Известный башкирский кинематографист, режиссёр и продюсер Рияз Исхаков в 2021 году не работал ни над одним фильмом. Его творческие планы заморозились отчасти из-за отсутствия устраивающих его заказов, отчасти — из-за пандемии коронавируса. Однако Исхаков смог переключиться на выпуск клипов по мотивам старинных татарских и башкирских народных песен, каждый из которых он старается сделать хоть и маленьким, но качественным художественным произведением.
"ПОЧЕМУ НЕ ДАТЬ ЭТИМ ПРОИЗВЕДЕНИЯМ ВТОРУЮ ЖИЗНЬ?"
Много лет назад Рияз Исхаков наладил сотрудничество с ансамблем фольклорной музыки Татарской филармонии. С тех пор режиссёр почти каждый год снимает для них клипы по мотивам старинных татарских песен. В конце прошлого года Исхаков совместно с филармонией выпустили клип на мотивы песни "Кара Урман", написанной в начале прошлого века.
— История эта очень увлекательна и трагична, — говорит Исхаков. — Как-то живущие в Германии татары обнаружили в местных архивах целые золотые россыпи записей татарских и башкирских песен, которые были сделаны немцами в лагерях военнопленных в Первую мировую войну. Не знаю, зачем это было нужно немцам, но они, оказывается, педантично записывали разные песни, сказания, легенды, видимо, тщательно изучая культуру народов, населявших Российскую империю. Руководитель ансамбля Айдар Файзрахманов дал сперва мне песню под названием "Заман" ("Время"), и мы сделали первый клип — о том, как выживали в лагерях военнопленные татары, как они тосковали по дому, как умирали на чужбине.
В конце прошлого года вышел в свет второй клип на эту тему — по песне "Кара Урман" ("Чёрный лес").
— Так получилось, что он стал предысторией к первому клипу: в нём было изображено, как уходили на войну призванные в армию татары и башкиры, как они воевали, попадали в плен, — отмечает Исхаков.
Исхаков признаётся, что эти истории тронули его до глубины души — не меньше, чем сами мелодии.
— Прежде чем снимать клипы, я постарался изучить тему и поехал в город Слоним в Беларуси. Там я познакомился с местным муллой-хазратом Сулейманом Байрашевским. Он — польско-литовский татарин. Кстати, татары там живут очень давно: они пришли туда ещё при хане Тохтамыше. Литовцы, которые наняли их на службу, разрешили им там остаться и даже брать своих девушек в жёны. Язык и культуру они, конечно, во многом потеряли, но сохранили веру, сохранили свои тюркские и арабские имена. И вот, оказывается, Сулейман Байрашевский восстановил в лесу кладбище воинов-мусульман времён Первой мировой войны. Я сфотографировал все эти старинные надгробия. Я понял, что плен времён Первой мировой войны — это не то, что плен во время Второй мировой [войны]. Тогда ещё оставалось какое-то человеческое отношение к пленным. Офицеры, например, могли выходить в город; многие пленные работали и зарабатывали, могли даже жениться на немках или венгерках. Конечно, многие погибали в лагерях от голода и болезней; смертность в лагерях была и тогда высока, — отмечает Рияз Исхаков.
Он сокрушается, что к столь трагичной и интересной теме до сих пор не обратились башкирские кинематографисты и музыканты.
— В Уфе ведь эти записи тоже есть, и я не понимаю, почему их хранят под спудом? Почему не отдадут музыкантам, чтобы они дали этим песням, этим произведениям вторую жизнь? — недоумевает Исхаков. — Я, кстати, ведь и сам не сразу пришёл к пониманию важности и красоты этой темы, к понимаю того, что в башкирских народных песнях заложено столько смыслов и истории, что они вполне могут даже заменить полноценные исторические документы. К сожалению, республиканское телевидение сейчас предпочитает лёгкие, развлекательные клипы. Мне лично это никогда не нравилось — это всё преходяще. А народная песня — она испытана временем, максимально им отшлифована. Она как вековой дуб живёт очень долго. И снимать по таким произведениям — интереснейшее занятие!
В этом году Исхаков снял ещё два клипа по мотивам народных песен. Одна из них — "Нугайбак".
— Наше известнейшее объединение башкирских художественных промыслов "Агидель" хотело заказать мне рекламный ролик, но я уговорил их снять клип, который не прямо навязывал бы зрителю продукцию, а только косвенным образом рекламировал бы её. Песня была исполнена а капелла в знаменитой Аскинской ледяной пещере. Спели Зилия и Юлия Бахтиевы, а записал клип известный музыкант и звукорежиссер Марат Файзуллин (Татурас).
В середине декабря Рияз Исхаков совместно с Татарской филармонией выпустил ещё один клип под названием "Яшел перчатка" ("Зеленая перчатка"). Режиссёром выступил Айсуак Юмагулов, сам Исхаков был продюсером и оператором.
— Это ещё одна забытая татарская песня о некой семейной драме, о конфликте в недавно начавшихся семейных отношениях, — говорит Исхаков. — Довольно сложная тема для короткого музыкального произведения. Мы хотели выпустить клип раньше, но немного задержались из-за поисков места для подводных съемок. Это и стало моей последней работой в нынешнем году.
"ХОТЕЛ БЫ СНЯТЬ ИГРОВОЙ ФИЛЬМ ПО МОТИВАМ СОБЫТИЙ НА КУШТАУ"
Рияз Исхаков мечтает о том, чтобы вновь снимать полноценные фильмы. В папке режиссёра накопилось много пока ещё не осуществленных проектов. В прошлом году он несколько раз ездил на флешмобы в защиту шихана Куштау, а 15 августа 2020 года стал свидетелем разгрома палаточного лагеря активистов и отчаянной многочасовой обороны защитников горы против многократно превосходящих их отрядов ОМОНа, ЧОП-ов и нанятых "титушек".
— Я очень хотел бы снять по мотивам событий на Куштау игровой фильм или даже фэнтези. Естественно, это был бы фильм, основанный на башкирском эпосе, но его персонажи были бы перенесены в наше время. Было в тех событиях что-то мистическое; многие вещи происходили, казалось бы, вопреки логике. Вот люди защищают гору, но приглядитесь к событиям — ведь и гора, и лес одновременно тоже защищают своих защитников! Эта многочасовая битва на узкой горной тропе в лесу — ведь все эти многочисленные силовики привыкли работать в городе, на широких площадях, разгоняя протестные митинги и демонстрации. А тут все их тренировки им не помогли быстро разогнать горстку активистов. Да, документальных фильмов об этих событиях было снято много, а вот художественного их осмысления пока нет. Убежден — если не я, то кто-нибудь другой снимет такой фильм, — рассуждает Исхаков.
Выход этого фильма совпал с отстранением от власти президента республики Муртазы Рахимова, когда в Уфу для подстраховки прилетела группа "Альфа"
Однако на то, что его планы воплотятся в жизнь при нынешнем политическом режиме, режиссёр почти не надеется.
— Последняя история, которая поставила точку в наших попытках снимать правдивое историческое кино, — это были события с нашим фильмом "Сеянтус". Это картина о трагедии башкирского села, жители которого были расстреляны и заколоты штыками солдат во время жестокого подавления российскими царскими войсками башкирского восстания 1735–1740 годов, при этом более ста мужчин-башкир были заживо сожжены в амбаре, куда их согнали. Выход этого фильма совпал с отстранением от власти президента республики Муртазы Рахимова, когда в Уфу для подстраховки прилетела группа "Альфа". В спецслужбах почему-то попытались связать два эти события — видимо, силовики думали, что будет какое-то сопротивление снятию Рахимова, в том числе и в каком-то пропагандистском плане. Со мной беседовали сотрудники ФСБ, спрашивая, кто заказал мне этот фильм. Допросы-то скоро закончились ввиду беспредметности таких претензий, но фильм в прокат так и не вышел, — сожалеет режиссёр.
"РАБОТЫ В БАШКОРТОСТАНЕ ДЛЯ КИНЕМАТОГРАФИСТОВ НЕТ"
После "Сеянтуса" у Рияза Исхакова вышел фильм "Етеган", созданный по мотивам известной башкирской легенды "Семь девушек". В 2019 году в сотрудничестве с московским режиссером Андреем Линичем Исхаков выпустил сериал "И это всё Роберт". Последним же произведением режиссёра стал вышедший в 2020 году детский фильм "Душа пирата". С тех пор заказов на создание фильмов у него не было.
Работы в республике для кинематографистов нет. Все деньги — в Москве, а кино — удовольствие дорогое.
— Работы в республике для кинематографистов нет. Все деньги — в Москве, а кино — удовольствие дорогое, — констатирует Исхаков. — У местных же чиновников нет вообще понимания о реальной стоимости производства кино. На гранты от республиканской власти смешно рассчитывать, даже если тебе одобрят сценарий. Вот разыгрывается грант, скажем, в 100 или 200 миллионов рублей, и он разбрасывается по танцевальным ансамблям, театрам, библиотекам и так далее. Даже приближённые к Минкультуры кинорежиссёры получают на свои проекты, скажем, 20 миллионов рублей. На такие деньги фильм не создашь. Даже малобюджетное кино стоит в Москве в пределах 200 миллионов рублей — а чтобы оно было на уровне мирового, нужно финансирование в три-четыре миллиарда рублей.
Не меньшие проблемы, по словам Исхакова, встречают башкирских режиссёров, когда они обращаются со своими проектами в столичные ведомства.
— В 2006 году мы хотели снять фильм об участии башкир в войне 1812 года. Михаил Швыдкой, который был тогда министром культуры РФ, сказал, что деньги даст, но снимать кино будет "Мосфильм". Ну, какой интерес башкирским режиссёрам в этом участвовать? — задаётся вопросом Рияз Исхаков. — Был и другой интереснейший проект — снять фильм о переходе батальона "Идель-Урал" к белорусским партизанам в 1943 году. Эту идею поддержал председатель комитета Госдумы по культуре, режиссёр Станислав Говорухин, Союз кинематографистов России и даже режиссёр Карен Шахназаров. Но Мединский (Владимир Мединский — министр культуры РФ в 2012-2020 гг. — "Idel.Реалии") лично развернул этот проект. По какой причине — это так и осталось неизвестным. Известно, впрочем, другое — Минкультуры часто раздает деньги "своим", и получается, что пробиться в Москве невозможно.
Режиссёр с некоторой ностальгией вспоминает о своем сотрудничестве с американскими кинематографистами — в 2009-2011 годах они совместно создавали документально-игровой фильм про Великий голод в России 1921-1922 годов для канала American Experience.
— Авторы картины хотели снять сцены — кроме Уфы — ещё в Екатеринбурге и Харькове. Но мы убедили режиссёра Остина Хойта, что все картины можно снять у нас — в Башкортостане. И мы сняли все сцены в посёлке Красный Ключ, в Нуримановском районе, а также в Уфе и в Москве, — рассказывает Исхаков.
По его словам, "в фильме много рассказывалось про человека, которому в Уфе обязательно поставят памятник — про полковника Уолтера Белла, который возглавлял американскую миссию помощи голодающим (Американская администрация помощи, АРA — "Idel.Реалии") на территории Уфимской губернии, Малой Башкирии, а также Челябинской, Екатеринбургской и Пермской губерний":
— От голодной смерти были спасены тогда десятки и сотни тысяч людей. Мало кто знает, что Уолтера Белла за эти заслуги провозгласили почётным мэром Уфы, что 4-я уфимская инфекционная больница некоторое время носила имя Гарольда Бленди — помощника Белла, который заразился тифом, раздавая помощь голодающим в Стерлитамаке, и умер в мае 1922 года. Но сейчас этого названия нет, да и вообще об этом стараются не вспоминать…
"ИНОГДА ЛУЧШЕ ВООБЩЕ НЕ СНИМАТЬ В КАКУЮ-ТО ЭПОХУ"
В последние два года на творческие планы Исхакова повлияла и пандемия коронавируса.
— Прежде всего были нарушены привычные схемы производства. Что-то ухудшилось и в плане заказов. Сам я это не очень сильно почувствовал — политика и коррупция в этом аспекте негативно влияют больше. Но ведь кино создают не только режиссёры, операторы и сценаристы. Всегда есть технические работники — осветители, гримёры, костюмеры и так далее. Многие из них — из тех, с кем мы работали — были вынуждены уехать в Москву, в другие города, где есть заказы и деньги, — вспоминает Рияз Исхаков.
От методов борьбы с пандемией, которые используют власти, режиссёр, мягко говоря, не в восторге.
Они прямо говорят — да, мы голосовали за Путина, за партию власти, но вот с этого момента, с этого порога, когда вы вторглись в наше личное пространство, мы вам больше не верим
— Непоследовательность — это главное, что меня тут коробит. Власть из своих политических резонов устраивает предвыборные и другие шоу, парады, концерты и соревнования, в то же время запрещая независимые публичные мероприятия. Не пускает в страну иностранные проверенные вакцины и повсеместно вводит QR-коды. Манипулирует статистикой заболеваемости и смертности: то завышая её, чтобы побольше напугать граждан, то занижая — чтобы не выглядеть не справляющейся с пандемией. Всё это в итоге раздразнило даже лояльных власти людей. Они прямо говорят — да, мы голосовали за Путина, за партию власти, но вот с этого момента, с этого порога, когда вы вторглись в наше личное пространство, мы вам больше не верим, — констатирует режиссёр.
Исхаков также очень внимательно следит за политическими событиями, часто комментируя их в своих соцсетях.
— Последние события в республике, в стране и на её границах — просто ужасные, — говорит режиссёр. — Незаконные аресты, несправедливые приговоры, бегство многих известных активистов за рубеж, назревающие конфликты на границах — всё это действует удручающе. Многих это в ближайшем будущем заставит отойти от политики, но кого-то — наоборот — и возмутит. Но я точно знаю, что всё это — приближение конца этой мрачной эпохи. Эпохи старости империи, её болезней и конвульсий. Я говорю это не как историк, а как кинематографист, основываясь на своих ощущениях. Я вижу, чувствую, что молодёжь уже ждёт не дождётся, когда же все эти люди, которые сейчас стоят во главе страны и творят с ней всё, что хотят, наконец, уйдут.
Резюмируя всё происходящее, Рияз Исхаков сформулировал для себя некое кредо, заключающееся в том, что в некоторые периоды жизни страны лучше вообще ничего не снимать.
— Для меня лучше вообще не делать кино, чем снимать то, что я не хочу. Мне поступают иногда предложения — снять про то, как хорошо, мол, сейчас в Крыму или поучаствовать в очередном сериале "про нашу доблестную полицию" или про ФСИН… Я, разумеется, от таких предложений отказываюсь — ну, они и поступают всё реже и реже. Мне кажется, иногда лучше вообще не снимать в какую-то эпоху, не иметь ничего общего с ней, чем потом стыдиться своих работ, — констатирует Исхаков.
Мне поступают иногда предложения — снять про то, как хорошо, мол, сейчас в Крыму или поучаствовать в очередном сериале "про нашу доблестную полицию" или про ФСИН
Все эти размышления в итоге подвели режиссёра к выводу, что ему не стоит строить больших планов на ближайшее будущее.
— В следующем году я хотел бы путешествовать как можно больше вместе с семьёй по разным местам и странам. Как я уже говорил, работы здесь — в Башкортостане — нет. Но и без дела, без заработка я сидеть не собираюсь. Сейчас я занялся ещё и изобретательской деятельностью — сделал у себя дома мастерскую, собираю из диодных панелей модули освещения. Свет — это то, что едва ли не больше всего нужно всем киношникам. И я вывожу на рынок очень дешёвый свет и услуги по его обслуживанию для киногрупп. Сам же ничего пока снимать не буду, — говорит режиссёр.
Под конец Рияз Исхаков признается, что отдалённое будущее ему также видится смутно.
— Как оптимист я надеюсь, что ситуация в стране — и в культуре в частности —изменится, и я вновь окажусь на съёмочной площадке. Что буду с друзьями и коллегами снимать то, что мне интересно, воплощать в жизнь давние планы. Ведь это счастье — снимать кино. В то же время как реалист я скажу, что история нашей страны, к сожалению, говорит, что нам ещё есть, куда падать. Нет гарантий, что самые тёмные времена не повторятся — что не начнётся вновь Великий голод, что какой-нибудь пьяный офицер не нажмёт кнопку пуска ракеты… Я размышляю об этом и думаю, что лучше снимать на эти мрачные темы кино — как предупреждение — чтобы это не воплотилось в реальности, — резюмирует Рияз Исхаков.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
