Казанскому центру "Приют человека" грозит штраф. 16 ноября Роспотребнадзор составил на него протокол. Из 44 требований, которые ведомство предъявляет к юрлицам, приют не исполнил лишь несколько. Все — некритичные. Ещё полгода назад требований было на десяток меньше — видимо, чиновники сочли, что этого мало. Приют оказывает помощь не только бездомным: в числе постоянных посетителей — инвалиды, пенсионеры, многодетные семьи… Словом, все люди с невысоким доходом. Таковых, свидетельствуют сотрудники приюта, за неполный коронавирусный год значительно прибавилось.
"МЫ ЖЕ — НИЩИЙ НАРОД"
Среда — день приёма одежды. Несколько свежедоставленных тюков лежат на полу длинной веранды. У веранды уже кучкуются несколько пенсионерок. Как только сотрудники переберут и развесят на крючки всю одежду, можно будет расхватывать. Стоимость и степень износа у вещей рознятся от тюка к тюку.
— Очень разные люди приезжают, даже — на дорогих машинах. Привозят почти новые вещи — раз-два надели, — рассказывает мне Ильнур Хальфутдинов, пресс-секретарь центра социальной реабилитации и адаптации "Приют человека". — Есть такой стереотип, что тут бомжи, бездомные — и надо всякую рвань везти. Мы такие вещи не принимаем, мы принимаем вещи только хорошие, которые люди сами могли бы носить. У нас, вопреки стереотипам, приходят сюда одеваться обычные люди, у которых сложная жизненная ситуация. Например, многодетные семьи. Дети растут быстро, одежду покупать — сами понимаете… Тем более сейчас пандемия, кризис. Для кого-то это прямо спасательный круг. Вот например на 1 сентября одевали мы семью. Там девять детей. С Волжска приезжала женщина. Представляете, что такое — одеть девять детей?! Для неё мы реально — палочка-выручалочка.
Сотрудница приюта Ольга Колесникова развязывает очередной мешок. Первой достаёт детскую курточку. Курточка заметно поношена и измята, но зато целая. А вот штанишки, извлеченные следом, Ольга забраковывает из-за большой дыры в районе колена.
— Рванья много? — интересуюсь я.
— Рваньё, бывает, привозят благотворительные фонды. Им, видно, надо избавиться от своего, — объясняет мне Колесникова.
Разговариваюсь с одной из женщин, ожидающих у веранды. Она старательно отворачивает лицо от камеры, в чем, на мой взгляд, нет сильной нужды — из-за маски и платка ничего, кроме глаз, всё равно не видно. Женщина — пенсионерка, дочь в одиночку тянет двоих детей.
— Что бы мы делали, если б не было приюта? — рассуждает она. — Ничего бы не делали. Штопали бы старьё и его бы надевали. А тут какая-то поддержка. Иногда совсем новые вещи бывают. Нам нравится. Мы же — нищий народ.
ОБНУЛЕНИЕ И КРИЗИС
Казанский "Приют человека": помощь бездомным и просто малоимущим
Два дня — время обеда. Валерий, несмотря на то, что ему приходится орудовать культями, ловко управляется с первой порцией дымящейся картошки с мясом. Он подходит к окошку и просит Ольги добавки. Тарелку со второй порцией мужчина засовывает в пакет, а пакет — в сумку.
Теперь дома можно не беспокоиться об ужине, объясняет он мне. И пеняет: до "режима самоизоляции" в Казани регулярно работали организаций пять, бесплатно раздававшие горячие обеды бездомным и малоимущим. Но теперь остались только два места — "Приют человека" на центральном колхозном рынке и точка у Красных ворот в парке Петрова, где раздают еду от мечети "Ярдем".
— Пенсия у меня есть, — сообщает Валерий. — Но на жизнь… Запаса, в общем не остаётся. Ещё за жильё же часть пенсии идёт.
— На время пандемии мы остались единственной в городе организацией, которая не закрывалась, и на протяжении всего вот этого сложного периода мы работали, — подтверждает рассказ Валерия Ильнур Хальфутдинов. — У нас втрое увеличилось количество обращающихся. Раньше мы кормили сто - сто двадцать человек в день, а сейчас стабильно — триста и больше. И цифра не спадает.
— То есть прибавилось людей, которые просто остались без источников доходов?
— Ну, конечно! Вот, например какая, у нас была ситуация. Когда закрыли все границы, остались студенты. Они не смогли уехать к себе, им запретили выходить. И приезжал один их представитель, забирал на целое общежитие у нас еды, на пятьдесят пять человек. Для них мы были единственным источником.
— А что за ребята? Из каких стран?
— Точно не помню... Вроде африканские какие-то страны…
Айдар Мухаметшин, у которого не хватает одной руки, сбивчиво и торопливо пересказывает историю своих мытарств:
— Алкоголиком был. Начал работать в рабочем доме — упал с 4 этажа, без руки остался. Выгнали, живу в заброшке. Сюда прихожу кушать, дай им бог здоровья. Ни в чем не отказывают, дают одежду, корм, еду и чай. У меня родных и близких нету, я — отставник-офицер. Документы по пьянке потерял, сейчас восстанавливаю. Таких приёмок чтоб больше было, поклон. Больше мне говорить нечего, — при этих словах у него в горле, кажется, встаёт ком, а на глаза наворачиваются слёзы.
Сам приют ничего не готовит. Даже привезенные людьми продукты отдаёт в столовые и кафе, которые готовят для приюта горячие обеды. Их в Казани несколько.
Рядом с окошком для раздачи еды — планшет. Каждый пришедший за горячим обедом выбирает категорию, к которой относится — пенсионер, бездомный, приезжий, безработный, работающий, многодетная семья.
"Лидируют" пока пенсионеры. Им выдано уже 89 порций, бездомным, для сравнения, только 51.
— Каждую полночь мы данные обнуляем и подсчитываем, сколько через нашу кухню за сутки людей прошло. Как я уже говорил, это человек триста ежедневно, — объясняет Ильнур. — Если еда заканчивается, а человек ночью, допустим, пришёл, мы его голодным, конечно, не отпустим. Как минимум горячий сладкий чай с печеньем, чтобы он мог согреться, дадим. И заварим лапшу быстрого приготовления. Такие у нас есть стратегические запасы.
"ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ПАХАЛ НА НИХ — ВЫКИНУЛИ!"
Справа от веранды, где раздают еду и вещи, ворота, за которыми начинаются коридоры бытовок. Здесь поселяют тех, кто остался без дома.
Табличка на первой бытовке гласит: "Изолятор". Здесь селят вновь прибывших — мало ли, с каким заболеванием подобрали их на улице.
Жильцы бытовок встречают меня настороженно, беседу поддерживают, но отвечают односложно. — Неразговорчивые у вас люди… — говорю я Ильнуру.
— Они же месяцами живут на улице. Полностью асоциальные становятся люди, — разводит руками Хальфутдинов. — У нас низкопороговый центр, самая главная задача — человека накормить. Прежде чем лезть к нему с вопросами «ты кто такой, почему, как ты докатился до такой жизни...»— надо сначала человека накормить, дать постель, помыть в бане — и потом уже социальную работу проводить. Пока человек голодный, ему вообще всё без разницы. Он по-другому соображает.
Сверхзадача — вернуть бездомного в нормальную жизнь. Помочь разобраться в себе, завязать с алкоголем, восстановить документы, найти работу и жильё, перечисляет Ильнур. Но это, признает он, получается не со всеми.
Мимо нас к бытовке ковыляет мужчина на костылях.
— Скажете пару слов, Сергей? — интересуется Ильнур.
— Не хочу, и так много говорил, — не оборачиваясь отвечает тот и скрывается за дверью.
— Он дальнобойщик, — рассказывает мне Ильнур. — Отморозил ноги, случайно. Просто роковая случайность, даже не был пьяным. Ему сделали ампутацию, и от него отказалась его семья: "Я тридцать лет пахал на них, деньги им возил, а они меня — выкинули!" Он у нас живет уже где-то в районе года. А куда его сейчас денешь? Семьи нет — отказалась. Работать не может — инвалид. Тут хотя бы помогает по хозяйству. Они у нас тут без дела не сидят.
НАШЛИ, К ЧЕМУ ПРИДРАТЬСЯ
Численность персонала приюта — пять сотрудников, приходящие психолог с юристом. Профессиональный врач на контракте — только в мечтах. Если случай совсем критический, вызывают скорую. Поверхностные раны с болячками сотрудники обрабатывают с помощью подручных средств — бинтов, пластыря, антисептиков.
Автономная некоммерческая организация "Приют человека" работает за счёт пожертвований, реже — грантов. Основные статьи расходов — зарплата персонала, расходы на бензин, плата за аренду участка и счета за электричество.
Прошлой зимой выходило ежемесячно по пятьдесят тысяч. Чтобы согреть одну бытовку, нужно минимум два обогревателя — и то многие подопечные продолжают пенять на холод.
Этой зимой счета должны вырасти кратно, прогнозирует Ильнур. Бытовок стало вдвое больше, сейчас приют одновременно может принять до шестидесяти человек.
Возникли и непредвиденные расходы. Этой осенью приют посетил с проверкой Роспотребнадзор. Такая проверка проводилась и весной, но тогда ведомство не обнаружило никаких нарушений. Зато осенняя проверка выявила сразу несколько. Вообще хоть какие-то нарушения трудно было не найти — учитывая, что список требований для организаций на период пандемии теперь насчитывает 44 пункта.
Еще весной этих пунктов было на десяток меньше, рассказывает мне юрист центра Ренат Мингалеев.
Да и сами "нарушения" выглядят довольно сомнительно.
— Как нарушение записали, что у нас не было изолятора — хотя по факту он имелся, — объясняет Ренат. — Просто не было таблички с надписью «изолятор» на бытовке, где мы содержим людей с признаками температуры либо инфекции. Плюс невнесение данных в журнал по температуре в журнал по термометрии. Сотрудники были должны четыре раза в день вносить данные о своей температуре.
— А в апреле всё было в порядке по 44 пунктам? Или пунктов было меньше?
— Тогда было 34-35 пунктов. Требования усиливаются. И их становится больше.
— Вот эти пункты, по которым был оштрафован приют, — новые?
— По температуре да. В апреле, насколько я помню, указывалось, что достаточно два раза в день измерять температуру. То есть, увеличилось количество раз. По бесконтактным термометрам требований не было. У нас тогда были обычные — и Роспотребнадзор счёл это нормальным.
Обнаружил Роспотребнадзор в этот раз и недостаточный запас (sic!) масок. Именно так: не то, что маски отсутствовали в принципе, а то, что их запаса не было достаточно на целую неделю, рассказывает Хальфутдинов. То есть необходимый запас, учитывая численность персонала и подопечных на момент проверки, должен был насчитывать 1200 штук. А Мингалеев добавляет: нарекания вызвал ещё и тот факт, что все маски хранились в одной упаковке.
Статья, по которой составлен протокол, предусматривает для должностных лиц штрафы от 15 тыс. до 40 тыс. руб. И в этом, можно сказать, Роспотребнадзор проявил даже своеобразную "гуманность". Для юрлиц аналогичные штрафы исчисляются уже сотнями тысяч. Окончательно наказание определит суд, дата рассмотрения дела ещё не назначена. За неустранение замечаний, к слову, приюту грозит закрытие на три месяца.
Вопрос, сколько бездомных за это время замерзнет на улицах, не в компетенции Роспотребнадзора, у которого, как видим, есть заботы более соответствующего его статусу масштаба.
Когда бездомный умирает на теплотрассе, к нему почему-то никто не приходит из санэпидемстанции
— Нам до этого штрафы не выписывали. Обычно такие ведомства к нам лояльно очень относятся. Мы же делаем большую социальную работу, за которую многие просто не возьмутся… Моя лично позиция такая — когда человек бездомный лежит, умирает на теплотрассе, к нему почему-то никто не приходит из санэпидемстанции, не надевает ему маску, не штрафует его… А к нам пришли! — не в силах скрывать изумление Ильнур.
Кто в этой истории точно проявил гуманность без всяких "но", так это казанцы. Услышав клич о помощи, люди весь остаток недели везли в приют маски и переводили деньги: "Всего нам пожертвовали на карту и через сайт приютчеловека.рф 213 человек, на общую сумму 89214,04 рубля. И привезли 5850 масок".
Бойтесь равнодушия — оно убивает. Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.
