Директора Ленинского мемориала в Ульяновске Лидию Ларину, выпускницу Казанской государственной консерватории, многие помнят как виртуозную балалаечницу, руководителя ансамбля "Русская душа", но последние десять лет она — управленец: сначала возглавила Ульяновскую филармонию, которую переименовала в "Дом музыки", затем — мемориальный центр, объединяющий концертную часть и музей Ленина. Ее недавнее решение пригласить на должность художественного руководителя Ульяновского государственного симфонического оркестра Фабио Мастранджело многие восприняли с недоумением и даже разочарованием. После этого назначения прежний худрук и главный дирижер оркестра Илья Дербилов покинул город. Об этом и многом другом — в этом интервью.
Мемцентр, построенный к 100-летию Ленина и напоминающий очертаниями мавзолей, всегда был консервативным учреждением: экспозиция музея Ленина во многом отражает каноническое восприятие этой личности, заложенное в советский период, зато помпезный Большой зал, построенный для партийных конференция, стал основной концертной площадкой Ульяновска. Сегодня Ларина рассуждает о продаже музыкального и музейного продукта, то есть говорит как завзятый культурный менеджер. Под ее руководством работа филармонической части активизировалась, больше внимания уделяется связям со зрителями. При этом некоторые отмечают ее жесткий управленческий стиль.
"Русская душа" и музыкальный продукт
— Многие помнят, насколько хорош, интересен, виртуозен, успешен был ваш коллектив "Русская душа". Тем удивительнее ваш карьерный разворот: от исполнителя к управленцу.
— Чтобы коллектив успешно существовал, его надо было продвигать. Кроме исполнительства, приходилось заниматься переговорами. Я начала продвигать свой коллектив, и мы объездили множество стран, где мы демонстрировали свои искусство и русскую музыку. Потом это вылилось в работу с другими коллективами, с большими программами. Благодаря "Русской душе" я повзрослела, захотелось чего-то большего для города, где я живу уже больше тридцати лет и считаю его своим. Я приехала сюда по приглашению оркестра русских народных инструментов, моя первая запись в трудовой книжке — это работа в Ульяновской филармонии. Все время мы проводили в Ленинском мемориале, это была база ансамбля "Русская душа", мы здесь репетировали, сводили концертные программы…
— И все же: как произошел переход от музыканта к руководителю?
— В СССР была правильная система подготовки управленческих кадров, когда человек проходил все ступени от рабочего до директора производства. Производство музыкального или интеллектуального продукта — это тоже производство, где надо все испытать и все пройти. Да, я возглавляла отделение в музыкальной школе, кафедру инструментального исполнительства в УлГУ с большим числом преподавателей и студентов, нужно было прилагать много сил, чтобы привлечь иногородних студентов и квалифицированных преподавателей. И это тоже ступень моей карьеры, все-таки 17 лет я проработала на кафедре.
— "Производство музыкального продукта" — я слышу, сколько людей сейчас содрогнулись от этой формулировки.
— Я в это вкладываю нечто большее, чем продукт в обертке. Мы работаем с людьми, для меня важно, чтобы посещение филармонических концертов стало важной частью жизни людей. В этот "продукт" входит все — и здание, куда приходит человек, и персонал, который его встречает, и дирижер за пультом, и приглашенные исполнители. Минуты удовольствия для человека — за ними стоит длительный и сложный процесс, целая миссия.
Что такое "Ленин-центр"?
— Что из себя представляет областное государственное автономное учреждение культуры "Ленинский мемориал"? И что за название — "Ленин-центр", которое вы в последнее время размещаете на ваших концертных и выставочных баннерах?
— "Ленин-центр" — это бренд, и не более того. Зарегистрированный товарный знак для продвижения нашей деятельности. Мы не отходим от имени Ленина, который является "базовой составляющей" нашего города, как бы кому не хотелось. Музею Ленина в мемориале — более 50 лет, другие отказывались от этой темы, а музей стоял на своем, будучи предан этой идее. Мы продолжаем эти традиции, продолжаем тему новыми средствами. Это действительно центр, где проводятся форумы, дискуссии, выставки, встречи. Назвать его просто культурным центром было бы неправильно, потому что исторически он сложился как Ленинский мемориал. Так что "Ленин-центр" — это брендированный синоним Ленинского мемориала.
— Где в этой структуре Ульяновская филармония? Существует ли она как отдельная организация?
— Она внутри Ленинского мемориала, у нас два вида деятельности: музейная и филармоническая. Поэтому музыканты оркестров — сотрудники Ленинского мемориала, у них написано так: филармоническое направление, артист оркестра.
— Объединение филармонической и музейной части под одной крышей — чья это идея?
— Это объединение было продиктовано временем. При создании Ленинского мемориала предполагалось, что здесь обязательно будет сценическое пространство и зал на тысячу мест. Сцена мемцентра раньше всегда арендовалась для репетиций и выступлений симфонического оркестра, что было крайне неудобно, он физически не мог находиться в небольшом здании филармонии. Мемцентр тоже претерпевал изменения: раньше политическая часть существовала отдельно от концертного зала, который подчинялся другим людям. Директору исторического музея было сложно работать с концертным залом. Когда мемцентр объединился с филармонией, все встало на свои места по части управляемости. Да, наша основа — это симфоническая музыка, но и эстрадные коллективы предпочитают этот зал другим залам города. К тому же мы единый центр, и поэтому если вы пришли на концерт, вы заодно посмотрите выставку, в перерыве для вас проведут экскурсию. Это повод для того, чтобы вы потом вернулись и осмотрели весь музейный комплекс. Одни и те же экспонаты помогают раскрыть огромное количество новых тем.
— В связи с этим возникают вопросы к вашим музейщикам с их традиционным подходом к Ленину. Поэтому я с особым интересом воспринял выставку из Музея ГУЛАГа, которая работала у вас на первом этаже, отрадно также, что в доме-музее Ленина открылась выставка к 100-летию со дня рождения Андрея Сахарова.
— Мы — центральная выставочная площадка, поэтому мы должны принимать разные выставки, инициировать дискуссии. Мы столько получили негатива в связи с этими двумя выставками: сколько было писем и жалоб, в которых говорится, что таких выставок не должно быть.
— Менеджер-универсал может руководить в принципе чем угодно. Но нет ли ощущения, что в "Ленин-центре" в одну упряжку впрягли коня и трепетную лань, то есть советскую историческую лениниану и музыку?
— Я за чистоту отношений и жанров. Скрещивания нет и не будет. Каждое подразделение живет своей жизнью. Но я погрузилась в историческую тему, и это новый поворот в жизни. Для меня важно, какие у нас будут выставки. Для меня все равно, что продать, если продукт качественный. Концерт — значит, концерт. Не скажу, что менеджер может руководить чем угодно. Вряд ли я смогу управлять заводом. Чтобы понять внутренний "дух" организации, нужно иметь профильное образование, иначе — самодеятельность.
На хозяйстве
— Какова судьба законсервированного здания филармонии, столь любимого горожанами и музыкантами?
— Пока не будет принято решения о берегоукреплении, нецелесообразно проводить ремонт здания, это будет пустая трата средств. Все, что можно, мы сделали: укрепили сваи, собрали развалившиеся стены, перебрали и восстановили кровлю. Дальше нужно проводить серьезные ремонтно-реставрационные работы всего здания, а для этого сначала нужно укрепить берег. (По оценкам, на это потребуется около 2 млрд рублей из бюджета города, но таких денег в нем нет. — Idel.Реалии.). В здании филармонии в саркофаге хранится орган, в ноябре мы начнем перенос инструмента в малый зал мемцентра, зал готов, и это будет один из лучших по акустике залов в Поволжье. Акустику рассчитывали специалисты, это было сложно из-за охранного статуса здания: надо было сохранить стеклянные стены. Но нашли решение: создали ракушку сцены из специальных материалов, сегодня это идеальный зал для органной, камерной, симфонической, вокальной и другой музыки. Город получил зал-трансформер на 450 мест. Хотя было много разговоров о том, что орган здесь не должен находиться из-за его большой массы. За последние годы поток наших зрителей увеличился в разы, на что указывает и финансовое состояние филармонии, и рост зарплат в коллективе, и огромное количество исполнителей, которые хотели бы у нас выступить. Главное во всех начинаниях – довести их до логичного завершения.
— Врио главы области Алексей Русских выразил удивление сметой на реконструкцию здания мемцента: запланированные и выделенные два миллиарда израсходованы, а надо еще столько же. Контролируете ли вы этот процесс?
— По распоряжению губернатора от 2018 года этими вещами занимается специализированная организация "Облстройзаказчик", которая проводит тендеры, заключает договора, ведет сопровождение строительных работ, принимает их и оплачивает. Наша задача – сохранить все, что мы обязаны сохранить, включая экспонаты музейной части, часть из которых перенесена, а часть нельзя демонтировать. Мемцентр — объект культурного наследия, тут все вплоть до оконных шпингалетов — под охранными обязательствами. Работы ведутся не только снаружи, но и внутри здания. Хотя большой концертный зал пока не затронут. Улучшение его акустики – отдельный проект, над которым мы думали, приглашали специалистов. Есть много разных технологий, чтобы зал зазвучал. Но у него сложная геометрия: монументальные балконы этому не способствуют. 50 лет назад архитекторы сделали зал таким, и мы не можем это изменить. Балконы — тоже предмет охраны. Зал сам по себе красивый, но удастся ли его сделать одинаково удобным и для музыкантов, и для слушателей? Будем искать решение.
— Когда большой зал встанет на реконструкцию, куда денутся три оркестра, которые здесь репетируют?
— Мы так уже живем два года, и никто этого не замечает: мы не снизили количество концертов и охват аудитории. Наоборот, мы стали больше ездить по области. Мы и раньше выступали в ДК "Руслан", в "Современнике", в ДК 1 Мая, но сегодня мы словно заново знакомимся с жителями этих районов, которые не ходили на симфонические концерты, а теперь ходят. Мы вынуждены осваивать новые залы – зал Дворянского собрания, Дворца творчества детей и молодежи. Мы как цыгане разъехались по всему городу. А что важно для музыканта? Иметь крышу над головой, возможность репетировать и выходить на сцену.
— В филармонии три больших оркестра: симфонический, русских народных инструментов, духовой. Что у вас в приоритете, как вы распределяете вниманию и усилия по их продвижению?
— "Градообразующим" коллективом любой филармонии является симфонический оркестр — везде и всегда. И филармония была создана как профессиональная организация для продвижения симфонической музыки. Другие оркестры имеют свою историю: духовой оркестр и оркестр народных инструментов сначала были самодеятельными, а вот самодеятельного симфонического оркестра не бывает в принципе. То, что он есть в нашей филармонии, придает ей солидности. Не всякое региональное правительство решится финансировать симфонический оркестр. Отрадно, что наши духовой и народный оркестры не ушли в попсу, приспособленчество, успешно развивают академическое направление.
О градообразующем оркестре
— Есть ощущение, что Ульяновский симфонический оркестр — это стартовая площадка для дирижеров: они работают, потом уезжают, выходят на более высокую орбиту, как Николай Алексеев и Андрей Борейко.
— Точнее, стартовая площадка — это сам Ульяновск. Многие из тех, кто дебютировал здесь в качестве солистов, выступавших с нашим оркестром, сегодня – музыканты с мировым именем. Это дорогого стоит. Хотелось бы, чтобы и после меня эта история продолжалась. В конечно итоге, люди, которые отсюда "стартовали", возвращаются сюда как друзья и партнеры. С ними легче строить отношения.
— Последние три года оркестр возглавлял молодой, работоспособный, амбициозный в хорошем смысле Илья Дербилов, он привел оркестр в прекрасное состояние. Возможно, он сегодня один из лучших в стране и поэтому достоин большего внимания аудитории…
— У оркестра должен быть первоклассный руководитель, который постоянно находится вместе с оркестром и осуществляет каждодневную работу над звучанием. Оркестр не будет развиваться без работы с приезжающими исполнителями, перестанет быть интересен самому себе. Поэтому он должен работать и с приезжающими дирижерами, осваивать новые трактовки произведений. У оркестра должно быть много гастролей, но человеческий ресурс небезграничен. Мы так выстраиваем гастрольную политику, чтобы ежегодно у нас были гастроли по нескольким городам, а также за рубежом. В этом году мы должны были выступать в программе Олимпийских игр в Японии, но получили от организаторов письмо с извинениями — гастроли переносятся на следующий год. Московская государственная филармония проявляет к нам особый интерес, с этим связано много приглашенных артистов Московской филармонии. В 2022 году мы ждем повторного выступления нашего оркестра на сцене Зала Чайковского, нас включили в план. Конкурировать сегодня стало сложно, потому что идеей поддержки симфонической музыки прониклись многие губернаторы, включая нашего. За два года мы приобрели инструментов на 40 млн рублей. У нас была точечная поддержка.
Большая перемена
— В чем смысл назначения художественным руководителем симфонического оркестра Фабио Мастранджело? Чем не устраивал руководство предыдущий главный дирижер и худрук Илья Дербилов?
— Здесь нет такого: устраивал или не устраивал. Идет работа, у нас огромное учреждение, оркестр живет своей жизнью, дирижеры своей, они приезжают и уезжают. Оркестр интересен, когда с ним работает много дирижеров.
— Но ведь Дербилов не собирался уезжать, он успешно работал, и приглашенных дирижеров было много.
— Его никто не выдавливал. Мы ориентировались на то, что он продолжит работу. Просто он принял решение уйти.
— Оркестранты обратились с письмом к врио губернатора, пишут, что с ними не посоветовались, что вопрос должен был бы быть осужден на худсовете и они хотели бы работать с Дербиловым и дальше.
— Письмо отправили, а есть музыканты, которые думают по-другому. Есть разные мнения. Кто-то их "транслирует" через письма, а кто-то нет.
— Чье это было решение — разделить должности главного дирижера и художественного руководителя?
— Мое решение. И решение Дербилова. Мы сели и вместе с ним разговаривали. Это было решение о том, что мы эту должность разделяем. Что он занимается оркестром как главный дирижер, и будет другой художественный руководитель.
— И Дербилов это заранее знал?
— Конечно.
— Нет ли ощущения, что Мастранджело будет свадебным генералом, потому что он уже руководит четырьмя или пятью оркестрами, так что УГАСО будет очередным, и полноценное руководство он осуществлять не сможет?
— Эта тема требует глубокого погружения. Когда закончился контракт у Олега Зверева (он возглавлял УГАСО шесть лет, до апреля 2018 года. — Idel.Реалии) и начинался контракт нового человека, не стоял вопрос — не посоветоваться ли со Зверевым или с худсоветом. Менеджмент был выстроен, причем правильно. Оркестр ездил, играл, приглашал дирижеров, развивался и должен так же развиваться дальше. У оркестра ничего не отобрали: ни творчества, ни зарплаты, ни артистов, ни дирижеров, ни даже самого Дербилова. С моей точки зрения, это провокационная ситуация, не имеющая под собой основы. Был договор между мной и Дербиловым по поводу продвижения оркестра, а получилась личная амбиция. Изначально было договорено, что так для оркестра будет правильнее, и этому способствовало огромное количество шагов, которые мы сделали вместе.
— Не кажется ли вам, что Мастранджело поступил неэтично, согласившись на должность худрука, которую занимал Дербилов? Нельзя же просто взять и подвинуть человека: ты больше не худрук.
— Не было таких этических моментов, чтобы на место человека подыскали другого. Диалог строился по-другому — и с Дербиловым, и с Мастранджело. Это не свержение и раздел имущества, это творческий процесс, который выстраивается. Повторяю: мы проговорили это с Ильей.
— Что дает оркестру новая ситуация? Чем это выгодно? Тем, что у Мастранджело имя и связи? Но и у Дербилова было много связей.
— Чтобы это понять, нужен диалог с разными музыкантами оркестрами. Но решение было принято совместно за столом переговоров.
— Сам Дербилов считает по-другому.
— Это его позиция.
— Выдвинутая Дербиловым идея отделить оркестр от филармонии и сделать его автономным учреждением, которая обсуждалась весной на встрече с губернатором Морозовым, – насколько она жизнеспособна?
— А если я вас спрошу: а как основать газету? Вы сможете мне ответить, если знаете, откуда брать финансирование, как вы будете набирать людей, выстраивать управленческую систему. Здесь то же самое. Да, я присутствовала на этом разговоре. Если человек говорит: я хочу открыть типографию — за этим должно что-то стоять. Идея хороша, когда за ней есть четкая и понятная схема управления, создания, развития, финансирования. Я тогда это и губернатору сказала.
— Для губернаторов иметь в регионе академический коллектив — это престижно?
— Мода и престиж — это не главное. У нас в регионе есть определенная слушательская культура, поэтому чем больше музыкальных событий, тем лучше.
— А народный и духовой оркестр — это элементы престижа?
— Для региона престижно иметь оперный и драматический театр, филармонию, цирк, несколько концертных залов, оркестры. Это показывает стратегию развития региона. Скоро 60 лет, как в области каждую весну проходит музыкальный фестиваль, который сегодня называет "Мир, эпоха, имена". Он был раньше "Ленинский", потом "апрельский", мне он достался как "Мир, эпоха, имена".
— Говорят, что название не очень благозвучное.
— Люди говорят и другое, статистику мы не собирали, хотя проводим анкетирование, чтобы получить обратную связь по качеству программ и произведений. В буклетах мы даем историческую справку о фестивале. А стратегия фестиваля основана именно на этих трех китах — мир, эпоха, имена.
— А вы сами окончательно отложили свою балалайку?
— У меня всегда есть один-два студента, которые хотели бы у меня учиться. Поэтому заканчивается рабочий день, приходит ученик, у него инструмент и у меня — инструмент. Тут нельзя рассказать, не показывая.
Человек системы
— Можно ли сказать, что вы из музыкальной семьи? В вашей родительской семье было двое детей, и оба стали музыкантами…
— Не могу сказать, что моя сестра музыкант, сегодня она, скорее, чиновник (Татьяна Мурдасова, в 2012-2013 году — министр искусства и культурной политики региона — Idel. Реалии). Она закончила факультет культуры и искусств УлГУ, преподавала музыку, но недолго, поставила для себя другие цели, пошла по управленческой стезе.
Моя бабушка поступила в Ленинградскую консерваторию, но началась война, и ее вывезли в эвакуацию на Урал. Там началась уже моя судьба. А родители мои — математики, проработали конструкторами на военном заводе всю жизнь. Учиться музыке я пошла по призванию. Меня в шесть лет привели в музыкальную школу, хотели отдать на скрипку или фортепиано, но я почему-то уцепилась за балалайку. Никто этого не может объяснить, и я тоже не знаю. Так в моей жизни появился этот инструмент, чем я горжусь. Я прошла длинный путь — музыкальная школа, училище, Казанская консерватория, аспирантура…
— Обязаны ли вы своей карьерой экс-губернатору области Сергею Ивановичу Морозову?
— Своей карьерой я обязана родителям, которые заложили во мне крепкие корни. Вся моя жизнь связана с музыкой и управлением. На моем пути встречались люди, которые меня формировали как личность. Мой профессор консерватории. Декан факультета культуры и искусства Татьяна Никитина, которая пригласила меня на работу. Мои коллеги. Ульяновск, который я люблю. Что касается Морозова, то сначала был губернатор Горячев, потом Шаманов, потом Морозов, и каждый из них в моей судьбе сыграл свою роль, каждому из них я благодарна.
Я человек системы на сегодняшний день, это сложно для музыканта. Я всегда себе говорила, что я свободный человек. В 1999 году я ушла из филармонии, и для меня открылся большой мир стран и людей. Это был период, когда меня пригласили в оркестр в качестве концертмейстера. Мы поехали в Италию на конкурс, нам дали гран-при и пригласили в тур по всей Италии. Но в Ульяновске нам сказали: мы вас не отпускаем, вы работаете в филармонии. Я тут же написала заявление и не жалею, благодаря этому я увидела мир, мое становление пошло благодаря этой свободе. Поэтому как руководитель учреждения я никогда не откажу творческому человеку, чтобы тот поехал и творил. При всей своей свободе я руковожу огромным учреждением, у меня есть обязательства, у меня есть учредитель и руководитель. Я буду работать на них, но если мне что-то будет не нравиться, придется встать и уйти.
— Человек системы и свободный человек — это противоречие.
— Никакого противоречия. Только свободный человек может творить, грамотно оценивать ситуацию, в которой мы живем. Это не значит, что я пойду с надписью на груди "против всех". Свободный человек может мыслить и разговаривать и с руководством, и подчиненными. Только обладая этой свободой, я выжила.
— Был период, когда вы возглавляли филармонию, а сестра — министерство культуры. Это помогало или создавало сложности?
— Это был короткий период. Как старшая сестра, я не одобрила то, что Татьяна стала министром. Она была не готова к этой должности, и это не позволило ей выстроить работу. Если бы она набралась аппаратного опыта в этой структуре, ей было бы проще войти в систему. Для нашей семьи это был сложный опыт. Теперь она нашла свой путь, живет в Москве, я рада за нее.
— Помню времена, когда можно было спокойно пройти за сцену, пообщаться с исполнителем, взять интервью. Сейчас в мемцентре кругом турникеты и магнитные замки. Чего вы боитесь?
— Мы должны гарантировать, что вы придете к нам на концерт и там не будет неприятных инцидентов. Учреждение культуры сегодня просто обязано думать не только о художественной политике, но и о безопасности.
— Не помню каких-либо инцидентов в мемцентре ни в советское время, ни после.
— Вы же не знаете, сколько самолетов у нас падало в советское время. Я не знакомилась с архивными данными происшествий в концертных залах. Когда приглашаешь людей на пресс-подход, некоторые из них ведут себя не вполне адекватно. Поэтому мы пришли к выводу, что проще дать аккредитацию человеку, который является журналистом. В каждом контракте с артистом есть строка: безопасность. Некоторые артисты категоричны: никаких журналистов, никаких снимков или съемок в концертном зале. Руководитель берет на себя много обязательств с момента, когда зритель входит в здание: обеспечивать температуру помещения, качество звука на сцене и многое другое. Люди хотя получить за свои деньги по максимуму. Наверное, это правильно.
— Никаких съемок? А как же автограф-сессии с артистами?
— Так мы каждого артиста спрашиваем! Выясняем, что для них возможно: фотосессия, автограф-сессия или творческая встреча. Каждый раз это борьба за время артиста.
— Некоторые люди считают ваш стиль руководства жестким, говорят, что вас трудно переубедить…
— Я это слышу, знаю, понимаю. Но слабый руководитель нигде долго не задержится. И вашим, и нашим — это не про меня. Я командный игрок. Но последнее решение за мной, потому что все вопросы будут к руководителю. Когда я решу, что все, хватит, я встану и уйду. Но для меня важно мнение людей. Идти против коллектива бессмысленно. Здесь, в Ленинском мемориале, собрано большое количество профессионалов. Это самодостаточный коллектив, где я поддерживаю молодых и уважаю зрелых.
❌Если ваш провайдер заблокировал наш сайт, скачайте приложение RFE/RL на свой телефон или планшет (Android здесь, iOS здесь) и, выбрав в нём русский язык, выберите Idel.Реалии. Тогда мы всегда будем доступны!
❗️А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.
