно кровавая инициация. Больше всего это похоже на противостояние системы и упрямого одиночки, который выдвигает требования, угрожая в противном случае самоубийством: риск суицида в психиатрической литературе выступает в качестве одной из причин, почему иногда все же следует разрешить переход. Задача системы была определить, насколько противник на самом деле камикадзе и готов воплотить угрозу в жизнь.

На самом деле комиссия призвана помочь человеку выбрать наиболее подходящую жизненную стратегию. Я, пробуя проходить комиссию в разных регионах, столкнулся с обоими подходами — и жестоким, и гуманным. Разница оказалась в том, плачу ли я деньги.

Как я пытался пройти комиссию в Саратове

В Саратовской области помощь трансгендерным людям устроена таким образом, чтобы ее практически ни при каких обстоятельствах нельзя было получить.

Приколы начались еще с попытки записаться на первичный прием. Как известно, это можно сделать через госуслуги. По месту жительства, в городской поликлинике №3 психиатра или психотерапевта попросту не оказалось. Из профильных медицинских учреждений карта по запросу "псих" предложила только ГУЗ "Саратовский городской психоневрологический диспансер" на Соколовой горе и десяток фамилий специалистов на выбор.

Я стал перебирать их в алфавитном порядке, но о каждом система говорила мне, что выбрать время для записи невозможно. Призадумалась она только на Алине Лагуткиной: выдала "это может занять некоторое время" и зависла навсегда. Такая у нас психиатрическая помощь — особенно людям с суицидальным риском, должно быть, здорово ее получать.

В конце концов я отправился на прием без записи. Уточнять местоположение кабинета — а специалисты ГУЗ "Саратовский городской психоневрологический диспансер" сидят где попало, в основном в районных поликлиниках — мне пришлось окольными путями: в свободном доступе этой информации нет, а дозвониться до диспансера невозможно.

Прием был похож на кошмар. Если вы рассчитываете на конфиденциальность при посещении бесплатного психиатра — напрасно: врач может спокойно обсуждать с медсестрой ваш диагноз и особенности вашего состояния после того, как вы вышли, а следующий пациент вошел. Естественно, ни на какую корректность медперсонала трансгендер рассчитывать не может.

В кабинете участкового психиатра меня встретили две женщины. Судя по данным на двери, это были медсестра Маслова и психиатр Тамара Шилигедина, но наверняка это неизвестно, потому что они отказались представляться. Бесцеремонно забрав у меня паспорт и ничего не объясняя, они начали выяснять что-то обо мне по телефону — буквально в выражениях "Мань, пробей мне девочку". На мое замечание, что на обработку моих персональных данных не худо было бы взять у меня информированное согласие под роспись, снизошли сообщить, что таким образом выясняют, обращался ли я к ним раньше.

Женщины сообщили, что исследовать меня будут только в условиях стационара, но все-таки признались, что сами не очень в курсе, как со мной быть и куда конкретно теперь меня направить, для этого им нужно созвониться со своим руководством. Чтобы созвониться с руководством, меня выставили в коридор (лучше бы выставляли на время обсуждения диагнозов предыдущих пациентов). Справившись у начальства, объявили, что мне сто процентов нужно обследоваться 21 день в стационаре, без этого никакого направления на комиссию мне не видать, и то по итогам обследования мне якобы могут отказать.

— Когда надумаете ложиться, придете, тогда я с вами поговорю, зачем просто так тратить время, — сказала Шилигедина. Ну, если это была Шилигедина. Если на самом деле она — тонкий грамотный специалист, который умеет не обращаться к трансгендерным мужчинам в женском роде, а в кабинете в ее часы приема сидела самозванка — тогда я прошу у Шилигединой прощения.

Я потребовал все-таки опросить меня, и врач со вздохом начала заполнять карточку. Вопросы, которые она задавала, показались мне далекими от предмета разговора. Почему анамнез для трансгендера должен содержать информацию о том, каким спортом я занимался в школе и сколько у меня там было друзей, и не должен — данных о том, как я отношусь к своему телу, чем оно мне не нравится и почему я хочу его изменить? Вопрос повис в воздухе.

О тоне, который с самого начала взяла врач, я просто умолчу. Естественно, она ни разу не обратилась ко мне в нормальном для меня гендере, то и дело повышала голос, но самое главное — у меня сложилось впечатление, что все сказанное мной ей исключительно до лампочки, и она просто воспроизводит ритуал с вопросами. Сбор первичного анамнеза занял меньше получаса вместе с переписыванием от руки моих показаний. Да, больше всего это было похоже на составление полицейского протокола.

Опросив меня, психиатр потребовала явиться с документами для госпитализации. При этом и она, и медсестра не скрывали, что это скорее было способом вынудить меня отказаться от своих планов, нежели направлением на реальное исследование. Самое интересное, что обследование в стационаре реальными стандартами оказания помощи при "расстройствах половой идентификации", как еще пока по-старому именуется трансгендерность в приказе минздрава России от 20 декабря 2012 года, никакими нормативными документами не предусмотрено. Документ находится в открытом доступе, и любой желающий может убедиться в этом.

Как я неожиданно легко и просто прошел комиссию в Самаре

Не достигнув успеха с медициной по ОМС, я решил воспользоваться платными вариантами. Для начала — в Саратове.

Прием в частной клинике мне понравился. Врач задавал уместные вопросы, был корректен и обращался в нейтральном роде. Но направление на комиссию по установлению диагноза этот приятный человек мне выдать не смог, упомянув, что таким правом обладают только специалисты государственных клиник.

— Вопрос-то скорее административный, — обмолвился врач.

В России помощь трансгендерам — действительно строго административный вопрос: система смотрит на тебя и решает, какое количество твоей крови она намерена выпить.

Но в данном случае врач оказался просто не осведомлен. На самом деле любой человек с улицы, даже не прошедший прием у психиатра по месту жительства, может обратиться в одну из коммерческих клиник, имеющих лицензию для этого рода услуг. По закону о рекламе я не могу называть их, но скажу, что ближайшая к нам находится в Самаре.

Первое, что я услышал, когда позвонил туда: "Ваше имя по паспорту? А по какому имени я могу к вам обращаться?" Чуть не разрыдался, честно. Могут ведь, если за деньги.

Обращение в больницу в Самаре не слишком удобно — все-таки другой город. Мне пришлось ездить туда дважды, один раз на прием сексолога и психиатра и второй — за итоговой справкой.

Прием у сексолога оказался самой неприятной частью процедуры. Впрочем, российские сексологи традиционно собирают самые длинные перечни претензий от Т-людей. Проходившие осмотр жалуются на некорректные вопросы, рассказывают, что чувствовали себя "странными зверушками", которых бесцеремонно разглядывают и в буквальном смысле лезут в трусы. Так что мне со специалистом еще повезло.

— С какого возраста мастурбируете? — строго спросил меня врач.

Сразу захотелось положить руки на одеяло и больше не баловаться. Так же строго он спросил меня, почему я не раздевался во время первого секса. Я запинался и мямлил. Так же строго он спросил, как я понимаю разницу между гомосексуализмом, транссексуализмом и трансвестизмом. После ответа захотелось подать зачетку.

Приятного было мало, но в непрофессионализме или нарушении моих границ я врача никак не могу обвинить. Скорее это было похоже на техосмотр: вагиной пользуетесь? — не пользуетесь? — так и запишем.

На прощание сексолог внезапно проинформировал меня, что фаллопластика — штука ненадежная, внешний вид у вновь образуемого члена так себе, страпон лучше. А еще фаллопластика может вызвать почечную недостаточность. Не то чтобы мне эта информация была важна — я пока никакие операции не планирую — но спасибо, буду знать.

К слову, после приема у сексолога во время поездок по Самаре мне все время попадались на глаза интимные магазины. Серьезно, там их целая локальная сеть. Представьте себе длиннющую улицу, застроенную убитыми сталинками, и через каждый километр — секс-шопы, секс-шопы, сплошной колонной, церкви и секс-шопы в шаговой доступности.

Гораздо более эмоционально насыщенным был прием у психиатра. Красным цветом отмечу: направление разговора было ровно таким, каким и должно быть. Обладающая значительными специальными знаниями женщина напротив меня спрашивала, какие у меня планы на жизнь и для чего мне нужна комиссия. От меня не требовалось ничего доказывать, меня не испытывали на прочность и не самоутверждались за мой счет. Тем не менее это было очень тяжело.

Трансгендерность живет в окружении мифов. Ее принято считать чем-то, что требует объяснения, и эти объяснения обнаруживаются очень легко. Жестокий отец? Слишком мягкий отец? Вообще никакого отца? Ну яяяясно. Тебя в детстве били? Не били, но часто ругали? Или наоборот все разрешали? Поняяяятно. Любое обстоятельство семейной истории может быть использовано против вас. Если трансгендерность имеет объяснение, то в глазах общественного мнения она как будто не вполне настоящая. Объяснение же можно найти всегда. Шах и мат.

Еще трансгендерность должна сочетаться с безупречным поведением и психическим состоянием. Тебя травят, с тобой не считаются, твою личность не признают даже самые близкие люди — но ты должен быть безупречно здоров психически, иначе это может бросить тень на твою трансгендерность. Я в разговоре честно признался, что страдаю тревожным расстройством, от которого на протяжении трех лет постепенно избавляюсь с помощью психотерапевта. Мне посоветовали ускорить этот процесс, чтобы моя самоидентификация не находилась под сомнением.

Любопытно, как быть людям, которые страдают ментальными расстройствами? Нельзя быть одновременно трансгендером и, например, человеком с биполярным расстройством? Почему?

Третий неприятный момент на приеме у психиатра — услышать в очередной раз: "А если вы передумаете?" Все люди могут либо придерживаться одной жизненной стратегии всю жизнь, либо менять ее, это нормально. Почему именно решение трансгендеров всем кажется настолько глобальным и непоправимым, что их все время спрашивают: "А вдруг ты передумаешь?"

Почему этот вопрос не задают людям, решившим завести детей? "Вы точно уверены, что вы не чайлдфри, запутавшийся из-за государственной пропаганды? Прямо-таки убеждены? Пройдите-ка комиссию!" Или человеку с аппендицитом: "Вы уверены, что хотите пойти на операцию и выжить? А вдруг вы через пару лет передумаете и захотите покончить с собой, что тогда?"

Разрешение на гормональную терапию мне получить удалось. В будущем году я планирую вернуться на комиссию, на этот раз — за справкой о смене документов.

Не такая уж редкая проблема

Сколько в России трансгендерных персон? Мы не знаем. Вот и региональный минздрав, когда я обратился к нему с таким вопросом, ответил, что такой статистики не ведется. Но уточнил, что "по оперативной информации", в Саратовской области таковых набирается один-три человека в год.

Чтобы собрать хотя бы нечто похожее на статистику, у всех специалистов, с которыми я сталкивался на своем пути, я старался узнать, сколько людей с запросом на трансгендерный переход встречали лично они. Участковый психиатр Волжского района упомянула, что "такое встречается даже не каждый год". Эти данные коррелируют со статистикой минздрава: если на весь регион каждый год объявляется максимум трое трансгендеров, то в одном районе Саратова эту будет происходить явно не ежегодно, а хорошо если раз в десятилетие.

Практикующие психологи из Саратова также называют небольшие цифры — примерно один человек в год. Совсем другая картина обнаружилась в коммерческой комиссии в Самаре. Точной информации от них у меня нет, но по косвенным признакам — например, легкости, с какой там поддерживают корректное этичное обращение — я могу понять, что не являюсь для них диковинным невиданным пациентом.

Не исключено, что трансгедерные персоны из Саратова и других подобных регионов, не желая иметь дело с местечковыми трансфобами, массово обращаются в Самару.

Подводя итог, скажу, что в Саратове я столкнулся не только с бытовой трансфобией, но и с вопиющим непрофессионализмом. Это причина, по которой регион теряет деньги, в первую очередь — ОМС. Наверняка многие вспомнят собственный пример или пример своих знакомых, которые ездят лечиться от самых разных заболеваний в Самару и другие регионы. Результат — отрицательное сальдо взаимозачетов фондов ОМС Саратовской области и других регионов.

Как это работает: когда в Саратов приезжает лечиться в государственной клинике житель Самары, Самарский ТФОМС перечисляет средства за его лечение в ТФОМС Саратовский. И наоборот: если саратовец поехал в другой регион за помощью, Саратовский ТФОМС платит. По количеству полученных и перечисленных средств можно понять, кого больше: иногородних, лечащихся в Саратове, или саратовцев, которые отправляются в медицинские туры в другие регионы. Да, вторых намного больше.

У нас хотят развивать медицинский туризм, но с таким подходом, какой я встретил у участкового психиатра, ничего не получится.

Пусть мой случай — редкий. Но уважение, которого я как пациент требую, это не отменяет. Если сбрасывать со счетов любого, кто приходит с болезнью чуть менее распространенной, чем насморк, саратовская медицина превратится в гильдию знахарей, которая умеет лечить только то, что лечится подорожником. Будем честны: она уже на пути к этому.

А можете снять штаны?

Опубликовано — 02.09.2020

Прошу прощения за перерыв, пандемия коронавируса внесла небольшие коррективы в мой проект о трансгендерности "Я — трансформер". Днем брифинг минздрава, вечером оперативный штаб в правительстве, утром подсчет убитых и раненых. Несколько месяцев времени ни на что другое не оставалось. Сейчас все немного устали от "короны": брифинги в минздраве проводятся не каждый день, оперштаб перешел в закрытый режим — и я возвращаюсь к вам.

А тех, кто дочитает до конца, ждет бонус — я расскажу, как так вышло, что создательница Гарри Поттера недавно внезапно стала врагом трансгендеров, а вы сможете сделать вывод, была ли она права.

Краткое содержание предыдущих серий и новый вызов

В первой части своего расследования я сравнил государственную помощь, которую трансгендер может получить в Саратове, и коммерческую, за которой пришлось ехать в Самару. Я выяснил, что в Саратове по ОМС человек, заподозривший у себя трансгендерность, скорее всего, столкнется с грубостью медперсонала и препятствиями, на мой взгляд — искусственными.

Так, обратившегося за помощью направляют на стационарное обследование длительностью 21 день в психиатрическую больницу, что совершенно незаконно и имеет целью, по всей видимости, не дать человеку получить необходимую помощь. В Самаре, напротив, процедура предельно упрощена: для получения направления на гормонотерапию мне оказалось достаточно пройти психиатра и сексолога.

Чтобы получить полное представление о российских комиссиях, я отправился в Москву. Это происходило еще до первых пандемийных "нерабочих дней", поэтому, читая этот текст, вы можете мысленно погрузиться в мир прошлого, до эпохи масок и санитайзеров.

В столице несколько частных клиник могут оказать услуги по сбору комиссии для людей с запросом на признание их трансгендерами. Я выбрал одну, с наиболее демократичным прайсом (традиционно не называю ее, так как соблюдаю закон о рекламе) и записался на прием.

С первого взгляда на перечень услуг, которые мне предложили, стало понятно, что клиника рассчитывает получить с меня сумму, сравнимую со средней провинциальной зарплатой. Что клиника предлагала взамен? Тщательность исследования. Не безопасность и уважение, а именно тщательность. Вдруг я недостаточно трансгендерен и недостоин гормональной терапии? Вдруг я передумаю?

Вопрос о том, может ли трансгендер "передумать" — не праздный. В мире известны случаи, когда люди после приема гормонов, а порой — и операций меняли мнения и совершали обратный переход или детранзишн.

Этому феномену посвящена, например, большая статья на Би-Би-Си. Она о двух девушках, которые прожили часть жизни как мужчины, а затем вернулись в приписанный от рождения гендер. Героини статьи тоже проходили консультации специалистов и теперь обвиняют их в том, что те слишком легко их поддержали.

Окей, я побывал на самой трудной комиссии и готов рассказать, действительно ли это благо для пациента.

"Страшный" тест

Психологические тесты, которые нужно проходить на комиссии, — притча во языцех для поколений российских трансгендеров. Я сам слышал о ней с тех пор, как стал интересоваться тем, как гармонизировать свои отношения со своим бренным телом — то есть где-то с 90-х я об этом великом обряде тестирования был весьма наслышан.

Когда-то я думал, что этот тест и есть самое главное действо во всей комиссии. Многие думают так до сих пор. Мне приходилось слышать, что люди перед комиссией специально готовятся к этим тестам. Тренируются. Боятся провалить.

Я на тестирование тоже шел не без трепета. Нужная мне справка у меня, конечно, уже есть. Но вдруг сейчас тест покажет, что я позер и не положена мне никакая гормонотерапия? Неприятно!

Приветливый психолог предложил мне запомнить и повторить бессвязный набор слов. Это не сильно отличается от обычной работы новостного репортера, поэтому я справился без труда. Затем похожие манипуляции нужно было проделать с цифрами. Дольше всего я возился с последним заданием — разложить карточки с картинками по тематическим кучкам: такого ни в правительстве, ни в думе проделывать еще не приходилось, сказалось отсутствие опыта.

После часа испытаний приветливый психолог сказал, что я справился хорошо. И тогда я наконец спросил: Зачем? Зачем конкретно нужно это тестирование? Что мы выяснили о моем желании жить в другом гендере, пока я раскладывал карточки?

"Это чтобы понять, есть ли у вас поражение мозга, — ответил психолог. — Мало ли, вдруг есть".

Московская комиссия, как я понял, вообще крайне внимательна к тому, есть ли у обратившегося дырка в голове. Обязательной частью комиссионного исследования является ее снимок. Серьезно.

Ты кто на клеточном уровне —​ мальчик или девочка?

Одно из исследований (также не дешевых), которые обязательно нужно пройти для московской комиссии, — это исследование на кариотип. Кариотип показывает набор хромосом. Так, у "среднестатистического мужчины" 46 хромосом, из них две половые — X и Y, записывается это как 46, XY. У "среднестатистической женщины" — 46, XX. Однако существует множество иных вариантов кариотипа, с увеличением числа X или Y хромосом. Также известны случаи, когда кариотип не совпадает с акушерским полом. Человек может не подозревать об этой своей особенности долгие годы, а узнает о ней чаще всего во время обследований, которые проходит из-за трудностей с зачатием. Может ли быть так, что именно притаившаяся Y-хромосома подталкивает людей с женским акушерским полом к гендерному переходу? Вряд ли. Для чего тогда нужно определять кариотип трансгендера? Например, для того, чтобы по-другому обозначить его диагноз: на тактику хирургической или гормональной коррекции это не повлияет. То есть в реальности трансгендеру нет от этого исследования никакого прока. Кроме удовлетворения любопытства.

Я, например, пожалел денег, и кровь на кариотип сдавать не стал. Не знаю, какой я там, под микроскопом.

А теперь покажи, что в трусах

Вне зависимости от того, будет комиссионное исследование трансгендерности подробным и дорогим, или поверхностным и дешевым, оно должно быть безопасным. К сожалению, о той московской комиссии, которую проходил я, я этого сказать не могу.

Мне попадались свидетельства, что врач московской комиссии ни с того ни с сего может попросить показать, как выглядят ваши гениталии сейчас. Причем это врач-психиатр. Уместность такого рода исследования — под большим вопросом.

Прием у меня вел врач средних лет. Расслабленно-доброжелательный, он задавал примерно те же самые вопросы, которые уже были мне знакомы по комиссиям в Саратове и Самаре. А как прошло ваше детство. А когда вы решили, что вы трансгендер. А как складывается ваша личная жизнь сейчас. Признаюсь, мне показалось, что он не особенно слушает ответы, потому что следующие вопросы он иногда задавал до того, как я успевал ответить на предыдущие.

Под конец опроса он внезапно положил ручку, которой делал пометки в своих бумагах, и впервые глянул прямо на меня.

— Можете расстегнуть рубашку?

Ну ничего себе исследование. Что он рассчитывал увидеть? Мастэктомию я пока, к сожалению, не делал. Для заключения ему важно знать, какое я ношу белье? Топ спортивный ношу я, дорогой док. Удобная вещь. Я молча расстегнул две верхние пуговицы: вот, смотрите, док, "Найк", бежевого цвета. Если вам это актуально, рекомендую.

— А можете снять штаны?

Повисла неловкая пауза. Я застегнул рубашку.

— А зачем?

Еще одна пауза. Врач смотрел на меня, а потом резко рассмеялся.

— Ну нет так нет, — легко согласился он. — У эндокринолога все равно придется раздеваться, но он будет в белом халате, как положено.

Вот такой неприятный эпизод приключился со мной за мои же деньги. Моральной травмой это не назовешь, но все же я почувствовал себя настолько неуверенно, что не написал жалобу руководству клиники и даже самому врачу не сказал ни слова. А мог бы намекнуть — зря вы, уважаемый, так поступаете, неэтично это.

Как пациент я считаю, что исследование для выявления трансгендерности должно быть подробным, доступным и безопасным. Пройдя врачей трех комиссий — в Саратове, Самаре и Москве — я пришел к выводу, что на практике оно либо подробное, либо доступное и безопасное.

Комиссии с подробными исследованиями выглядят либо как пыточные, либо как деньговыжималки. В Саратове вас упекут в некомфортное закрытое учреждение на несуразно долгий срок. В Москве вы оставите клинике гигантскую сумму. Если ваше решение совершить гендерный переход неправильное, все эти трудности могут уберечь вас от ошибки. Однако в случае, если ваше решение правильное, но вам не хватает денег или храбрости, вы рискуете остаться без помощи. Поэтому если уж увеличивать количество обследований во избежание ошибки, то честнее будет обеспечивать их за счет ОМС.

Бонус!

Пока бушевал коронавирус, в англоязычном мире из-за трансгендерности запылала священная война. Создательница Гарри Поттера Джоан Роулинг в твиттере пошутила над заголовком одной статьи. Статья была посвящена проблеме нехватки гигиенических средств и называлась примерно так: "Сделаем мир после пандемии удобнее для людей с менструациями". И Роулинг посмеялась над редакцией — дескать, говорите "женщины", а не "люди с менструациями", не ломайте язык.

Может быть, дальше заголовка писательница статью не прочитала, потому что ее авторы не претендовали на то, чтобы сделать мир удобнее именно для всех женщин. Для этого нужно было бы устроить так, чтобы исчез стеклянный потолок, запрещенные для женщин профессии, домогательства, изнасилования и многое, многое другое. Ни о чем таком в статье речи не было. Создатели всего лишь рассказывали, как сделать так, чтобы у всех, кому нужны прокладки, была возможность их получить. Если бы авторы написали в заголовке "женщины", его смысл здорово пострадал бы.

Трансгендерные женщины и мужчины очень обиделись на леди Ро. Женщины — за то, что, если у них нет менструаций, то они, выходят, и не женщины вовсе? А мужчины — за то, что их без их на то согласия записали в женщины, ведь у т-мужчин в случае, если не сделать операцию по удалению матки, менструации могут случаться. Обидевшись, т-люди коллективно пришли в твиттер к писательнице и послали ее на четыре английские буквы (не одобряю этого поступка; я, например, хоть и был возмущен, нашел в себе силы сдержаться).

Роулинг не стала признаваться, что не читает новости дальше заголовка, а написала целый трансфобный манифест и позвала на помощь общественность. Некоторые участницы ссоры всерьез заявляют, что мировое транслобби хочет заменить слово женщина словом менструатор.

Холивар полыхает уже дольше, чем январские пожары в лесах Австралии, затягивая все новых участников и наблюдателей. Вот теперь и вы о нем знаете.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.