Эксперт по межнациональным отношениям Харун Сидоров утверждает, что инициатива главы "Общества узбеков Пермского края" о создании добровольческого батальона имени амира Тимура (Тамерлана) для войны в Украине на стороне России является двойным злоупотреблением исторической памятью. Он считает, что предложение руководителя организации пермских узбеков вредит не только узбекам, но и татарам.
Призыв Джахонгира Джалолова, главы "Общества Центральной Азии узбеков Пермского края", создать добровольческий батальон имени амира Тимура (Тамерлана), в котором его земляки смогли бы принять участие в войне против Украины на стороне России, чтобы "оправдать тот хлеб, который мы кушаем", вызвал в русскоязычном информационном пространстве серьезный резонанс.
Оставив немного в стороне саму суть идеи, стоит отметить, что это не первый раз, когда имя амира Тимура фигурирует в скандальных предложениях представителей узбекской диаспоры в России. Так, в конце прошлого года по инициативе местного Узбекского культурного центра правительство Узбекистана объявило о конкурсе на проект лучшего памятника Тамерлану, который должен был быть возведен в Самарской области у реки Кондурча.
Тогда эта идея вызвала взрыв негодования у татарской общественности Самарской области, да и вообще РФ. И это понятно. Во-первых, Тамерлан пролил реки крови тюркско-поволжского населения Золотой Орды и своими действиями сыграл самую неблаговидную роль в судьбе этого государства. Во-вторых, все это выглядело так, что по инициативе диаспоры иностранного государства будет поставлен памятник деятелю, который воспринимается татарской общественностью как антитатарский. И при этом без учета мнения татар, которые являются и народом, самоопределившимся внутри РФ в форме своей республики, а не вне ее в форме независимого государства, и коренным населением Самарской области.
Тут следует оговориться, что исторические нарративы с их героями и антигероями это та сфера, где едва ли возможен объективный взгляд на различные события и личности. Тот же Тамерлан одновременно с разрушением поволжской сердцевины Золотой Орды действительно отстраивал и укреплял свой форпост в историческом Мавераннахре (термин, использовавшийся с VIII века к историко-географическому региону в Центральной Азии), в связи с чем почтительное отношение к нему узбеков вполне понятно.
Параллель здесь можно увидеть с диаметрально противоположным отношением к князю Андрею Боголюбскому у потомков жителей Киевской и Владимиро-Суздальской Руси. Для первых он бунтовщик, разграбивший и сжегший "Мать Городов Руських", для вторых — основатель геополитического домена, в котором впоследствии выкристаллизовалось московско-российское государство, которое к слову к Киевской Руси прямого отношения не имеет, хотя и постоянно претендует на нее. Реально этим сторонам прийти по этому вопросу к единому мнению? Едва ли. Но, наверное, теоретически можно было бы сойтись на том, что если во Владимире или Суздале памятник князю Андрею вполне уместен, то в Киеве — вряд ли.
Пермь, как и Самара, — это место, в котором глубоко укоренены общины поволжских тюрок — татар и башкир. Правда, отношение их национально-исторических нарративов к Тамерлану несколько отличается. Для татарского самосознания, отождествляющего себя с Золотой Ордой, амир Тимур, выступивший против ее легитимных ханов-чингизидов — такой же бунтовщик, как и князь Андрей для киево-руського (русько-украинского) самосознания. Башкирское этноисторическое самосознание, как известно, строится не на государственной, а на родоплеменной основе. И поэтому в противостоянии ордынского хана Тохтамыша с бросившим ему вызов амиром Тимуром симпатии некоторых башкирских историков — на стороне последнего, так как его поддержал ногайский беклярбек Эдигей, который считается ими и башкирским правителем.
Впрочем, и на этот раз, как и в Самаре можно не сомневаться в том, что выдвигая идею назвать российский батальон именем Тамерлана, никто не советовался об этом ни с татарами, ни с башкирами. Ну а, возвращаясь уже к самой сути этой идеи, с не меньшей уверенностью можно утверждать, что предложение назвать добровольческий батальон из трудовых мигрантов, воюющих против Украины, именем амира Тимура, не соответствует и самому узбекскому историческому самосознанию. Ведь как не относись к этой фигуре, можно не сомневаться в одном — он воевал во имя своего, как сейчас говорят "геополитического проекта", а не чтобы "оправдать хлеб", который кушают на чужбине трудовые мигранты из числа его непутевых потомков.
Достаточно однозначная и резкая реакция на эту инициативу официальных лиц Узбекистана, пригрозивших своим гражданам наказанием сроком от 5 до 10 лет лишения свободы за наемничество в случае участия в этой войне, свидетельствует о том, что это государство не заинтересовано в ассоциировании ни своего титульного народа, ни своего исторического героя с войной против Украины. И это тоже понятно — после распада СССР Узбекистан и Украина были стратегическими партнерами, а фактически и союзниками в рамках проекта ГУУАМ (Грузия — Украина — Узбекистан — Армения — Молдова), ставшего платформой для прокладывания маршрутов поставок энергоносителей, альтернативных российским. Правда, в 2005 году Узбекистан из этой организации вышел, но несмотря на это с Украиной у него сохранились вполне доброжелательные отношения, портить которые у него сегодня никаких причин нет.
Так что, приходится констатировать, что эта инициатива, связанная с именем Тамерлана, оказалась двойным злоупотреблением — не только гостеприимством коренных народов страны проживания, но и исторической памятью самого узбекского народа, к интересам которого она никакого отношения не имеет.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
