17 августа прошли обыски у нескольких журналистов в Казани, включая тех, кто сотрудничал и продолжает сотрудничать с "Idel.Реалии". Обыски, в частности, прошли у Марины Юдкевич, Айсылу Кадыровой, Нели Биктимировой и Искандера Ясавеева. О том, чем могли быть вызваны действия силовиков, размышляет социолог Искандер Ясавеев. По его мнению, это был очередной оборот репрессивной машины, лишенный каких-либо конкретных целей и смысла.

Не буду подробно описывать, как проходил обыск у меня 17 августа. Он проходил точно так же, как проходит большинство обысков: предъявление постановления об обыске в связи с надуманным уголовным делом (постановление основывалось на уголовном деле об оправдании терроризма в неизвестном мне видеоролике), осмотр всех шкафов, просмотр блокнотов, писем и бумаг, изъятие мобильных устройств и компьютеров у всех членов семьи, а также моих банковских карт. Участниками обыска были два сотрудника Центра по противодействию экстремизму МВД, человек в маске, игравший ведущую роль при обыске, но не указанный в его протоколе, предположительно, сотрудник ФСБ, эксперт МВД, два спецназовца в масках, которых оперативники называли "тяжелыми", и понятые — курсанты в камуфляжных серо-зеленых футболках с нашивками "Армия России" и красных кепках.

Все уголки дачи и городской квартиры тщательно осмотрели, но без вываливания содержимого шкафов на пол. Не совсем обычным обстоятельством в моем случае было лишь изъятие книги Фарида Закарии "Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами" — предположительно, потому, что в подзаголовке указаны США, и тот факт, что силовики зашли к нам с обыском в незапертый дачный дом. Я ожидал обыска, начиная с марта этого года, но не предполагал, что меня найдут на даче, используя службу геолокации. Жена и дети стойко перенесли стресс, связанный с неожиданным утренним вторжением в нашу жизнь, я им очень признателен за выдержку.

Последовавший после обысков на даче и в квартире допрос у следователя был коротким, я отказался отвечать на его вопросы без адвоката. Следователь попросил меня подписать бланк допроса, из которого я узнал, что нахожусь в статусе свидетеля. После этого были еще три часа "опроса" в Центре по противодействию экстремизму МВД с самыми общими вопросами о работе, о моем отношении к так называемой "специальной военной операции", о том, знаю ли я что-нибудь об инциденте в Казани 2 августа, когда красной краской был облит автомобиль с символом Z (или V). Цель этого опроса, как я понял позднее, было удержание меня в течение некоторого времени, пока оперативники ФСБ или МВД изучали мой телефон. Сведения о пребывании в моих аккаунтах в Телеграме, Фейсбуке и ВКонтакте именно в это время я обнаружил позднее при восстановлении доступа к ним.

Самым частым вопросом, который задают мне друзья и коллеги после обысков и допроса: не рассматриваю ли я их как сигнал власти "уезжайте" или как основание для такого отъезда? Нет, не рассматриваю. Обыски под надуманным предлогом — уголовным делом о неизвестном нам ранее видео на YouTube, якобы оправдывающем терроризм, — прошли одновременно у нескольких независимых журналистов и блогеров, включая уважаемых мною Марину Юдкевич, Айсылу Кадырову и Нелю Биктимирову. Предположить, что всем нам таким образом отправлен сигнал "уезжайте", было бы странно. Марина Юдкевич и Айсылу Кадырова — блестящие журналисты, одни из лучших в истории прессы в Татарстане. Их статьи в "Вечерней Казани" и "Idel.Реалии" в будущем будут изучать студенты-журналисты. Неля Биктимирова — независимый эколог, сопротивлявшаяся уничтожению природной среды в Татарстане в интересах власти и бизнеса. Я считаю себя социологом, а не журналистом. Никто из нас не занимает какого-либо заметного места в политическом ландшафте Татарстана. Какой смысл в выдавливании нас из страны?

На мой взгляд, единственным правдоподобным объяснением произошедшего является необходимость для силовиков демонстрировать руководству в Казани и Москве свои активность и эффективность. Репрессивной машине надо работать, ей необходимо сырье в качестве преследуемых. Кого же преследовать? Бывшие и нынешние сотрудники "Idel.Реалии" давно находились на примете у силовиков. Независимых журналистов и колумнистов легко представить как угрозу, проводников чуждых ценностей и интересов.

В одном из недавних исследований тюрьмы в России мы с коллегами-социологами интервьюировали бывших заключенных. Разговаривали, в частности, о том, какой они видят и как объясняют действующую политику наказаний. Один из моих собеседников, потерявший три важных года молодости в СИЗО и колонии, недавно освободившийся и пытающийся устроиться на свободе, ответил: "Какая-то мысль наводит о видимости борьбы с преступлениями, что просто какая-то статистика делается, и люди попадают". Так и в нашем случае силовики создают видимость борьбы с врагами внутри страны, а мы оказались удобным сырьем для этой репрессивной машины.

О том, что силовикам была необходима относительно громкая и эффектно выглядящая операция против независимых авторов, свидетельствует публикация наспех написанного, изобилующего ошибками материала об обысках в одном из республиканских изданий. Сообщение было опубликовано в тот момент, когда оперативники еще удерживали журналистов и колумнистов. Акцент в материале был сделан на антивоенной позиции обыскиваемых и допрашиваемых.

Однако функционеры репрессивной машины, принимавшие решения о возбуждении уголовного дела и обысках, вряд ли понимают различия между целерациональными и ценностно-рациональными действиями. Эти понятия разработал один из основателей социологии Макс Вебер. Целерациональные действия ориентированы на достижение конкретной цели и предполагают рациональный выбор средств. Ценностно-рациональные действия Вебер определяет как действия, основанные на вере в самодовлеющую ценность определенного поведения как такового, независимо от того, к чему оно приведет. Смысл таких действий, пишет он, состоит не в достижении какой-либо внешней цели, а в самом поведении.

Те, кого сейчас преследуют силовики в России, действуют ценностно-рационально. Они отстаивали и отстаивают, невзирая на последствия, ценности человеческой жизни, мира, свободы слова. И их преследования непреднамеренным образом высвечивают и в конечном счете поддерживают эти ценности. У любого, узнающего об обысках, допросах, задержаниях и арестах, возникает вопрос: за что? Ответ очевиден: за то, что против войны, за независимость, за отстаивание свободы слова и прессы, за называние вещей их именами. Парадоксально, но преследования в конечном счете увеличивают значимость и видимость таких действий.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.